Жители берегов «великой рыбной реки»- Амура

«Великая рыбная река» Амур освоена людьми со времен неолита. Именно тогда сложилась дожившая до наших дней культура оседлых рыболовов с исполь­зованием лодки и сетевых снастей и с массовой заго­товкой рыбы (особенно лососевых) в период ее нере­стового хода. В языке народов Приамурья август или сентябрь (в зависимости от места проживания} имену­ется «великим рыбным месяцем». Это — время, когда раньше день в буквальном смысле слова кормил год: когда едва хватало рабочих рук, чтобы обработать улов, разделать туши пойманной рыбы для заготовки юколы, которая до следующего нереста обеспечивала людей пищей и кормом для их ездовых собак.

О народах, обитающих в бассейне Амура и его притоков, в дебрях Уссурийской тайги и на далеком острове Сахалин, долгое время существовали смутные представления. Только в середине XIX в. русские бли­же познакомились с коренными жителями этих мест. Это нивхи (4,7 тыс. чел., старое название гиляки), на­найцы (12 тыс. чел., ранее назывались гольды), ульчи (3,2 тыс. чел.), орочи (900 чел.), ороки (200 чел.), удэгей­цы (2 тыс. чел.), негидальцы (600 чел.) — небольшие промысловые народы, до сих пор проживающие на своих исконных землях.

Языки перечисленных народов, за исключением нивхского, относятся к тунгусо-маньчжурской группе алтайской семьи. Язык негидальцев близок к северо­тунгусским (эвенкийскому и эвенскому), остальные являются южнотунгусскими. Уникален язык нивхов: он не похож ни на один из живых или известных мертвых языков; его относят к числу палеоазиатских языков.

Становление жизненного уклада оседлых рыболо­вов — в сочетании с сухопутной охотой и морским зверобойным промыслом, — вероятно, связано с пред­ками палеоазиатов-нивхов. Тунгусоязычные пришель­цы появились здесь позднее — предположительно, в I тыс. до н. э. К тому времени в Приамурье уже существо­вали и другие способы хозяйствования, земледелие и скотоводство. Тунгусские племена принесли сюда и культуру коневодства. Во второй половине I тыс. н. э. здесь сложился очаг яркой и высокоразвитой культу­ры, созданной тунгусо-маньчжурскими этносами. Здесь возникло (638) сильное государство Бохай, с которым вынуждена была считаться могущественная Китайская империя, поддерживали контакты Корея и Япония. В 926 г. царство Бохай пало под натиском ко­чевников— монголоязычных киданей. Но в 1115 г. предводитель тунгусоязычных чжурчжэней Агуда, выиграв несколько сражений с киданями, провозгла­сил создание «Золотой империи» («Алтун»). Почти сто­летие чжурчжэни успешно вели многочисленные вой­ны с Китаем и монголами. Однако после создания державы Чингисхана ситуация резко изменилась. «Зо­лотая империя» стала одной из первых жертв завоева­ний Чингисхана, хотя чжурчжэни, будучи умелыми и отважными воинами, сопротивлялись долго и отчаян­но. Покорение государства чжурчжэней началось в 1211 г. и продолжалось более 20 лет. Спаслись только те, кто смог укрыться в тайге и стал вести жизнь бро­дячих охотников и рыболовов. Таким образом, тунгусо-язычные народы Нижнего Амура, Сахалина и Примо­рья, -— вероятно, потомки уцелевших создателей яркой средневековой культуры Бохая и «Золотой империи», вынужденных после разгрома перейти к образу жизни их предшественников и соседей — палеоазиатов.

В хозяйственном быту, кроме рыболовства, большое значение имели таежная охота, собирание диких расте­ний, морской зверобойный промысел. Соответственно этим занятиям строился трудовой календарь: с мая по октябрь ловили рыбу в открытой воде, в апреле — мае выходили на лодках в море для добычи нерпы и сивуча. Причем этим занимались даже жители поселков, удаленных от побережья: артели охотников выходили к морю и строили на берегу временные лагеря. Зимой охотились на таежную дичь, занимались подледным ловом рыбы (в основном при помощи сетей).

