ПРИСТУПАЯ к анализу данного феномена, еще раз подчеркнем, что ИСС есть единство субъективных ощущений человека и внутриорганических преобразований. Изучение ИСС состоит в поисках смысла состояний транса и экстаза в различных измерениях (на культурном, биологическом, нейрохимическом уровнях). Выделим наиболее фундаментальные исследования в этой области. Прежде всего назовем коллективный труд, выполненный под руководством Э. Бургиньон "Религия, ИСС и социальные изменения" (1973), исследования У. Ла Барре "Галлюциногены и шаманистские корни религии" (1972), Р. Прин-са "Шаманизм и эндорфины: гипотезы для синтеза" (1982), Б. Леке "Нейробиология ритуального транса" (1979), Н. Хольма "Изучение экстаза в XX в." и др.
Наиболее разносторонние и разнообразные исследования принадлежат американскому антропологу Э. Бургиньон. Эта тема стала центральной в ее творчестве с 1947 г. Она — автор интересных гипотез, касающихся культурного, социально-экономического назначения и психологического смысла экстатических состояний в жизни различных народов.
Э. Бургиньон в своей книге "Психологическая антропология" (1979) выделяет следующие особенности ИСС: изменения в ощущениях, восприятии, мышлении, потеря ощущения времени, контроля, изменение в выражении эмоций, восприятии своего собственного тела, сужение или расширение границ "Я" (например, акцентированное чувство единства с людьми, природой), растворение собственного "Я", сверхвнушаемость и др.
Перечисленным признакам отвечают религиозный и сексуальный экстаз, ритуальный транс, состояние гипноза, сон в активной фазе, когда мы видим сны, состояние просветления, озарения в восточных культурах (сатори), ощущения, испытываемые человеком в кризисных состояниях (перед смертью), состояния, переживаемые в трансперсональной медитации, а также комплекс явлений, названный американским психологом А. Маслоу высшими переживаниями. К ним относятся комплекс ощущений, воспринимаемых человеком в результате или в процессе деятельности: высшие точки творческого переживания, вдохновения, мгновения экстаза от восприятия красоты природы и духа.
Нередко возникают возражения против объединения столь разнородных явлений, особенно сна, в одно целое. Следует рассмотреть, соответствует ли этот феномен признакам измененного состояния сознания (имеется в виду та фаза сна, в которой мы видим сновидения). Изменяются ли во сне наши ощущения, например, наше собственное тело, восприятие особых, неведомых наяву состояний? Во сне человек может летать, не чувствовать своего тела. Теряет ли человек чувство времени в сновидениях? Такие явления наблюдаются. Можем ли мы контролировать свое поведение во сне? Не всегда.
Еще один важный признак ИСС — сверхвнушаемость или потеря критичности. Во сне мы очень часто верим в действительность происходящего и эмоционально переживаем его. Хотя иногда вмешивается рациональное "Я" — "я же сплю" или возникает желание проснуться, выйти из неприятной ситуации. Важно при этом заметить, что лишение сна или регулярный краткосрочный сон — один из элементов техники введения в транс в традиционном обществе наряду с сенсорным голодом, физическим стрессом, ритмической музыкой и танцами.
Интересно, что намеренное вхождение в ИСС может достигаться прямо противоположными способами: отсутствием эмоциональных впечатлений, тишиной и избытком эмоциональной активности. При длительном недостатке сна организм человека как бы компенсирует, дополняет, удовлетворяет свои потребности видениями наяву или ИСС в какой-либо другой форме. То же самое касается ощущения людей, долгое время лишенных сенсорной информации (длительные путешествия, пребывание в сурдокамере, в космических полетах). Они могут слышать музыку, голоса людей и тому подобное, что не редкость в экстремальных условиях. В качестве примера влияния сенсорной депривации, лишения общения человека в трудных природных условиях, приведем ощущения X. Риттер, проведшей 60 суток в условиях полярной ночи на Шпицбергене. У нее часто возникало чувство всеобщей гармонии, особого смысла окружающего мира. Она чувствовала, что как бы слилась со Вселенной. У нее развивалось состояние любви к этой ситуации, сопровождающейся галлюцинациями. Эту любовь она сравнивала с состоянием, которое испытывают люди при приеме наркотиков или находясь в религиозном экстазе. Вполне можно предположить, что таким способом человек защищается от перенапряжений и стрессов, когда срабатывает психологическая защита.
В традиционных обществах экстатические ритуалы являются своеобразной вакцинацией против психозов и неврозов, повышают психологическую стабильность общности путем намеренного вызывания одержимых, патоморфных, по форме сходных с патологией, состояний. Но назначение ИСС может быть и менее глобально — оно состоит в преодолении дискомфорта, разлада с самим собой и другими, повышенной раздражительности. Сон же снимает дисбалансированность, приводит к согласованности десинхронизованных тенденций в человеке. Смысл такой реакции человека состоит в компенсации, своеобразном дополнении того, чего не хватает ему для нормального функционирования в тех или иных условиях. Этим поддерживается психологическая стабильность и активизируются энергетические резервы человека.
В современном обществе постоянно воспроизводятся условия, необходимые для вхождения в ИСС: это сенсорный голод, физический стресс, отчуждение человека от человека, недостаток эмоционального общения. К этому надо добавить блокировку эмоций с благословения технократической идеологии. Эмоции, являющиеся энергетическим фундаментом человека, ищут обходной способ высвобождения, который, как правило, ведет не к гармонизации, а к разбалансировке отношений индивида с самим собой и с окружением. Это выражается в агрессивности, враждебности по отношению к окружающим, может приводить к психологическим расстройствам, вплоть до психозов. Нередко нереализованная энергия ударяет по внутриорганическим автоматически регулируемым процессам, что приводит к нарушению их нормального функционирования и к различным патологиям (кардиологическим, язве желудка и т. д.).
