Теория возникновения культуры из магии

Новейшие этнографические исследования, накопленный эмпирический материал утверждают, что человек менее всего был озабочен тем, чтобы при­близиться к природе. В известном смысле он издревле старался, как бы отде­литься от нее. Проще говоря, первобытный охотник, если глядеть на него со­временными глазами, не понимал собственной выгоды. Что проку, скажем, от наскальных рисунков? Вместо того чтобы успешно адаптироваться к внешнему миру, он, напротив, демонстрировал собственную неприспособ­ляемость к природе, к ее велениям и законам.

Американский культуролог Теодор Роззак утверждает: до наступления палеолитической эры господствовала другая — палеотаумическая (от двух греческих слов — «древний» и «достойный удивления»). Еще не было ника­ких орудий труда, но уже была магия. Мистические песнопения и танцы со­ставляли сущность человеческой природы и определяли его предназначение еще до того, как было создано первое орудие труда. Вот контуры этой древ­ней жизни: сначала мистические видения, потом орудия, мандала вместо ко­леса, священный огонь для приготовления пищи, поклонение звездам еще до того, как появился календарь. Одним словом, молитвенно-восторженное вос­приятие жизни в противовес одностороннему практицизму палеолитической эры.

Обратимся теперь к концепции видного американского культуролога Льюиса Мэмфорда, который считает, что К. Маркс ошибался, придавая ору­диям труда направляющую функцию и центральное место в развитии чело­века и культуры.

Многие антропологи, ссылаясь на сохранившиеся каменные артефакты, связывают развитие высшего человеческого интеллекта с созданием и ис­пользованием орудий труда. На самом деле, как показывают новейшие ис­следования, моторно-сенсорные координации, вовлеченные в подобное эле­ментарное производство не требуют и не вызывают какой-либо значительной остроты мысли.

По мнению Л. Мэмфорда, ошибка в интерпретации природы че­ловека – это существующая тенденция датировать дои­сторическими временами непреодолимый интерес современного человека к орудиям, машинам, техническому мастерству. Орудия и оружие древнего че­ловека были такими же, как и у других приматов, — его зубы, когти, кулаки. Так было в течение долгого времени до тех пор, пока он не научился созда­вать каменные орудия, более функционально эффективные, нежели эти ор­ганы.

Многие другие биологические виды создали массу устройств, искусных и оригинальных. В этом отношении они оказались более изобретательными, чем человек. Если техническое умение было бы достаточным для опреде­ления активного человеческого интеллекта, то человек долгое время рас­сматривался бы как безнадежный неудачник по сравнению с другими ви­дами. И только позже производство символов резко обогнало производство орудий и, в свою очередь, способствовало развитию более ярко выраженной технической способности.

«Рассматривать человека как главным образом изготавливающее орудия животное — это значит пропустить основные главы человеческой предысто­рии, которые фактически были решающими этапами развития. В противовес стереотипу, в котором доминировало орудие труда, данная точка зрения ут­верждает, что человек является главным образом использующим ум, произ­водящим символы, самосовершенствующимся животным; и основной акцент его деятельности — его собственный организм. Пока человек не сделал нечто из себя самого, он мало что мог сделать в окружающем мире» (Л. Мэмфорд).