Кроме Идеала нет ничего. Но мы поставлены перед фактом: мистическим образом для нас есть «всё», в том числе мышление человека. И метафизика развертывается в мышлении, зависит от его свойств.
Наличие у субстанции – модусов, у абсолюта – иного нельзя объяснить разумно, немистическим образом. Разум может лишь констатировать наличие модусов в силу своих «разумных» свойств. Но приписывание этих свойств субстанции не оправдано ничем, кроме самого разума.
Находясь внутри условий мышления, мы вынуждены идти у них на поводу, чем объясняется неизбежный, необязательно явный, мистический скачок любой возможной метафизики. Уход от мистического скачка или противоречивости – отодвигание его в другую область рассуждения. Этот скачок, точнее, допущение его результата в разных формах есть единственная трансценденция для разума, но необходимая, чтобы говорить, т.е. необходимая для жизни ума.
Первоначало мира – Идеал – в уме оборачивается пространственностью, темпоральностью, отношениями, равно мистическим скачком к иному. Уму уже дано нечто и иное, отказ от этого условия есть отказ от возможности мыслить. В этом фундаментальном для разума условии смыкаются и дальше идут слитно, представляя метафизику, онтология и гносеология.
|
|
Импликативность Первоначала может произвольно ввести любой закон или свойство. Но мистический переход состоит в неясности уму причины самой первичной импликации. Является ли появление идеала и ино-идеала (идеалово-идеальный дуализм) свойством разумения (логическим свойством) или неотъемлемым модусом Идеала?[25] Принадлежит ли импликация способу мыслить о Первоначале или самому Первоначалу (как внутреннее и внешнее монад Лейбница)?[26] Независимо от ответов, принадлежность модусов субстанции или способу ее мыслить уже предполагает пока неавторизированную импликацию модусов из самой субстанции.
Однако уход от рассмотрения природы этой первичной импликации и импликации вообще – метафизическая небрежность. Если умственно отнести импликацию модусов к свойству субстанции, к силе Первоначала, то будет предположено наличие первичного модуса субстанции, это приведет к парадоксу теории множеств. Можно принять парадоксальность импликации первичных модусов, придя к основанию диалектики, к самопорождению Первоначала, к традиционному мистическому скачку. Можно отказаться от рассмотрения парадоксального скачка, ограничить множество рассматриваемого, выбрать путь аксиоматики.
Полагая Первоначало в уме, мы не только описываем разворачивание действительности в существующих правилах, но и задаем сами правила. Примем, что первичный модус эксплицируется Идеалом. До этого первичного модуса (речь не о времени, а о генезисе) сама импликация является модусом. Но до первичного модуса нет модуса, нет даже возможности импликации, есть только Идеал. С одной стороны, есть возможность импликации (чистая импликация), с другой – только Идеал. Из противоречия, по требованию ума, можно выйти, допустив, что Идеал есть возможность импликации (чистая импликация). Субстанция может быть субстанцией, только если она есть возможность модусов. Это давно известно.
|
|
Обращение языка на самого себя возможно, если язык – своя возможность. Субстанция есть возможность самой себя и импликация своих свойств-модусов; она же есть своя энергия как возможность своей силы. Это закон эквивалентности субстанции и возможности. Есть множество аналогий-эквивалентностей, например, в современной физике – эквивалентность массы и энергии, в логике – эквивалентность себя себе.
Кажется, что здесь нового не сказано. Известно, что Бог – причина самого себя. Но новое есть в акценте на причину. Причина как импликация тогда есть Первоначало, когда не меняется «самое само»[27], но появляется иное. Другими словами, причина не переходит в следствие и остается причиной, но следствие всё равно эксплицируется, хотя следствие – сама импликация: не возникает ничего, кроме «факта» импликации. Но импликация и так была, возникает лишь «факт», который есть акт самореференции. Задание Идеала как само оно в ино-форме задает его как Первоначало[28].