Одна из функций ИСС — противостоять патологическим тенденциям, стремиться преодолеть непонимание, рассогласованность, десинхро-низацию человека с самим собой, с окружающими, повысить уровень коммуникабельности, развить способность к общению. Иначе говоря, сформировать способность человека к самореализации заложенных в нем возможностей. Именно так понимает задачу психотерапии (важнейшая роль здесь отводится ИСС) А. Маслоу. Он полагает, что основная цель всех видов терапии — самоактуализация, предельным выражением которой являются "высшие переживания", "мгновения экстаза, которые нельзя купить". В книге "Мотивация и личность" А. Маслоу так описывает впечатления людей о высших переживаниях: "сужение поля зрения, одновременное чувство прилива сил и ни с чем не сравнимой беспомощности, ощущение возвышенного экстаза, потери ориентировки во времени и пространстве и, наконец, сознание того, что произошло что-то очень важное и значительное, ценное"5.
Существенная черта высших переживаний — достижение большей целостности во внутриорганическом функционировании человека и инг теграции между индивидом и внешним миром. «Вероятно, — полагает Маслоу, — высшие переживания есть огромная интенсификация любог го переживания, в котором присутствует потеря "Я" или его границу или забывание себя и восхищение музыкой или искусством»6. Одной из важнейших черт, необходимых человеку для достижения гармоник, Маслоу считает чувство прекрасного, формирование которого должно быть сверхзадачей обучения.
Научить человека слышать и видеть красоту, сопереживать ее в про» изведениях искусства — именно на этой основе возможен один из видев психотерапии, использующей механизмы, которые заложены в восприятии искусства. Человек, воспринимая произведение искусства, сопереживает, становится соучастником действия. Он в каком-то смысле погружается в поток описываемых или показываемых событий, полностью отдаваясь происходящему. Он на время частицу своего "Я" присоединяет к"другому".
Катарсическое воздействие искусства подобно очищающему действию грозы, которой предшествовало мучительное предгрозовое конфликт^ ное состояние. Один из лучших символов просветляющего влияния но- (кусства — финал фильма А. Тарковского "Андрей Рублев". После мучительных творческих поисков главного героя, жизни, полной стpaдания, — гроза и теплый легкий дождь, подсвеченный солнцем. Эта сцена несет в себе гармоническое начало, символизирует блаженство, и зрит ли ощущают легкость и просветление.
Вообще восприятие произведений искусства, наслаждение ими в ихг I пиковых формах также есть ИСС, высшее переживание, во многих чертах соответствующее определению, приведенному ранее. Вот как описывает влияние музыки Л.Н. Толстой в "Крейцеровой сонате": "Музыка заставляет меня забыть себя, мое истинное положение, она переносит; меня в какое-то другое, не свое положение... Она, музыка, сразу, непосредственно переносит меня в то душевное состояние, в котором находился тот, кто писал музыку"7.
Искусство гармонизирует чувства, вносит определенный порядок в души. Нередко произведения искусства приводят человека в состояние блаженства. И для этого не всегда необходимы Бетховен или Толстой. Нужно эмоциональное созвучие внутреннему состоянию человека, согласование между ним и произведением искусства в классической или современной форме.
Эйфория, блаженство (экстаз) — непременный элемент почти всех ИСС, хотя и не всегда. Сосредоточимся на ощущениях человека, испытывающего высшие переживания, блаженство. «Этот ряд переживаний со все уменьшающейся экстраверсией заканчивается состояниями экстатического счастья, когда "Я" всецело захвачено чувством, когда в субъективном восприятии исчезает внешний мир, когда человек находится вне времени и вне пространства, он "вне себя" (точное название слова "экстаз")»8.
Состояние блаженства перед эпилептическим припадком описывает Ф.М. Достоевский в "Идиоте": "Ощущение жизни, самосознания почти удесятерилось в эти мгновения, продолжавшиеся как молния. Ум, сердце озарялись необыкновенным светом, все волнения, все сомнения его, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной гармонической радостей надежды, полное разума и окончательной причины"9.
4. Механизм действия экстатических состояний в культуре и его биологические основания
ЕЩЕ СОВСЕМ недавно, до середины 60-х годов, экстатические состояния рассматривались только как патологические. Но с развитием психологической науки и антропологических исследований, большего внимания к внутреннему миру человека, под влиянием философских и религиозных учений Востока отношение к ним изменилось. Конечно, такие состояния могут быть признаком патологии, психической дисфункции человека. Но не всегда их наличие означает патологию. Вопрос о норме и патологии должен решаться не абстрактно-догматически, а конкретно-ситуационно, так как нормальное поведение человека не есть неизменное качество, а функция, зависящая от конкретно-исторической, этнокультурно- и эколого-биологически обусловленной ситуации.
В качестве отрицательных моментов экстатических состояний приводят положение о том, что эмоциональное возбуждение подавляет высшую психическую деятельность, сужает сознание до узкого круга представлений, связанных с эмоцией. Последняя доминирует, восприятие внешнего мира выключается или искажается. Но что происходит потом?
Согласно А.А. Ухтомскому, "центр, близкий в своем возбуждении к кульминации, от добавочного раздражения будет впадать в торможение"10. Другими словами, из активного состояния человек перейдет в пассивное, расслабленное, а человеку эпохи НТР это часто просто необходимо. Из-за поломки механизма перехода из активного в пассивное состояние и наоборот происходит много заболеваний: бессонница, депрессия и т. д. Исходи из концепции А.А. Ухтомского, именно доминанта — важнейший принцип поведения и реагирования человека (в том числе и в эмоциональной сфере), которые определяются соединением этнокультурного опыта и наличной ситуации.
