Утверждение королевского абсолютизма во Франции. Нантский эдикт 1598 г. Людовик XIII и политика кардинала Ришелье. «La Gazette» Теофраста Ренодо

С католической лигой суждено было покончить даровитому представителю династии Бурбонов — Генриху IV. Последний был кальвинистом. Ему пришлось буквально брать с бою корону Фран­ции. Чтобы сломить последнее сопротивление лигистов, он решился «заплатить обедней» и принял католицизм. Утвердившись на пре­столе, он издал знаменитый Нантский эдикт (1598), установив­ший веротерпимость и положивший конец религиозным войнам, раздиравшим Францию около 35 лет. Можно было ожидать, что страна вступит на новый путь духовной свободы, но жизнь короля преждевременно пресеклась от руки убийцы Равальяка, воспитан­ного иезуитской организацией.

По смерти Генриха IV королевская власть перешла к малолет­нему сыну его Людовику XIII (1610-1643). Решающее влияние на дела государственного управления при этом безвольном монархе приобрел кардинал Ришелье, который поставил себе задачей окон­чательно утвердить систему королевского абсолютизма. Эта тен­денция сурового временщика ярко»отразилась на всем законода­тельстве Людовика XIII по делам печати.

Старая организация лиц, причастных к печатному промыслу, подверглась существенным изменениям. В июле 1618г. Людовик XIII издал Регламент для книготорговли и книгопечатания (Règlement sur la Librairie et l'Imprimerie du 9 juillet), в силу которого число привилегированных членов университетской организации клерков сведено до 80, причем для новых членов условием вступления в организацию поставлено знание латинского, греческого и фран­цузского языков и обычаев книжной торговли, а также семилет­няя предварительная практика. Но при наличности всех указанных условий ежегодно не дозволялось принимать более одного типог­рафщика, одного книготорговца и одного переплетчика. Никто из промышленников не мог держать более одной типографии или книжной торговли. Под угрозою конфискации всех экземпляров и уплаты 3000 ливров штрафа воспрещалось издание печатных про­изведений за границей. При издании же в Париже издатели обязы­вались употреблять хороший шрифт, хорошую бумагу и тщательно следить за отсутствием ошибок.

Заслуживает внимания, что статут 9 июля был издан по ини­циативе парижского общества клерков, среди которых начались злоупотребления и недобросовестная конкуренция. Статут был ответом на их ходатайство, и действие его сначала ограничивалось пределами одного Парижа. Но типографский промысел существо­вал за пределами столицы, и Людовик XIII задался целью регла­ментировать его на более общих основаниях. Эта цель была достиг­нута изданием эдикта 19 января 1626 г. В нем нашли себе подтвер­ждение все распоряжения по делам печати Карла IX и, кроме того, особенное внимание обращено на клеветнические сочинения. Ус­тановление наказаний за нарушение эдикта, вроде повешения, оправдывалось довольно пространной исторической справкой о развитии книгопечатания во Франции, при этом говорилось о ве­ликих удобствах, доставленных науке книгопечатанием, и еще больше об опасностях для государств и республик, в которых «до­пущено слишком много свободы». Это была старая песня на тему «о божественном искусстве».

Ордонансом 1629 г. Людовик XIII предписал для предваритель­ного просмотра представлять рукописи канцлеру и хранителю го­сударственной печати, чем собственно были нарушены старинные цензорские полномочия университета. Кроме того, им же было возложено общее наблюдение за точным соблюдением законов о печати на особое учреждение (Syndicat pour l'Imprimerie et la Librairie), состоявшее из одного синдика и четырех помощников, сменившихся каждые два года. Эти новые должностные лица назы­вались «университетскими стражами» (gardos de l'Université). Они исполняли те же обязанности, какие возлагались ранее на четырех больших присяжных книготорговцев (les quatre grands libraires—jurés de l'Université), a именно: они посещали книжные магазины и ти­пографии, смотрели, чтобы книги выпускались с соблюдением всех правил о предварительной цензуре, качестве бумаги, чистоте шрифта, корректуре и т.д. Первые университетские стражи были назначены 17 июля 1629 г. из бывших университетских присяжных книготорговцев.

Политика Ришелье принесла свои плоды. Людовик XIV (1643-1715) мог уже смело сказать: «l'État, c'est moi!» ⁷ Все было подав­лено, все исходило от короля, все им держалось. Понятно, печать должна была подвергнуться общей участи и, пожалуй, даже в боль­шей степени, так как она была давно признанный враг абсолю­тизма. В 36 статьях эдикта 7 сентября 1649 г. выразились вполне своеобразные заботы короля о книгопечатании. Людовик XIV не ограничился более детальными постановлениями о предваритель­ной цензуре, он до мелочей регламентировал книжный промысел, установил размеры изданий, определил кварталы, в которых должны были жить типографщики, и даже потребовал, чтобы книготорговцы и типографщики имели только по одному ученику, но непременно добрых нравов, католика, природного фран­цуза, способного к обращению с публикой, хорошо сведущего в латинском языке и умеющего читать по-гречески, о чем должно быть удостоверение ректора университета.

