Правовое регулирование общественных отношений в Японии в средние века

. Первые понятия о преступном были еще взаимосвязаны с религией и существовали в виде представлений о «семи небесных грехах» (тяжких) и «восьми небесных грехах» (менее тяжких). За их совершение обычно полагались кара и очищение – как прави­ло, коллективные.

Формирование письменного права в Японии началось не путем записи обычного права, а путем создания особого законодательства о системе и деятельности органов государственного управления – своего рода государственно-административных кодексов..

Первые законы были составлены в Японии в начале VII в. Это были Законы 17 Статей (604–622), в которых содержались в боль­шей степени моралистические пожелания в духе конфуцианства, чем строго юридические предписания. В конце VII в. под влиянием административных преобразований, начатых с переворотом Тайка, для одной из провинций Оме был составлен свод административных правил – Оми-ре (661-672). Свод был записан по образцу китай­ского «Уголовного и административного кодекса» империи Тан сере­дины VII в. В нем регламентировались обязанности администрато­ров, устанавливалась вводимая в японском государстве система ран­гов и в общей форме фиксировались взаимоотношения жителей с новой, государственной властью. Позднее Оми-ре был пересмотрен и превратился в «Уголовный и административный кодекс государева двора» – Киемигахара-ре (681-683). Состоял он из 22 глав и, по-видимому, включал, кроме административных правил, и нормы от­ветственности чиновников. Оба свода VII в. не сохранились, и о со­держании их ничего не известно.

Первым известным по содержанию памятником древнего япон­ского права стал кодекс «Тайхо-рицурё» (702). Он как бы юридиче­ски оформил государственные реформы Тайка. Для его составления в 700 г. была образована комиссия из императорских приближен­ных: «Государь повелел царевичу Восакабэ, Фудзивара Фубито, Авата Мабито и другим отобрать уголовные и гражданские законы». После его опубликования работа была продолжена. Составленный кодекс подвергался изменениям.

Уголовные законы из свода почти не сохранились. Администра­тивные законы дошли полностью. Они разделены на 30 книг, каж­дая посвящалась особой законодательной теме: рангам и штатам чи­новников (кн. 1-5), положению священнослужителей (кн. 6-7), по­ложению крестьян, наделам и налогам (кн.8-10), продвижению чи­новников (кн. 11-15), особому положению дворца, его служб и воо­руженным силам (кн. 16-24), особым обстоятельствам службы (кн. 25-27), уголовному судопроизводству (кн. 28-29). Последняя, 30-я книга включала разные положения, в том числе о единых мерах, ве­сах и даже обязательствах. Законы Тайхо обладали высокой сте­пенью обобщения, в них не было типичных для древнего законода­тельства казусных норм. Однако, вероятно, это было вызвано тем, что в законах почти не было правил для собственно бытовой юсти­ции. В большинстве они устанавливали взаимные обязанности и права чиновников и власти, населения и чиновников. Тем самым создавался своеобразный правовой строй, составляющий особенность древнейшего периода японского государства

Административное право.

Важнейшую часть правового строя рицурё составляли урегулирован­ные законом взаимоотношения государственной власти и управ­ляющих. Права и обязанности лиц, привлеченных к админист­ративной деятельности за счет и в интересах госу­дарства, регламентировались в отношении содержания служеб­ных обязанностей, порядка прохождения службы, выплат государст­венного жалованья, полагающихся льгот и привилегий.

Государственная администрация, следуя китайским образцам, строилась по системе должностных рангов. Ранги далеко не всегда соответствовали собственно должности, содержанию служебной дея­тельности. «От министра и до писца – это посты, от первого класса принцев крови и до начального ранга – это ранги. Ранги бывают благородные и неблагородные, посты – высокие и низкие.

Законы регламентировали и содержание служебных обязанно­стей, в том числе степень своего рода строгости соблюдений этих обязанностей: для высших она была максимальной, включая критерии этические, для низших – была чисто формальной и связывалась только с состоянием порученной по должности сферы управления. Например, старшему министру, «как наставнику Сы­на Неба», полагалось быть «примером для всего света, держать страну на путях морали и приводить в гармонию отрицательное и положительное...» Если такого человека нет, то пост этот ос­тавлять незанятым. Писцы же должны были только снимать ко­пии с документов, записывать и содержать в порядке офици­альные документы.

Службу можно было начинать с 21 года. Чиновникам даже вме­нялось в обязанность представлять своих сыновей в этом возрасте для испытаний или аттестации. Чиновничество, таким образом, объ­ективно превращалось в полузамкнутое сословие со своими статусом и льготами.

Уголовное право.

Сложное сочетание требований морали и закона было характерно и для уго­ловного права. Вполне очевидно, что уголовной ответственности подлежали греховные действия (в развитие древних кон­фуцианских и других религиозных предписаний о восьми смертных и пяти малых грехах). Однако воспринятое в законах понимание греховности было переиначено: наиболее тяжкими объявлялись по­сягательства не на семейные и даже не религиозные устои, а на священное место власти.