Наш же мозг — это "удивительный аппарат, представляющий собой множество переменных, калейдоскопически сменяющихся органов предупредительного восприятия, предвкушения и проектирования среды. Процесс же смены органов достигается посредством образования доминанты и торможения прочего мозгового поля"11. Доминанта объединяет комплекс симптомов во всем организме — и в мышцах, и в секреторной работе, и в сосудистой деятельности. Доминанта есть совокупность центров с повышенной возбудимостью на разных уровнях головного и спинного мозга, а также автономной системы.
Воспоминание доминанты — это возобновление в организме всего комплекса явлений на всех уровнях. При таком понимании общефизиологического процесса становится ясен общий механизм, возможность, необходимость и основания переключения человека от одной формы деятельности к другой. Возбуждение одних центров вызывает торможение других. Перевозбуждение тормозит доминанту. Именно этот принцип положен в основу терапий аналитического типа: "с избытком" пережить неприятный эпизод, имевший травматические последствия.
Травматические ситуации прошлого — заторможенное психофизиологическое содержание предшествующих доминант, которые ушли в подсознание и их необходимо согласовать с настоящим. Пережитые доминанты не всегда отрицательны. Переживаемые заново самые счастливые события в жизни человека дают ему возможность выйти из трудной или экстремальной ситуации. Таким образом, память о прошлом может помочь человеку. Еще один вариант использования доминанты — формирование воображаемой доминанты с положительной эмоциональной окраской и сопереживание ее. В этом заключается основа психотерапии.
Итак, можно утверждать, что экстатические состояния необходимо рассматривать не только как патологические. Они играют определенную роль в функционировании человека как члена общности. Одна из важнейших функций ИСС — релаксация, т. е. переход из активного, возбужденного состояния в пассивное. Экстатические ритуалы помогают достичь оптимального соотношения уединенности и общения как важнейших потребностей человека. Потребность в уединенности состоит в избирательном контроле доступа к "Я", т. е. к открытости или к закрытостидля социальной и физической стимуляции. В традиционном обществе в этнокультурной традиции заключены способы балансировки состояний "уединенность—общение", т. е. регулируются отношения "Я — другие". Общество компенсирует максимальную открытость традициями, связанными с временной изоляцией. И, наоборот, в культурах с максимизацией уединенности, например на Сицилии, это компенсируется раскрепощенным поведением, например на карнавалах. ИСС, рассмотренные как доминирование эмоции, также являются способом регуляции отношения "Я—другие", имеющим сложный двойственный характер. С одной стороны, круг представлений сужается до одной эмоции, выраженной определенным комплексом ощущений, и торможением остального. С другой стороны, расширяются границы "Я", возрастает стремление к общению, сплоченности с участниками ритуала, единению с природой.
Согласованные действия людей, достижение коммуникации, понимания, т. е. оптимальная реализация отношений "Я—другие", есть основа функционирования любой этнокультурной общности. Важнейшим аспектом здесь представляется специфика этого процесса в обществе, обусловленная особенностями социального типа деятельности: человек воздействует не только на материальные предметы, но и на идеи, образы, понятия. Фундаментальным свойством человеческой деятельности является целеполагание, действие по идеальной схеме, плану и их воплощение в духовной или материальной действительности. Такой способ действия предполагает вынесение во вне человека результатов его индивидуальной деятельности в объективированных формах: устной речи, в виде искусства, воплощение идей в материальной форме.
Результаты труда превращаются в посредников, можно сказать медиаторов, между людьми данной общности, между общностями. Но главное при культурном способе деятельности состоит в том, что опыт не закован внутри индивида — он становится достоянием других, социальным опытом. Именно на основе целеполагающего действия возможно понимание между людьми, сохранение традиций, историческая преемственность. Именно благодаря ему сохранилась культура уже давно исчезнувших цивилизаций.
Важно, что идеально-предметные результаты духовной деятельности, существующие в достаточной степени независимо от индивида (воздействие словом, искусством, системами массовой коммуникации и т. д.), обладают обратной силой воздействия на человека, на формирование его внутреннего "Я". Человек, обладая универсальной природой, не может реализовать все свои возможности, стремления и т. д. Способность независимо манипулировать образами в воображении, сопереживать в процессе восприятия искусства дает возможность компенсировать то, что человек не может реализовать в действительности. Умение вообразить себя другим, быть в роли другого есть основа ряда психотерапевтических приемов. В ИСС, в экстатических ритуалах расширяются границы "Я", человек на время становится другим, перевоплощается.
Потребность быть другим и способность удовлетворять эту потребность формируются еще в детстве. Дети видят перед собой свое будущее — взрослых. Они представляют себя другими, в играх осваивают окружающий мир, преобразуют действительность в образной, идеальной форме. Эта способность остается и у взрослых, но чаще всего в виде угасшей, заторможенной и забытой доминанты.
Все изменения, достижения человек проецирует во вне, а его "Я" остается относительно неизменным. Стабильная основа "Я" связана с автоматически регулируемыми внутриорганическими функциями организма, обеспечивающими его целостность и взаимодействие с окружающей средой: газообмен, водообмен, внутренний обмен веществ и т. д. Эта система (автономная или периферическая нервная система) функционирует без участия сознания, и в ее стабильности — залог жизнедеятельности человека.