Эдиктом 1686 г. Людовик XIV окончательно реорганизовал книгопечатный промысел. Число книготорговцев было ограниче­но 80, а число типографщиков должно было быть доведено до 36. В целях надзора было назначено 79 цензоров: 10 для просмотра сочинений по богословию, 11 — по юриспруденции, 12 — по ме­дицине, 8 — по математике, 36 — по истории и литературе и 2 по искусствам. Никто не мог стать самостоятельным промышленни­ком ранее трех лет по окончаний ученического стажа. Книготор­говцы, переплетчики и позолотчики, которые во время издания эдикта не занимались фактически книгопечатанием и лишь чис­лились типографщиками, теряли право содержать типографии. Сыновья типографщиков не могли наследовать заведений их от­цов, не выдержавши экзамена перед главным лейтенантом поли­ции и синдиком с помощниками. Корректоры обязывались к вни­мательному исправлению книг, и диеты с ошибками перепечаты­вались за их счет. В каждом городе могло быть только заранее определенное количество типографий. Так, в Страсбурге и Марсе­ле определено было по шести.

Первое печатное периодическое издание во Франции.

Французская журналистика с первых своих шагов качественно отличалась как от немецкой, так и от английской периодики своей содержательностью. Периодические издания появились во Франции несколько позже, чем в Германии или Италии.

Создать первую национальную французскую газету было суждено королевскому медику Теофрасту Ренодо. Первый номер "La Gazette" увидел свет 30 мая 1631г. С легкой руки Теофраста Ронодо слово "газета" вошло во многие европейские языки. "La Gazette" выходила раз в неделю на 4 страницах. Тематика — торговля, война, придворная хроника, дипломатические известия.

Она выходила с 30 мая 1631 г. под названием «La Gazette» сначала в размере четверти листа на четырех страни­цах, потом в октавном формате. Первого января 1762 г. она полу­чила название «Gazette de France»; под этим названием она выхо­дит и по настоящее время. До Великой французской революции она появлялась еженедельно; цена за номер в розничной продаже равнялась одному су; абонемента еще не существовало; экземп­ляры газеты продавались открыто. Во время революции она стала выходить два раза в неделю, а впоследствии была преобразована в ежедневную газету.

Уже первый номер «Gazette» был богат содержанием; боль­шинство сообщений касалось Германии и приходило из Шлезии, Штеттина, Вены, Любека, Франкфурта-на-Одере, Гамбурга, Лей­пцига, Майнца и Франкфурта-на-Майне; внутренние корреспон­денции на первых порах ограничивались придворными известия­ми. Анонсы и публикации не принимались; но несколько лет спу­стя Ренодо, идя навстречу многочисленным желаниям, а также в интересах своего осведомительного бюро, основал самостоятель­ный справочный листок, приблизительно соответствовавший отделу для публикаций в наших современных газетах.

Тираж её поднимался до 1200 экземпляров. Ежегодно все номера собирались в один том, выходивший под названием «Годовой сборник». В течение 1631 года был выпущен 31 номер «Газетт», которые и были собраны в годовой сборник, посвященный Людовику –8. В предисловии к этому сборнику Ренодо писал о новизне, полезности и трудности осуществления этого предприятия, особо подчеркивая, что в его газете «каждый найдет то, что ему необходимо».

Поначалу в «Газетт» печатались главным образом новости из-за границы, при этом большая часть их бралась из немецких, итальянских и голландских газет, что давало основание для конкурентов и противников Ренодо обвинить его в плагиате. Но постепенно с развитием газеты в ней все больше внимания уделяется внутренней информации, а новости из-за границы уже получаются «из первых рук». Определенная часть информации поступала в газету «сверху» – от кардинала Ришелье и даже от самого короля (существует версия, Людовик – 8 написал несколько статей для «Газетт», опубликованных в ней под псевдонимом). Ренодо открыто заявлял о том, что его газету редактирует и дает ей направление «по своему усмотрению Его Преосвященство». Заниматься изданием газеты, делая это не из коммерческих интересов, а в целях просвещения, было нелегко. Особенно тяжело пришлось издателю «Газетт» после смерти его покровителей Ришелье и Людовика – 8. Отношения с кардиналом Мазарини были весьма сложными. По распоряжению последнего, типография «Газетт» была перенесена в Сен-Жермен, куда пришлось перебраться и Ренодо. Сыновья его издавали уже в Париже, оппозиционную газету «Курьер Франсе».

В 1653 году, измученный постоянными материальными трудностями, связанными с изданием газеты, но не оставивший любимого дела до последних дней, Ренодо умер. Умер нищим, но не сломленным. В некрологе, помещенном в «Газетт», отмечались большие заслуги Ренодо. «Его бескорыстие, - писала «Газетт», - позволяло ему довольствоваться своею славою». Дело Ренодо продолжили его сыновья. «Газетт» оставалась одним из ведущих французских периодических изданий вплоть до Великой Французской революции. С 1мая 1792 года она прекратила свое существование.

«Газетт» оставалась лидером французской прессы долгие годы. Появившиеся в первой половине 18 столетия провинциальные газеты не могли с ней соперничать. Даже первой французской ежедневной газете «Журналь де Пари», возникшей в 1777 году, это было трудно сделать. Только Великая французская революция, поднявшая печать на качественно новый уровень, давшая огромный толчок развитию журналистики, смогла создать прессу более совершенную, чем, в частности, «Газетт».