Статья 11 Суд приходит к выводу, что запрет религиозного собрания, которое планировалось заявителем, не был «необходим в демократическом обществе»

«1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими….

2.Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц…»

А. Было ли вмешательство со стороны государства

17. Заявитель жаловался, что отказ в разрешении на проведение публичного богослужения является нарушением его права на свободу религии и мирных собраний согласно ст. 9 и 11 Конвенции.

18. Правительство возражало, что заявитель не был лишен возможности проводить богослужение в культовых зданиях либо других помещениях, предназначенных для этих целей. Ему было лишь отказано в проведении богослужения в публичном месте.

19. Суд обращает внимание, что заявитель в основном жалуется по поводу отказа в разрешении провести службу в городском парке 22 и 29 сентября 2002 года, а не о каких-либо общих ограничениях его права исповедовать религию. При таких обстоятельствах аргументы Правительства о том, что заявитель мог проводить службы в культовых зданиях или других помещениях, специально предназначенных для этих целей, не имеет отношения к настоящему делу.

20. Заявитель пытался организовать религиозное собрание в городском парке. Он обратился в районную администрацию за разрешением. Тем не менее, администрация района отказала в разрешении. Отказ в разрешении организовать собрание содержит вмешательство в права заявителя по статье 11, истолкованной в свете статьи 9.

2. Оценка суда

(а) Общие принципы

26. При проведении своего расследования оспариваемого вмешательства, Суд должен выявить, использовало ли государство-ответчик свою свободу усмотрения обоснованно, разумно и добросовестно. Необходимо также взглянуть на обжалуемое вмешательство в свете данного дела в целом и определить, было ли оно «пропорционально преследуемой легитимной цели», были ли причины, предъявленные властями для оправдания вмешательства, «уместными и достаточными». Действуя таким образом, Суд должен согласиться, что национальные власти применяли нормы, которые соответствовали принципам, сформулированным в статье 11 и, более того, что они основывали свои решения на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. в том числе, Христианская демократическая народная партия, цитированное выше, § 70).

30. Ссылаясь на признак «демократического общества», Суд придает практическую важность плюрализму, толерантности и способности широко смотреть на вещи (broadmindedness). В таком контексте, Суд поддержал, что хотя в каких-то случаях интересы личности могут быть поставлены в зависимость от группы, демократия не сводится к тому, что взгляды большинства должны обязательно превалировать: должен быть достигнут баланс, который обеспечивал бы честное и правильное отношение к меньшинствам и исключал бы любые злоупотребления со стороны доминирующей группы (см. Gorzelik и другие против Польши [GC], no. 44158/98, § 90, 17 февраля 2004 г.). Суд далее напоминает, что в демократическом обществе, в котором сосуществуют несколько религий внутри одного и того же сообщества, могут быть необходимыми ограничения на «свободу выражения религии или вероисповедания» для того, чтобы примирить интересы различных групп и гарантировать, что верование каждого лица уважается. Однако, при реализации своих властных полномочий в этой сфере и в отношениях внутри различных религий, конфессий и вероисповеданий, Государство обязано оставаться нейтральным и беспристрастным. Для сохранения плюрализма и правильного функционирования демократии, роль властей в данных обстоятельствах сводится не к устранению причин напряженности посредством исключения самого плюрализма, а к тому, чтобы обеспечивать толерантное отношение конкурирующих групп друг к другу (см. Бессарабская Церковь и другие против Молдовы № 45701/99, §§ 115 и 116, ECHR 2001‑XII).

34. Помимо всего прочего, Суд не убедили аргументы Правительства о том, что было необходимо ограничить права заявителя на свободу собраний и вероисповедания, чтобы защитить тех, кого заявитель предположительно пытался обратить в свою веру. Согласно статьи 9 свобода выражения вероисповедания включает право пытаться убедить своего ближнего [принять веру], за неимением которого, сама «свобода менять свои убеждения или вероисповедание», закрепленная в той статье, оставалась бы, скорее всего, мертвой буквой (см. Kokkinakis, цитированное выше, p. 17, § 31). Суду не было доказано, что заявителем использовались или могли использоваться незаконные способы обращения в веру (сравни Stankov, цитированное выше § 105). В любом случае, этот аргумент не был положен в основу решения местных властей.

35. Суд приходит к выводу, что запрет религиозного собрания, которое планировалось заявителем, не был «необходим в демократическом обществе». Соответственно было нарушение статьи 11 Конвенции, истолкованной в свете статьи 9.