Другая система управления в организме (центральная нервная система, уровень сознания), напротив, подвержена изменениям, обучению и т. д. Она регулируется и со стороны сознания, что делает возможным изменения "Я". Взаимодействие этих двух систем управления, в данном случае выделенных функционально, является основой процессов, происходящих при ИСС и во время различных сеансов психотерапии. Рассмотрим теперь внутриорганический уровень этих явлений.
Какова природа транса и его функция во внутриорганических процессах? По мнению современных ученых, например Б. Леке, "ритуальный транс... происходит из манипуляций универсальными нейрофизиологическими структурами, содержащимися потенциально в поведении всех нормальных индивидов и функционирующими как гомеостатиче-ский механизм для индивидов и групп"12.
Ряд зарубежных исследователей, в том числе Е. Чаппл, автор книги "Культура и биологический индивид", утверждают, что дисфункции индивида, а также разобщенность внутри группы имеют своей основой эмоциональную асинхронию. Задача различного рода ИСС, в том числе ритуального транса, — устранить ее. Е. Чаппл рассматривает музыкальные ритмы, будь то ритуальная или современная музыка, как синхронизаторы внутриорганических процессов. Синхронизируются биоволновая активность мозга, рассогласованность внутри-органических процессов самого различного уровня. В этом существенную роль играют музыкальные ритмы, близкие по частотным характеристикам альфа-ритму человеческого мозга (8 — 14 Гц), а также вспышки света на рок-концертах (свет также является отличным синхронизатором биологических процессов). Такая стимуляция активизирует эпилептоидную тенденцию, которая в скрытом состоянии присутствует в каждом человеке и дает возможность войти в ИСС, вплоть до транса, вызываемого спазмом головного мозга. Назначение транса в подобных случаях состоит в выключении на время отдельных систем организма и переводе его из активного состояния в пассивное. Особо хотелось бы подчеркнуть, что этот процесс касается не только мозга и ЦНС, но и ритмов мускульной активности тела и других процессов внутри организма, осуществляющихся без участия сознания, воли, автоматически, например таких, как газообмен, сердечная активность и т. д.
5. Функции измененных состояний сознания в традиционном обществе
В ТРАДИЦИОННОМ обществе намеренно вызванные экстатические состояния — широко распространенное явление. Согласно этнографическому атласу (свод разнообразных сведений о культурах) Мёрдока, ритуалы с экстатической составляющей встречаются в 90% из 488 традиционных культур, а у североамериканских индейцев даже в 97% этнических общностей.
Антропологи выделяют три типа техники экстаза — способа вхождения в транс: сенсомоторную депривацию (физический и психологический стресс, сенсорный, моторный и физический голод), употребление наркотических веществ, воздействие ритмических движений и звуков (пение и музыка). Э. Бургиньон выделяет два основных типа ИСС в традиционных обществах: галлюцинаторный транс (или просто транс) и истерический, или транс одержимости (неистовости). Примечательно, что трансу, состоящему в основном из видений, — чаще всего подвержены мужчины, а трансу одержимости — женщины.
Касаясь психологической характеристики этих явлений, надо отметить, что если в галлюцинаторном трансе человек взаимодействует с себе подобным (другим воображаемым), то в трансе одержимости другим становится сам участник. В трансе, как правило, человек помнит все свои переживания. Одержимость в трансе сопровождается потерей памяти.
В то время как физически пассивный участник транса (обычно мужчина) активен в своем воображении, фантазиях, физически активный участник транса одержимости (как правило, женщина) психологически пассивен, тело его используется как посредник между духами и другими людьми, участвующими в ритуале.
Для вхождения в транс одержимости женщины редко принимают наркотические вещества — в основном используется ритмическая музыка, танцы, пение. Транс же у мужчин вызывается гипогликемией, которая моделируется сенсорной депривацией, постом, наркотиками. Иначе говоря, гипогликемия может быть существенным условием возникновения болезни, психоза и одновременно специально вызванным для вхождения в транс синдромом13.
Таким образом, очевидно, что грань между патологией и нормой в культурах функциональна. Это означает, что одно и то же состояние человека должно оцениваться различно, в зависимости от конкретной ситуации и деятельной направленности, цели (индивидуальная или коллективная), этнокультурного содержания действия и роли в жизнедеятельности всей общности. Перефразируя известную мысль А.А. Ухтомского, можно сказать, что нормальное поведение человека есть не предопределенное, раз и навсегда неизменное качество, но функция от определенной конкретики — исторической, этнической, экологической.
Основная цель экстатических состояний — психологическая защита общества. Так в культурно-приемлемой форме разрешается внутренний конфликт между индивидуальными желаниями и культурными нормами, уменьшается вероятность психологических дисфункций.
В регулярных экстатических ритуалах реализуется еще одна особенность народной психотерапии — отбираются индивидуальные психологические качества, более желательные в том или ином типе традиционного общества. Согласно Э. Бургиньон, галлюцинаторный транс распространен там, где основной способ поддержания существования людей — охота, а транс одержимости — там, где жизнь людей зависит от сельского хозяйства.
Естественно, в обществе охотников какие-то психологические черты более ценны, нежели среди аграриев. Тогда как характер мужчины в обществе охотников формируется в духе независимости и самоуверенности, для женщины в аграрных культурах уступчивость и послушание считаются наиболее желательными качествами.
Анализируя психологическое содержание экстатических состояний людей, можно видеть, что мужчина в них активен и независим, а женщина личностно пассивна и покорна, хотя физически активна.