Самым эффективным, хотя и трудоемким, способом рыбной ловли было сооружение заездков. Заездок — длинная (до 100 и даже 300 м) загородка из жердей, поставленная против течения реки, от берега к ее сере­дине. Рыба, поднимаясь вверх и стремясь миновать преграду, в конце концов попадала в узкий проход, за которым ставили длинную мешкообразную сеть.

В жизни тех групп, что обитали в глубине тайги {таежных нанайцев, удэгейцев, орочей, ороков), более важную роль играла охота: летом — пешая, зимой — на лыжах. Собачьи упряжки применялись как транс­порт только у приречных и приморских жителей; у ороков существовало транспортное оленеводство.

Умение таежных народов ориентироваться среди бесчисленных сопок, рек и болот, в густых зарослях, зна­ние повадок животных и умение их использовать, память, наблюдательность и смекалка всегда поражали европей­цев, Много теплых и благодарных слов посвятил русский писатель и исследователь Дальнего Востока В.К. Арсень-св своему проводнику и другу гольду {нанайцу) Дерсу Узала, ставшему всемирно известным благодаря его кни­гам. Арсеньев глубоко прочувствовал и оценил такие черты характера своего героя и его соплеменников, как подлинно заботливое и гуманное отношение не только к людям, но и ко всему миру живой природы.

Поселки приречных рыболовов строились обычно многодворными, каждый рыбак старался поставить дом и надворные постройки поближе к воде. Даже в гости друг к другу ездили чаще всего на лодках. На самом берегу (в 5— 10 мот воды) обычно стояли лодки, за ними располагались сушила для сетей, вешала для юколы, дальше — жилища-летники из древесной коры, еще дальше — амбары и навесы для нарт и лыж. Самым удаленным от реки был зимний бревенчатый дом {фан­за) и находившийся за ним навес для собак.

Зимний дом отличала система отопления. От очага под широкими пристенными нарами {как) проходили трубы дымохода, который обогревал нары. Отапливаемые каны, как свидетельствует археология, появились на Дальнем Востоке еще на заре железного века и уже широко ис­пользовались в Бохае и у чжурчжэней. Такая система отопления широко распространена в Китае и Корее.

Для производства одежды и утвари в прошлом широко использовались местные материалы: волокна крапивы или дикой конопли — для плетения снастей, выделанная рыбья кожа, меха, кожа диких зверей —для шитья одежды. Из древесных стволов выдалбливали лодки. Разнообразные предметы — посуда, металличес­кие изделия (орудия, оружие, украшения), ткани и многое другое — проникли сюда благодаря торговле с Китаем. Под влиянием соседей у местных народов вошли в употребление халаты с правосторонним запа­хом, некоторые формы орнамента.

В общественной жизни большую роль играл род и родственные отношения. Браки внутри рода запреща­лись, родичи оказывали друг другу безоговорочную поддержку. Не менее важное значение имела сосед­ская взаимопомощь.

В духовной жизни народов Дальнего Востока сохра­нилось много архаического. Живя в тесной зависимос­ти от природы, они одухотворяли все ее творения и верили в связь между душой человека и душами живот­ных и растений. Стойкое распространение среди них имела вера в родство людей с медведем и необычный ритуал проведения медвежьих праздников. Пойманного медвежонка несколько лет выкармливали (а иногда он даже жил вместе с людьми в разных домах по очереди). Но, в конце концов, зверя, привыкшего к человеку и ставшего почти ручным, в ходе особого ритуала убива­ли и съедали во время «медвежьего праздника».

Впрочем, таких ритуалов и поверий оставалось немного, и в XX в. в быт коренного населения прочно вошли современная культура и. образование.