2015-05-22
278
Начало моего пути к избавлению от моей жуткой зависимости – анорексии - было невыносимой мукой. Затем оно стало входить в привычку, как азартная игра, которую я затеяла со своим вторым «Я». Приём пищи стал моим оружием в той битве, жестоком сражении, которое я объявила той, что осмелилась посягнуть на самое неприкосновенное – на моих детей! Анорексия мечтала заполучить свой новый трофей, чтобы торжественно разместить его на стене своей кровавой славы и побед. Но вместо этого она сама становилась жертвой, побеждённой своим же орудием. Я торжествовала!
Но радость победы, радость мести не приносила мне желаемого утешения и удовлетворения. Чувство воинственности, приносящеё ранее море азарта и стремления к победе, начинало входить в привычку, пополняя ряды обыденности и серости. Игра в победителя становилась скучной и нежеланной. Тогда я не понимала, что та удручающая скука была полностью мнимой и навеянной чем-то посторонним, она была ничем иным как очередной ловушкой гениальной в своей сфере деятельности анорексии! Она подливала в мою жизнь новую порцию своего смертельного яда, а я наивно его проглатывала, прося о добавке….
Я начинала безумно скучать по тем ощущениям, с которыми так дружно жила бок обок на протяжении последних лет. Ведь стоило мне от них отказаться, как тот же час на их месте образовалась рваная дыра величиною в вечность, вечность, наполненную пустотой и одиночеством. Мне просто катастрофически не хватало общения с моей совсем недавно ближайшей «подругой». Мне не хватало её ежесекундного присутствия в моей жизни, её постоянного присмотра за всеми моими действиями и даже мыслями, которыми я сама управлять уже напрочь отвыкла. Я осталась сама на раздорожье одиночества и потерянности собственного сознании.
- Почему я должна делать этот выбор? Почему этот выбор столь сложный? Нет… он мне не под силу… я так больше не могу….
Меня терзали сомнения и колебания относительно правильности моего выбора, выбора, сделав который, я отдала своё предпочтение жизни, порвав практически все связи с анорексией. Но не помни я те муки, через которые мне пришлось пройти ранее, не помни моё тело той боли, которую ему пришлось испытывать на протяжении долгих лет, я не задумываясь ни минуты кинулась бы в объятия того манящего искушения – искушения перед смертью.
Но я помнила всё до малейшей детали, я помнила терзания каждого уголка моей души, каждого миллиметра моего тела, на которые обрекла меня анорексия. Более того, я чётко осознавала, что она является виновницей смертей моих малышей, которые были для меня наиболее ценным даром. Ко всему этому добавлялось то, что анорексией было задето моё чувство собственного достоинства, чувство моей гордости, присущей мне с самого раннего детства и из-за которой мне не раз приходилось рыдать. «- Как это кто-то позволил себе командовать мной? Как она посмела так нагло управлять моей жизнью, обманом увлёкши меня в своё повиновение, как раба, воспользовавшись моментом моей слабости и погружённости в отчаяние горя утраты? Это уж слишком!». «- Нет! Это вовсе не управление, а просто помощь, поддержка! – тихо звучало где-то в глубине моего сознания, в которое жадно впилась анорексия, пытаясь сберечь свою власть. – Я единственная, кто тебя понимает и кто всегда рядом! Не отталкивай меня! Нам ведь так хорошо вместе!».
Его сладостные уговоры и умоляния, вперемешку с хитростями уловок и лестью, с каждой минутой делали меня всё слабее и уязвимее… я сдавалась… я шла у неё на поводу, забывая обо всём на свете. Я была словно тот наркоман, которому предлагали дозу, запрет на обретение которой длился так долго! И я снова наслаждалась своим голодным упоением…. Я сдалась…. И как только я говорила себе, что это был последний – прощальный - раз, анорексия вновь стучала в двери моего разума, нанося свой лживый и лицемерный «визит вежливости», опрокидывая на меня весь свой арсенал обаяния и приветливости.
Наступили времена жесточайшей битвы. Так невыносимо плохо и больно мне ещё не было никогда. «- Лучше бы я так и оставалась верна своей спутнице….» - изнеможенно думала я, теряя последние силы и начиная вновь сдаваться. Мне было всё равно, что будет дальше и чем всё закончится – лишь бы поскорее.
В минуты «просветления» я пыталась обезопасить себя от последующих уловок своего лестного врага, выискивая всё новые способы защиты и обороны. Одним из таких методов, которые помогали мне бороться за жизнь, стало обещание самой себе о том, что всегда, каждый раз, когда буду приближаться к очередному срыву, я стану говорить об этом Александру. Да, до этого я до сих пор пыталась скрывать от него всё, что ещё было возможно утаить. Ведь только так у меня оставалось немного дополнительного времени, которое я могла провести наедине со своей «любимой» анорексией. Но, признаваясь в своей утайке, я лишалась той возможности хвататься за последние ниточки, которые всё ещё связывали меня с моей зависимостью. Я вела борьбу, направленную против самой себя, отказываясь от последних возможностей получить свою наркотически-голодную дозу….