Отбор и закрепление определенных психологических черт, желательных для данной этнокультурной общности, стабилизируют ее, снижают агрессивность, враждебность, так как приоритетное развитие получают поведенческие стереотипы, адекватные социальной природе общности в данных экологических условиях. По мнению антропологов, психотерапевтические потребности индивидов различны в зависимости от уровня сложности социальной организации общности.
6. "Нейрохимическая" основа культуры
НОВЫЙ ЭТАП в изучении ИСС наступил в связи с открытием в 1975 г. эндорфинов (внутриорганические аналоги опиума), содержащихся в нашем организме и обеспечивающих регуляцию ряда процессов в нем.
Открытие эндорфинов получило живейший отклик в психологической антропологии. В 1980 г. в Монреале была проведена конференция "Шаманизм и эндорфины", на которой антропологи совместно с нейро-химиками обсуждали эту сложную проблему. С открытием эндорфинов был найден нейрохимический коррелят ряда процессов, происходящих с человеком во время ритуалов шаманистского типа и в ИСС в целом. Был сделан еще один шаг в познании процессов, позволяющих человеку активизировать свои внутренние энергетические резервы.
Канадский ученый Р. Принс, один из организаторов конференции, в статье "Шаманы и эндорфины: гипотезы для синтеза" выдвинул предположение о существовании универсальной характеристики всех терапевтических ритуалов шаманистского типа. Она состоит в том, что человек, находящийся в гиперстрессе, в экстремальных условиях нередко неожиданно чувствует необычайное спокойствие и даже блаженство. Зачастую в религиозном контексте такое изменение оценивается как вмешательство всемогущего защитника, покровителя, Бога. Это явление свойственно не только традиционному, но и современному обществу. По данным социологических исследований, в США и в Англии около 30% опрошенных хотя бы раз в жизни испытали подобные ощущения (переход от сверхстресса к блаженству), а 5% даже часто.
Очень близки к этому феномену ощущения бегуна на длинные дистанции, когда приходит второе дыхание. Р. Принс связывает все эти явления с критическим уровнем содержания в организме эндорфинов. Причем данная адаптивная система функционирует не только в кризисных ситуациях, но и в условиях ритуала, а также в гиперстрессовых ситуациях во сне. Ученый полагает, что это явление представляет собой психологический аналог гомеостатического физиологического механизма автономной нервной системы, защищающей психологическую стабильность, положительный эмоциональный тонус.
Современный этап в анализе роли ИСС характеризуется явно выраженными поисками универсальных, всеобщих черт этого явления. Основной путь в реализации интегративного подхода — целостное рассмотрение человека в единстве онто- и филогенеза, его функционирования как социального индивида, но с учетом реальных биологических оснований. Ярким примером этой тенденции и стремления не замыкаться в рамках одной дисциплины является работа венгерских ученых Е. Фреска и С. Кюльсар «Роль социальных уз в модуляции физиологии ритуального "транса"». Предмет их специального анализа — социальная привязанность.
Возникновение привязанности, явления, аналогичного импринтингу у животных, существование тесных уз между матерью и ребенком в раннем возрасте есть основа социального взаимодействия в обществе и гарант нормального развития и психобиологического функционирования человека. Венгерские исследователи полагают, что терапевтические ритуалы есть "нейробиологически опосредованная сложная форма привязанности, результатом которой является глубокая психобиологическая синхрония между взрослыми"14.
Этот результат достигается вхождением в ИСС и активацией эндор-финов, которые есть форма консервации энергетических резервов организма. Венгерские ученые провели аналогию между состоянием, которое следует после отмены наркотических препаратов, и симптомами, наблюдаемыми у ребенка, на время изолированного от матери. Как показывают многочисленные зарубежные исследования, у людей после отмены наркотических препаратов и у детей, изолированных от родителей, появляется дистресс лишения в очень близких формах. Аналогичная ситуация возникает не только в указанных случаях, но и в результате потери близких, разлуки, утраты связи с этноконфессиональной группой, при тоске по родным местам.
Э. Фреска и С. Кюльсар полагают, что эндорфины — один из важнейших нейрохимических коррелятов социальной сплоченности, единства и т. д. Основная идея ученых: социальная привязанность и эндорфины взаимодействуют, т. е. как общность активизирует эндорфины, так и, наоборот, эндорфины усиливают ощущение единства, сплоченности. Ученые высказывают также предположение о том, что эндогенные опиаты играли существенную роль в антропогенезе, в котором осуществилась интеграция трех кортикальных зон. В последних, в свою очередь, сосредоточено наибольшее количество опиатов. Таким образом сформировался нейробиологический механизм, составляющий органическую основу для возникновения социальных уз, привязанности, для функционирования социального типа жизнедеятельности. С одной стороны, он закреплял чувство общности, а с другой — само наличие коллективных действий, формирующих социальную привязанность, оказывало обратное воздействие на внутриорганические структуры. В процессе становления человека и общества сложилась система ритуалов, способствующая укреплению социальных уз и тормозящая агрессивные устремления отдельных индивидов. На смену биологическим способам регуляции отношений пришли социальные. Феномен сознания, разум сделали возможной психобиологическую регуляцию как в общности, так и индивидуально.
В завершение характеристики ИСС как стороны культуры хотелось бы остановиться на нескольких моментах, актуальных для современной культуры. Во-первых, появилась совершенно новая виртуальная культура: виртуальная реальность создается при помощи современных технических средств. Это явление уже стало темой ряда американских кинофильмов. Виртуальная реальность превратилась в атрибут культурной действительности индустриальных стран. Оценивается данное явление по-разному. Одни считают, что виртуальная реальность опаснее любого наркотика, она создает особые ИСС, человек живет в некоем идеальном мире. Другие видят в этом рождение культуры будущего и призывают разрабатывать психологию и философию киберкультуры виртуального века. В каком-то смысле создание виртуальной реальности продолжает логику культурного взаимодействия человека, начинавшегося с того, что он создал квазиприродную среду обитания.
