Спорт, искусство, наука?

Если вы спро­си­те грос­смей­с­те­ра, ху­дож­ни­ка или ком­пь­ютер­но­го спе­ци­алис­та, что ха­рак­тер­но для хо­ро­ше­го шах­ма­тис­та, то пой­ме­те, по­че­му шах­ма­ты яв­ля­ют­ся иде­аль­ной ла­бо­ра­то­ри­ей для от­ра­бот­ки про­цес­са при­ня­тия ре­ше­ний. Грос­смей­с­тер ско­рее все­го сог­ла­сит­ся с мне­ни­ем вто­ро­го чем­пи­она ми­ра Эма­ну­ила Лас­ке­ра: «В пер­вую оче­редь шах­ма­ты - это борь­ба». Ведь цель иг­ры, не­за­ви­си­мо от ее оп­ре­де­ле­ния, зак­лю­ча­ет­ся в по­бе­де над со­пер­ни­ком.

Художник Мар­сель Дю­шан был силь­ным и ув­ле­чен­ным шахматистом. В ка­кой-то мо­мент он да­же от­ка­зал­ся от жи­во­пи­си ра­ди шах­мат, за­явив, что эта иг­ра «обла­да­ет всей кра­со­той жи­во­пи­си и да­же бо­лее то­го». Дю­шан под­чер­к­нул твор­чес­кий, эс­те­ти­чес­кий ас­пект иг­ры сле­ду­ющим выс­ка­зы­ва­ни­ем: «Я убе­дил­ся на лич­ном опы­те: не все ху­дож­ни­ки иг­ра­ют в шах­ма­ты, за­то все шах­ма­тис­ты яв­ля­ют­ся ху­дож­ни­ка­ми!» Дей­с­т­ви­тель­но, мы не мо­жем иг­но­ри­ро­вать эле­мент твор­чес­т­ва, да­же ес­ли при­хо­дит­ся пре­дель­но ра­ци­она­ли­зи­ро­вать его для дос­ти­же­ния глав­ной це­ли - по­бе­ды.

Перейдем к на­уч­но­му ас­пек­ту, ко­то­рый так склон­ны пе­ре­оце­ни­вать лю­ди, не иг­ра­ющие в шах­ма­ты. Ког­да в се­ре­ди­не прош­ло­го сто­ле­тия на сце­не впер­вые по­яви­лись шах­мат­ные ком­пь­юте­ры, мно­гие уче­ные по­ла­га­ли, что вско­ре же­лез­ные мон­с­т­ры раз­г­ро­мят лю­бо­го шах­ма­тис­та из пло­ти и кро­ви. Од­на­ко и че­рез пол­ве­ка бит­вы меж­ду ма­ши­ной и че­ло­ве­ком все еще про­дол­жа­ют­ся…

Мой ве­ли­кий учи­тель, шес­той чем­пи­он ми­ра Ми­ха­ил Бот­вин­ник пос­вя­тил пос­лед­ние трид­цать лет сво­ей жиз­ни ра­бо­те над соз­да­ни­ем ком­пь­ютер­но­го шах­ма­тис­та. Не прос­то прог­рам­мы, спо­соб­ной иг­рать в шах­ма­ты, что и тог­да бы­ло срав­ни­тель­но нет­руд­ной за­да­чей, а та­кой прог­рам­мы, ко­то­рая вы­би­ра­ла бы шах­мат­ные хо­ды по­доб­но че­ло­ве­ку, - то есть нас­то­яще­го ис­кус­ствен­но­го ин­тел­лек­та.

Ботвинник об­суж­дал свои идеи со мно­ги­ми уче­ны­ми, вклю­чая ле­ген­дар­но­го аме­ри­кан­с­ко­го ма­те­ма­ти­ка Кло­да Шен­но­на, ко­то­рый в сво­бод­ное вре­мя то­же раз­ра­ба­ты­вал про­ект «шах­мат­ной ма­ши­ны». Боль­шин­с­т­во шах­мат­ных прог­рамм, в сущ­нос­ти, за­ни­ма­ют­ся лишь пе­ре­бо­ром мно­жес­т­ва ва­ри­ан­тов с ог­ром­ной ско­рос­тью. Они ис­поль­зу­ют вы­чис­ли­тель­ную мощ­ность ком­пь­юте­ра для оцен­ки всех воз­мож­ных хо­дов в за­дан­ный про­ме­жу­ток вре­ме­ни. Каж­до­му хо­ду прис­ва­ива­ет­ся чис­ло­вая оцен­ка, и в ито­ге ма­ши­на вы­би­ра­ет ход с мак­си­маль­ной оцен­кой. Бот­вин­ник хо­тел вый­ти за рам­ки это­го под­хо­да и соз­дать прог­рам­му, ко­то­рая при вы­бо­ре ходов ис­поль­зо­ва­ла бы не столь­ко вы­чис­ли­тель­ную мощ­ность, сколь­ко ло­ги­ку.

К со­жа­ле­нию, его про­ект ока­зал­ся не­удач­ным. Го­ды тру­да, пот­ра­чен­ные на рас­че­ты ти­по­вых по­зи­ций и пос­т­ро­ение те­оре­ти­чес­ких мо­де­лей, так и не при­ве­ли к по­яв­ле­нию прог­рам­мы, ко­то­рая иг­ра­ла бы луч­ше на­чи­на­юще­го шах­ма­тис­та. Меж­ду тем обыч­ные шах­мат­ные иг­ро­вые прог­рам­мы дос­тиг­ли срав­ни­тель­но вы­со­ко­го уров­ня еще в 70-е го­ды. И да­же сей­час, трид­цать лет спус­тя, уже ус­пеш­но сра­жа­ясь с чем­пи­она­ми, они по-преж­не­му опи­ра­ют­ся в ос­нов­ном на «гру­бую си­лу» - свою ас­т­ро­но­ми­чес­кую вы­чис­ли­тель­ную мощь.

Однако в рам­ках этих ме­то­дов шах­мат­ные прог­рам­мы приб­ли­зи­лись к по­тол­ку сво­их воз­мож­нос­тей. И для усо­вер­шен­с­т­во­ва­ния сво­их тво­ре­ний прог­рам­мис­ты вы­нуж­де­ны изу­чать кон­цеп­ции Бот­вин­ни­ка. Его соб­с­т­вен­ный про­ект ос­тал­ся не­за­вер­шен­ным, но мно­гие его идеи име­ют боль­шую цен­ность и да­ле­ко опе­ре­ди­ли свое вре­мя. Ны­не мы по­ни­ма­ем, что са­ма по се­бе вы­чис­ли­тель­ная мощ­ность не мо­жет ис­чер­пать воз­мож­нос­тей древ­ней иг­ры, и воз­в­ра­ща­ем­ся к меч­те Бот­вин­ни­ка о соз­да­нии шах­мат­ных прог­рамм, бо­лее близ­ких к че­ло­ве­чес­ко­му мыш­ле­нию.