Верность и болезнь

Та же связующая любовь проявляется и в случаях тяжелых заболеваний, например, при анорексии. Поскольку страдаю­щий истощением говорит в своей детской душе одному из ро­дителей: «Лучше исчезну я, чем ты». Подобные болезни имен­но потому бывает так трудно излечить, что для нашей детской души они являются доказательством нашей невиновности, и с ее помощью мы надеемся обеспечить и сохранить свое право на принадлежность. С ними для нас связывается ощущение собственной верности.

А вот решения проблемы и исцеления больные в таких слу­чаях, несмотря на уверения в обратном, боятся и избегают. Ибо связывается оно со страхом потери права на принадлежность и ощущением вины и предательства.

Граница

Там, где совесть устанавливает связи, она проводит и гра­ницы, включая в группу одних и оставляя за ее пределами дру­гих. Поэтому, если мы хотим остаться в своей группе, нам не­редко приходится отказывать другим или лишать их права на принадлежность, которым мы пользуемся сами, — лишь по той причине, что они другие. Тогда из-за своей совести мы стано­вимся страшны для других. Потому что во имя ее мы должны желать их исключения из группы или исключать их только по­тому, что они не такие, как мы, поскольку мы сами боимся та­кого исключения как наихудшего следствия вины или самой страшной угрозы.

Но, как и мы с ними, так же во имя совести с нами поступа­ют другие. И тогда мы обоюдно устанавливаем границу для добра и во имя совести снимаем эту границу для зла.

Так что вина и невиновность не то же самое, что добро и зло. Ибо скверные поступки мы часто совершаем с чистой со- вестью, а хорошие — с нечистой. Мы совершаем плохие по­ступки с чистой совестью, если они служат связи с важной для нашего выживания группой, а хорошие поступки — с не­чистой совестью, если они ставят под угрозу нашу связь с этой группой.

Добро

Поэтому то хорошее, что примиряет и умиротворяет, долж­но преодолевать границы, которые устанавливает для нас со­весть, привязывая нас к отдельным группам. Оно следует дру­гому, скрытому закону, который действует в разных вещах толь­ко потому, что они есть. В противоположность тому, как это делает совесть, оно действует тихо и незаметно, как подземные воды. Присутствие добра мы замечаем только по его воздей­ствию.

Но совесть говорит, каково положение вещей. Например, приходит ребенок в сад, удивляется всему, что растет, прислу­шивается к птице в кустах. И тут его мать говорит: «Посмотри, это чудесно». Теперь, вместо того чтобы удивляться и внимать, ребенку приходится слушать слова, и связь с тем, что есть, под­меняется оценкой.