Второе обстоятельство обусловлено формами ИСС, выбираемыми человеком в современной культуре, так как это строго не регламентируется нормами поведения в индустриальных странах. В принципе, человеку предоставляется свобода. Но при этом нельзя забывать, что все же наивысшее удовлетворение человеку культурному доставляет применение своих сил в любой форме человеческой деятельности.
взаимодействие культуры, личности И ПРИРОДЫ
ПРОБЛЕМА, сформулированная в заголовке, состоит из двух относительно самостоятельных частей. Первая представляет собой анализ формирования теорий о взаимодействии культур и их природного окружения. Вторая отражает опосредованное влияние экологического окружения на психологические особенности личности и характеристики процесса вхождения в культуру (энкультурация) через культурные стереотипы поведения. Ведущей теорией в зарубежных исследованиях взаимодействия культуры и природы является экологическая антропология. Ей предшествовали различные версии географического детерминизма.
/. Общекультурологический аспект взаимодействия общества и природы
Согласно географическому детерминизму, определяющее значение в историческом развитии культур играют природные условия. Теоретически такое понимание историко-культурного процесса оформилось у Ш. Монтескье. По его мнению, культурное развитие и даже форма государственного управления зависят от климата, плодородия почвы и других естественно-природных факторов. В XIX — начале XX в. концепцию географического детерминизма разрабатывали Г. Бокль, Ф. Рат-цель, Л.И. Мечников, Г.В. Плеханов.
В первой половине XX в. в науках о культуре доминировал посси-билизм, рассматривающий природную среду в качестве пассивного фундамента, на котором могут возникать и развиваться различные виды человеческих обществ. Природная среда играет лишь ограничивающую роль — она признается существенным фактором в объяснении, почему некоторые явления культуры отсутствуют, но не объясняет, почему они встречаются.
После второй мировой войны на смену поссибилизму пришла экологическая антропология, объясняющая взаимовлияние природной среды и культур. Термин "экологическая антропология" в 1955 г. ввел в научный оборот американский антрополог М. Бейтс. От классических версий географического детерминизма экологическая антропология отличалась двумя особенностями. Во-первых, анализировалось взаимодействие природы и культуры, т. е. учитывалось влияние культуры, даже на доиндустриальном уровне, на экологическое окружение. Во-вторых, окружающая среда рассматривалась только с точки зрения используемых человеком ресурсов и условий, а не как совокупность всех природных особенностей той или иной территории.
В экологической антропологии выделяется несколько подходов к изучению взаимодействия природы и культуры. Наиболее распространен связанный с исследованиями Дж. Стьюарда (1902 — 1972). Его концепция называлась культурной экологией. Основная направленность концепции — изучение адаптации общества к окружающей среде. Главной ее целью является выяснение того, начинаются ли с адаптации внутренние социальные изменения эволюционного характера. Культурная адаптация — процесс непрерывный, поскольку ни одна культура настолько совершенно не приспособилась к среде, чтобы превратиться в статичную. Существенную роль в теории Дж. Стьюарда играет понятие "культурный тип", определяемое как совокупность черт, образующих ядро культуры. Эти черты возникают как следствие адаптации культуры к среде и характеризуют одинаковый уровень интеграции. Ядро культуры — это совокупность черт, наиболее непосредственно связанных с деятельностью по производству средств существования и с экономическим устройством общества. Кроме того, ядро культуры включает также социальные, политические и религиозные институты, тесно взаимодействующие с производством средств существования. Идеи Дж. Стьюарда получили дальнейшее развитие в трудах представителей американской культурной антропологии М. Салинса, Д. Беннета и Р. Неттинга.
Существенно дополнил культурно-экологический подход М. Салинс. Он предложил относить к окружающей среде социально-культурные параметры, например, влияние других общностей, контактирующих с изучаемой, а также учитывать тот факт, что культура, трансформируя в процессе адаптации ландшафт, вынуждена приспосабливаться уже к тем изменениям, которым сама положила начало.
Культурная экология Дж. Стьюарда явилась теоретическим фундаментом для экологии религии О. Хульткранца. Культурно-экологический подход взаимодействует с экологической психологией, культурной географией (США), социальной географией (Западная Европа) и междисциплинарной областью исследований "экология человека".
В 60 — 70-е годы в США проявилась экосистемная или популяцион-ная антропология, включившая в поле исследований индивида с точки зрения его биологически* и демографических особенностей. В области теории этот подход отличается функционализмом, т. е. изучением закономерностей систем, объединяющих природные и социально-культурные явления. Важнейшие представители экосистемной антропологии — Э. Вайда и Р. Раппапорт. Главный объект их исследования — человеческие популяции. Основная задача — объяснить действие тех механизмов в культуре, которые постоянно поддерживают исследуемую экосистему в состоянии гомеост^за, или динамического равновесия. Р. Раппапорт предложил подразделить понятие "окружающая среда" на понятия "реальная" и "воспринимаемая", или "когнитивная", иначе говоря, имеющаяся в представлении изучаемого народа.