Следуя религиозно-этической традиции, рицу выделяли 8 тяж­ких преступлений; (1) мятеж или заговор против императорского дома, (2) разрушение или заго­вор с таковой целью императорских могил, дворцов, храмов, (3) го­сударственная измена, в т. ч. переход на сторону неприятеля или убийство членов царствующего дома; (4) «великое убийство», т. е. убийство своих родственников, множественное убийство в семье, связанное с нарушением религиозных заповедей; и др. Обычное убийство, кражи, разбой, ограбления и т. п. – все это было отнесе­но к группе прочих преступлений.

По тяжким преступлениям не приме­нялась амнистия преступников, весьма распространенная по другим делам. Различны были требования к сопутствующему наказанию – конфискации имущества.

Законы держались строгой системы из 5 видов наказаний: 1) смертная казнь, 2) ссылка, 3) каторга, 4) битье палками и 5) плеть­ми. Тюремное заключение, о котором много говорилось в законах и которое детально регламентировалось (вплоть до того, что можно и чего нельзя иметь заключенным и что их «должно снабжать одеж­дой, питанием, циновками, врачами, лекарствами» за счет конфи­скаций), применялось только как промежуточная мера на время следствия, обжалования и т. п. Смертная казнь применя­лась главным образом в виде повешения или обезглавливания. Од­нако позднее в обиход вошли более диковинные ее виды: сварива­ние, отпиливание головы, сожжение, распятие, замуровывание. Специфическими японскими видами были сажание на деревянную лошадь, под которой разводили огонь, и многочетвертование (когда приговоренному в 1-й день рубили палец, во 2-й – другой, и только на 13-й – голову). Ссылка считалась одним из самых тяжелых наказаний, она была сопряжена с принудительными работами.

Одним из своеобразных институтов уголовного права был выкуп наказания. По усмотрению провинциальных начальников любое из наказаний можно было выкупить (неясно только, можно ли было выкупить наказания за 8 тяжких преступлений): смертную казнь в течение 80 дней, наказание плетьми – 30 дней. В любом случае, правда, следовало возместить причененный преступлением ущерб. Ущерб казенному имуществу компенсировался даже в случае, если само преступление подлежало амнистии.

Ответственность за преступления была неравнозначной и носила сословный характер. Шесть категорий знати и ученых (от родственников царя до «великих талантов») пользовались снисхож­дениями.

Брачно-семейное право.

Основу семейных отношений составлял особый японский брак – цумадои, при котором муж свободно посещал жену, сохраняя, по сути, раздельное жительство с нею. С этим были связаны большинство особенностей отношений мужчины и женщи­ны, значительная самостоятельность женщины в домашних делах, особые порядки наследования имущества.

Для основной массы населения брак заключался по достижении совершеннолетия: в 15 лет для юноши и в 13 – для девушки. За­ключение брака предполагало согласие многочисленной родни, вплоть до дедов и бабок со стороны жены. Брак заключался как бы в две стадии: назначение (или помолвка) и собственно «вступление в силу». Если срок между назначением брака и его действительностью превысил три месяца, то согласие на брак можно было расторгнуть, и это не влекло никаких последствий. Можно было считать брак расторгнутым и в случае длительного безвестного отсутствия (зако­ны знали и такой институт).

Брак цумадои не предполагал моногамности, и мужчине не воз­бранялось иметь нескольких жен, а также наложниц. Однако воль­ное отношение со своими женами, оставление их без причины, что­бы жениться на новой жене, законами не допускалось.

Соответственно китайским традициям, развод был весьма легок, и даже считался необходимым в некоторых случаях. Причинами для развода, также соответственно канонам конфуцианства, считались семь обстоятельств: бездетность жены, ее развратное поведение, не­послушание родне мужа, сплетница, ревность, вороватость, дурная болезнь. Со стороны мужа развод выражался в том, что он выдавал жене соответствующую бумагу за подписью (если неграмотен – с отпечатком пальца). При некоторых, правда, обстоятельствах жена не могла покидать дом мужа, даже получив разводное письмо: траур по родителям, повышение мужа по службе, если ей некуда идти. Предписывалось разводиться, кроме того, если один из супругов (муж или жена) пытался побить или убить родственников другого. Не считался возможным также брак с ранее совращенной женщи­ной. При разводе все наличное приданое жены подлежало возврату.

Люди рабского состояния могли заключать браки только в рам­ках своих сословных категорий, причем законы предписывали стро­го придерживаться различий даже между особыми категориями ра­бов (чужеземные некультурные, свои, превращенные в рабов за го­сударственные преступления, родственников, и т. п.). В низшую степень государственных рабов переходили дети, рожденные от не­дозволенных браков рабов и их хозяев. Дети от случайных связей со свободными считались, однако, свободными. Но связь эта не могла признаваться браком.