Примирение. Но существует и хорошее прощение, позволяющее и винов­ному не потерять свое достоинство, и невиновному сохранить свое

Но существует и хорошее прощение, позволяющее и винов­ному не потерять свое достоинство, и невиновному сохранить свое. Для такого прощения нужно, чтобы жертва в своих тре­бованиях не доходила до крайности, а также чтобы она приня­ла компенсацию и покаяние, предлагаемые виновным. Без та­кого хорошего прощения примирения быть не может.

Приведу пример.

Сказать «Ага!»

Одна женщина оставила своего мужа ради любовника и раз­велась с ним. Много лет спустя она поняла, что по-прежнему очень сильно его любит, и спросила, нельзя ли ей снова стать его женой. Но тот ничего на это не ответил. Тем не менее они решили сходить к психотерапевту.

Для начала психотерапевт спросил мужчину, чего бы тот в результате хотел. Мужчина ответил: «Просто сказать «Ага!»». Терапевт заметил, что хоть это будет и непросто, он все же по­старается. Затем он спросил у женщины, что она может пред­ложить мужчине, чтобы он снова захотел взять ее в жены, Од­нако та представляла себе все слишком уж просто, и ее предло­жение оставалось ни к чему не обязывающим. Неудивительно, что оно не произвело на мужчину никакого впечатления.

Терапевт дал понять женщине, что прежде всего ей нужно признать, что в свое время она причинила мужу боль. Он дол­жен увидеть, что она хочет исправить совершенную по отношению к нему несправедливость. Женщина задумалась на не­которое время, посмотрела мужу в глаза и сказала: «Мне жаль, что я причинила тебе боль. Я прошу тебя, позволь мне снова быть твоей женой. Я буду любить тебя и заботиться о тебе. Ты увидишь, что сможешь на меня положиться».

Но мужчина по-прежнему сидел не шелохнувшись. Терапевт посмотрел на него и сказал: «Должно быть, тебе было очень плохо тогда, и ты не хочешь пережить это снова». В глазах у мужчины выступили слезы. Терапевт продолжил: «Тот, кто был вынужден страдать по вине другого, чувствует моральное пре­восходство над виновником своих страданий и потому считает себя вправе отвергать другого, будто тот ему не нужен. Против такой невиновности у виновного шансов нет». Мужчина улыб­нулся, как будто его поймали с поличным. Затем повернулся к жене и с любовью посмотрел ей в глаза.

Терапевт сказал: «Вот это и было то самое «Ага!». Стоит это пятьдесят марок. А теперь исчезните, я не желаю знать, чем у вас все закончится».

Боль

Если в человеческих отношениях чья-то вина приводит к разрыву, то виновника этого разрыва мы воспринимаем как дей­ствующего свободно и независимо. Но не соверши он этого поступка, наносящего рану, быть может, он был бы обречен за­чахнуть, остановиться в развитии, и тогда у него было бы и же­лание, и право злиться за это на другого.

Нередко виновный пытается «купить» себе расставание, страдая до разрыва столь много, что уравновешивает этим боль жертвы при расставании. Возможно, через разрыв он просто хочет открыть для себя новые или более широкие горизонты и страдает, поскольку сделать это возможно, лишь причинив дру­гому боль или вред.

Однако не только виновник при расставании получает шанс начать сначала. Перед жертвой тоже внезапно открываются новые возможности

Если же другой отказывается от них и застывает в своей боли, он мешает виновному идти новой дорогой, и оба они, несмотря на разрыв, по-прежнему остаются прикованными друг к другу.

Но если жертва тоже использует свой шанс нового начала, то этим она дарит другому свободу и облегчение. Из всех спо­собов простить этот, возможно, самый прекрасный, даже если расставание необратимо.

Но там, где вина и причиненный вред приняли роковые раз­меры, примирение возможно только при полном отказе от ис­купления. Это смиренное прощение и смиренное покорение бессилию. Оба, и жертва, и виновник, покоряются непредска­зуемой судьбе и таким образом кладут конец вине и ее искуп­лению.