Проблемы и методы экологической антропологии близки проблемам и методам аналогичного способа анализа культур, существующего в российской науке. Речь, идет о концепции хозяйственно-культурных типов, разрабатывавшейся С.П. Толстовым, М.Г. Левиным, Н.Н. Че-боксаровым, Б.В. Андриановым и о научной дисциплине "этническая экология", основателем которой можно считать В.И. Козлова. Этническая экология изучает особенности традиционных систем жизнеобеспечения этнокультурных общностей, влияние сложившихся экологических взаимосвязей на здоровье людей, воздействие культур на экологический баланс в приводе. При исследовании особенностей жизнеобеспечения выделяются его физическая и психическая (духовная) стороны. К первой относится физическая адаптация людей к природной среде и социально-культурная адаптация, проявляющаяся посредством таких элементов культуры, как пища, жилище, одежда и т. д. Вторая выражается главном образом в психологическом приспособлении человека к окружающей природной среде путем применения культурно-обусловленных методов предотвращения или ослабления стрессовых ситуаций.
2 Роль природного окружения в формировании и отборе психологических черт личности
ВЛИЯНИЕ окружающей природы на восприятие, познание отмечал еще русский историк В.О. Ключевский. Он видел в среднерусском ландшафт^ источник своеобразия русского национального характера. В.О. Клкиевский выделял значения образов леса, степи и реки в русской культуре и их роль в формировании психологических черт личности (степь олицетворяла широту натуры, река воспитывала порядок и умение совестных действий). Вслед за Ключевским ту же идею развивал Н.А. Бердяев, который отмечал, что в душе русского народа "остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, безграничностью русской равнины"1. В XIX в. теории, рассматривавшие природно-ландшафтные особенности культуры в качестве источника своеобразия духа народа, были популярны не только в России.
Гипотеза о связи особенностей восприятия, познания, мышления со спецификой природного окружения стала центральным положением, вокруг которого в 60-е годы XX в. концентрировались исследования проекта "Культура и экология". Его активными участниками были американские антропологи Г. Барри, И. Чайлд, М. Бэкон, Р. Эдгертон, Р. Болтон, X. Виткин. Особо необходимо отметить вклад в разработку проблемы Дж. и Б. Уайтингов.
Основные понятия и взаимодействия рассматриваемой проблемы могут быть представлены следующим образом. Природное окружение (экология) — субстанциальная активность (экономика) — особенности воспитания детей (энкультурация) влияют на: 1) психологические особенности личности; 2) наличие или отсутствие детского труда; 3) особенности ритуалов и других проективных систем (магия, искусство, игры). Наибольший интерес ученых вызывала гипотеза о воздействии природного окружения на психологические характеристики личности, носящем не прямой, а опосредованный типом деятельности характер.
В итоге исследования 104 (!) традиционных обществ, проведенных М. Бэкон и Г. Барри, гипотеза о тесной взаимосвязи экономики, природных условий и специфики психологических черт получила подтверждение. В производящей экономике аграрных обществ ярко выражена тенденция к формированию у детей таких качеств, как послушание, ответственность, воспитанность. Образуется психологический тип личности, для которого характерны уступчивость, уживчивость, умение жить сообща.
В обществах охотников и собирателей антропологи выявили установку на воспитание самоуверенности, стремления к индивидуальным достижениям и независимости. В целом из этих качеств складывается самоутверждающийся тип личности. Общий результат исследований антропологов состоял в отыскании устойчивой корреляции между деятельностью по поддержанию существования, которая во многом определяется природными условиями, и характерными чертами личности, формируемыми в процессе социализации.
Несколько иначе подошел к этой же проблеме Р. Эдгертон, проанализировав четыре общества в трех странах Восточной Африки: Танзании, Кении и Уганды.
Каждое из этих традиционных обществ представляет собой смешение пастушеских и фермерских групп. Основная направленность исследований Р. Эдгертона — сравнительный анализ влияния природных условий, экономики, особенностей деятельности на личностные характеристики выделенных групп населения. Он обнаружил, что у пастушеской части населения более развиты такие свойства, как независимость, незавуалированное выражение агрессии и др. Основной чертой, определяющей характер пастушеского населения, по его мнению, является "открытость". Необходимо подчеркнуть, что Р. Эдгертон не просто констатирует наличие определенных черт характера, а исследует их функционирование в культурном контексте: в совместной деятельности по поддержанию существования, в сексуальных отношениях, в связи с психозами, депрессиями, самоубийствами. Аналогичное исследование было проведено Р. Болтоном и его коллегами в перуанских Андах.
Относительно самостоятельным подходом к рассматриваемой проблеме является изучение того, как влияют на личность познавательные процессы и специфика восприятия, в свою очередь зависящие от природного и культурного окружения. Особенность такого подхода состоит в ограничении предмета исследования процессами восприятия, познания, мышления и преимущественно экспериментально-психологическим методом изучения. В ходе решения экспериментальных задач представители различных этнических общностей выделили два общих типа познания — когнитивных стиля: глобальный и артикулированный*. Влияние природного окружения на особенности когнитивного стиля исследовал Дж. Берри. Наиболее интересен в этом плане сравнительный анализ этнической общности темне (Сьерра-Леоне, джунгли) и эскимосов Канады (тундра). Дж. Берри не получил однозначного подтверждения влияния ландшафта на особенности личности. Более надежно подтвержден факт опосредованного влияния природных условий на психологические качества человека через тип хозяйства. При сравнении общностей различного уровня исторического развития Берри отмечал изменения "Я" от большей дифференциации к меньшей, т. е. явление, обратное обнаруженному Виткином в онтогенетическом развитии. В последующих работах Дж. Берри продолжил анализ психологической дифференциации личности в производящих и собирающих обществах и связал эту дифференциацию с уровнем иерархичности общности.
Наиболее фундаментальные труды по рассматриваемой проблеме принадлежат Дж. и Б. Уайтингам и их соавторам. Они исходили из психоанализа, изложенного на языке теории научения, используя экспериментально-психологическую и социологическую методику полевой работы.
