Факт № 83. Репину однажды удалось сделать «лучший и проникновеннейший» портрет Чехова, который позже был утерян

Илья Репин вспоминал в своей заметке о встречах с Чеховым, написанной для газеты «Одесские новости»: «Один раз в собрании «Литературного общества» мне удалось сделать с него очень удачный набросок (он не позировал). Кто-то выпросил этот набросок по обыкновению (их много сделано за время моего посещения собрания с разных лиц)».

Судьба этого наброска оставалась неизвестной, пока в 1940-50-х не возникла дискуссия о том, когда он мог быть сделан. Тогда же возник вопрос, не мог ли этот набросок видеть кто-то из друзей Репина и Чехова. По словам Чуковского, он слышал об этом рисунке от Репина и Потапенко, который отзывался о нем как о «лучшем и проникновеннейшем» портрете Чехова.

В 1979-м году, после долгих лет поисков, рисунок был найден в частном собрании и приобретен Институтом русской литературы (Пушкинским Домом) – он представлял собой выполненный карандашом групповой портрет, датированный 30-м января 1889 г., на котором Чехов был изображен среди нескольких фигур на дальнем плане.

Факт № 84. Чехов любил «править» чужие рассказы и называл это гимнастикой для ума

В письмах 80-х годов Чехов признавался, что очень любит «править» чужие сочинения – даже просил Суворина присылать ему для «шлифовки» рассказы из «Нового времени», а позже стал редактировать для него ряд «субботников» и выступал в качестве редактора рассказов неизвестных авторов для журнала «Русская мысль».

Это занятие Чехов считал «гимнастикой для ума». Таких «правок», где можно было бы сопоставить первоначальный вариант с чеховским, осталось, к сожалению, не очень много, но и сохранившиеся дают представление о том, как могла происходить эта редакторская работа.

Среди них, например, - рукописи Е.Шавровой и А.Писаревой или правка, сделанная Антоном Павловичем в рассказе Короленко «Лес шумит» из книги «Очерки и рассказы». (И выполненная, по всей видимости, исключительно для себя – сам Короленко ее никогда не видел). Кстати, Толстой пошутил как-то, что если бы Чехов редактировал произведения Короленко, то из рассказа последнего получилось одно предложение.

В рассказе «Лес шумит» из первоначального текста и впрямь исчезло многое: Чехов вычеркнул начало, отдельные фразы, излишние подробности и описания, повторы и «лирические воспоминания» в речи главных героев. В общем, все, что, по его мнению, «перегружало» произведение – и стилистически, и семантически. Эта правка – прекрасный образец того, какой Чехов видел прозу – с его страстью к емкости, сдержанности, описательной краткости, умению выразить многое при помощи нескольких фраз.