Первые контуры концепции, связывающей субстанциальную активность (понимаемую как экологическая адаптация), социализацию, особенности личности и проективные системы, были намечены в 1953 г. Дж. Уайтингом совместно с И. Чайлдом. Затем разработка этой темы была продолжена Уайтингом в 1961 г. в статье "Процесс социализации и личность", вошедшей в книгу "Психологическая антропология", изданную под редакцией Ф. Хсю. В новом издании этого труда в 1972 г. Дж. Уайтинг в соавторстве с Ч. Харрингтоном дополнил свою схему природным окружением. Исследования Дж. и Б. Уайтингов и их соавторов отличаются глубинным теоретическим осмыслением рассматриваемого круга проблем и интенсивной полевой работой. Наиболее фундаментальным их исследованием является "Проект шести культур", включающий ряд коллективных монографий. Обобщающий и итоговый труд этой серии — книга "Дети шести культур. Психокультурный анализ" (1975), в которой теоретическая концепция Дж. и Б. Уайтингов получила наиболее разностороннее развитие и эмпирическое подтверждение. Их модель психокультурного развития — это методология целого цикла исследований; ее значение выходит далеко за рамки изучения развития детей в шести культурах. Это своеобразная материалистическая концепция воспроизводства в традиционных культурах. В ней взаимодействуют экологическое окружение (климат, флора, фауна), история, поддерживающие субстанциальные системы, детское обучающее окружение (культурная среда), взрослая личность в единстве приобретенной и врожденной составляющих и проективные системы (религия, магия, ритуалы, искусство и отдых, игры, уровень преступности и самоубийств).
В последующих трудах Дж. и Б. Уайтинги специально рассматривали роль окружения в психологической антропологии. "Для психологической антропологии, — пишут они, — важность инвироментальных факторов объясняется в первую очередь их воздействием на поддерживающие системы, экономику, образ жизни и социальную структуру, которые детерминируют разделение труда, статус и роль взрослых". Эффект такого воздействия на психологические свойства личности, прежде всего в западных цивилизациях, не всегда заметен. Поэтому "одна из важнейших функций психологической антропологии состоит в отыскании этих скрытых различий"2.
Наряду с опосредованным влиянием природного окружения Дж. и Б. Уайтинги выделяют и более непосредственное его воздействие на экономику, социальную и политическую структуру общности. Значительное место в их исследованиях отводится изучению непосредственного влияния природных условий на отношение детей —родителей. Как показывают последние исследования, степень контакта младенца с родителями может существенно влиять на его развитие в более позднем возрасте. "Согласно нашей гипотезе, тесный физический контакт, отмечают Дж. и Б. Уайтинги, может иметь продолжительный эффект в реакции на физический стресс, физический рост и стиль коммуникаций"3 и, наконец, на особенности характера ребенка. Важность непосредственного контакта с ребенком подтверждается современными исследованиями. Например, Р. Хайнд отмечает, что "тактильный, термальный стимулы, идущие от матери, вносят существенный вклад в ритм дыхания ребенка"4.
Особую группу составляют исследования о воздействии окружения на психологические характеристики личности в рамках этологического подхода к изучению культур. В этологии человека в рассматриваемой проблеме анализируется поведение в социальном и природном пространстве. Влияние окружения на психологические качества личности отражается в категориях, выражающих эмоционально-психологические состояния человека: агрессивность, враждебность, эмпатия, тревога, привязанность, страх, любовь и др. Важную связующую роль здесь играет потребность в уединенности и общении и степень их удовлетворения в современных и индустриальных обществах. Разрегулированность связи "Я —другие", неудовлетворенность потребности в общении ведут к деградации личности вплоть до тяжелейших психопатологий.
Изучение воздействия социального и природного пространств состоит в установлении того, в какой степени они способствуют существованию и отсутствию, а также интенсивности эмоционально-психологических состояний. Наиболее наглядный пример подобного анализа — выявление причин, способствующих существованию такого качества человека, как агрессивность. На интенсивность его проявления воздействует непосредственное физическое окружение: температура воздуха, сила звука, а также ряд социально-психологических факторов (скопление народа, деятельность средств массовой информации). Предметом изучения становится и влияние на агрессивность, тревожность и тому подобных качеств климата, географических условий (высокогорье, изменение или стабильность светового дня).
В 70^ 80-е годы влияние окружения на эмоционально-психологические состояния личности исследуется более системно и целостно. Прежде всего изучается взаимодействие личность — пространство (person — place). Наиболее интересное воплощение такой подход получил в концепции территориального функционирования Р.Б. Тейлора. Территориальное функционирование рассматривается во взаимосвязанной, культурно- и социально-определенной системе поведения, чувствования, познания. Данная концепция имеет психологические, социально-психологические и экологические последствия соответственно для индивида, малой группы и экологической системы. Важнейшее психологическое следствие на индивидуальном уровне — уменьшение стресса, что ведет к уменьшению агрессивности, враждебности. На уровне малой группы на основе эмпатии повышается сплоченность. Экологические последствия состоят в более эффективном функционировании окружающей среды — природной и квазиприродной. Территориальное функционирование эффективно тогда, когда учтены социальные и культурно-обусловленные факторы, необходимые для существования человека как в традиционном, так и в современном обществе.
Обращает на себя внимание такой феномен, как привязанность к месту, определяемый как "аффективные связи между индивидом и его непосредственным окружением"5. Это явление играет далеко не последнюю роль в формировании характера человека, в его отношении к окружающему миру.