Жизнь и творчество Томаса Мора

Томас Мор происходил из зажиточной семьи потомственных лондонских юристов. Отец Мора был королевским судьей и даже удостоился дворянского титула. По собственным словам Мора, его семья была "хотя и не знатного, но честного рода". Сохранилась памятная запись на латинском языке, сделанная рукою отца Томаса Мора, о том, что "в семнадцатый год правления короля Эдуарда IV", т. е. в 1478 г., "в первую пятницу после праздника очищения пресвятой девы Марии, в 7-й день февраля, между двумя и тремя часами утра, родился Томас Мор, сын Джона Мора, джентльмена".Как доказали новейшие исследования, в записи была допущена ошибка, так как первая пятница после праздника очищения в 1478 г. приходилась на 6 февраля. Поэтому днем рождения Т. Мора теперь принято считать 6 февраля 1478 г.Согласно семейной традиции, Томас Мор родился в Лондоне на Милкстрит (Молочная улица). Столетием позже известный английский хронист Джон Стау в своем описании Лондона рассказывал, что на этой небольшой улице старого Лондона находилось "много прекрасных домов богатых купцов" и состоятельных горожан. Судя по всему, Джон Мор был достаточно состоятельным человеком, чтобы иметь в этом квартале Лондона хороший дом. Сэр Джон Мор был человеком строгих правил, он считал, что его сын должен пойти по стопам отца. Так что судьба юного Томаса была отчасти заранее предрешена: его ожидала обеспеченная карьера будущего полноправного члена лондонской корпорации юристов и доходная должность адвоката либо судьи. Первоначальное образование Томас получил в грамматической школе при госпитале св. Антония, которая считалась одной из лучших начальных школЛондона. Джоя Стау сообщает, что и в его школьные годы (30-е гг. XVI в.) онаславилась своими учителями. Главным предметом была латынь. Детей училиписать и говорить по-латыни. Обучение латинскому языку включало и элементыриторики. Затем, согласно распространенному тогда английскому обычаюпосылать сыновей 12-14 лет служить в качестве пажей в одно из знатныхсемейств, сэр Джон Мор благодаря связям смог устроить сына в Ламбетскийдворец архиепископа Кентерберийского (впоследствии кардинала) Джона Мортона.Архиепископ был разносторонне образованным человеком - ученым, юристом,архитектором, опытным дипломатом и государственным деятелем. В царствованиеГенриха VII Мортон некоторое время был лордом-канцлером Англии. Жизнь всемье Мортона явилась хорошей школой для юного Томаса Мора. Высоко оценивая незаурядные способности Мора к языкам и литературе,архиепископ хотел, чтобы его воспитанник продолжал свое образование внастоящей ученой среде, и в 1492 г. по совету Мортона Джон Мор определилсына в Оксфордский университет. Томас Мор учился в Кентерберийском колледжеОксфордского университета, основанном бенедиктинцами. В Оксфорде Мор пробылнеполных два года. Как всякий начинающий студент, первые два года в Оксфорде Мор долженбыл изучать традиционный тривиум: грамматику, риторику и логику. В 1494 г. по настоянию отца Томас Мор покидает Оксфорд и возвращается вЛондон, где изучает юриспруденцию в специальных школах Лондона и наконецоколо 1502 г. становится "полным" адвокатом. В 1504 г. 26-летний Мор избирается в парламент в качестве члена палатыобщин. Это был последний парламент в период царствования Генриха VII,который собрался 20 января 1504 г. и был распущен в конце марта. В том годукороль Генрих VII потребовал от палаты общин утверждения новых субсидий -феодальных помочей по случаю посвящения в рыцари в 1489 г. своего старшегосына принца Артура, умершего за два года до созыва парламента, и по случаюзамужества в 1503 г. своей дочери принцессы Маргариты. Известно, что переддепутатами выступил Мор и так смело и убедительно отверг притязания короля,что палата общин целиком его поддержала. По этому поводу королю доложили,что какой-то "безбородый мальчишка расстроил весь его замысел". После этогоинцидента, опасаясь репрессий, Мор надолго оставляет политику. Жизнь Мора в Лондоне в течение первого десятилетия XVI в. - это времянапряженных духовных исканий и упорного труда. Сочинения Платона иАристотеля, Лукиана и отцов церкви - таков круг научных интересов молодогоадвоката. Чтобы понять внутренний мир Томаса Мора и то, как формировались еговзгляды на жизнь, надо не забывать, что именно после ухода из университета ив период учебы в юридических школах Лондона он сближается с кружкомоксфордских гуманистов - Гроцином, Линакром и Колетом. К этому же кружкупринадлежал также и Уильям Лили {Уильям Лили (1468-1522) получил ученуюстепень в Оксфорде, путешествовал в Иерусалим. На острове Родоссовершенствовался в изучении греческого языка, продолжал образование вИталии. В Англию вернулся большим знатоком греческой литературы ивпоследствии стал главным учителем в школе св. Павла, основанной в ЛондонеДжоном Колетом. Лили - автор самой популярной в Англии XVI в. школьнойграмматики латинского языка.}, который хотя и был десятью годами старшеМора, однако стал одним из его ближайших друзей-соратников по увлечениюдревнегреческой поэзией. Но, по собственному признанию Мора, особенноглубокое идейное и нравственное влияние оказал на него Джон Колет, которыйстал его настоящим духовным руководителем. Именно к нему обращался Мор впериод своих раздумий о жизненном призвании и нравственном долге. Всохранившемся письме Мора Колету отразился мучительный разлад междунравственным идеалом молодого Мора: следовать евангельским заветам - исуровой действительностью. Мор остро и болезненно ощущал жестокость ибезнравственность мира социальной несправедливости, корысти и чистогана иполное бессилие что-либо в нем изменить: "Всюду скрежет ненависти, всюдубормотанье злобы и зависти, всюду люди служат своему чреву, - главенствуетнад мирской жизнью сам дьявол" {"The Correspondence of Sir Thomas More".Princeton, ed. by E. F. Rogers, 1947, p. / (Mop-Колету. Лондон, 23 октября1504 г.).}. Этот разлад был причиной глубокого духовного кризиса Мора, едване приведшего его в монастырскую обитель картезианцев. Влияние на Мора его друзей-гуманистов может быть прослежено в двухнаправлениях. С одной стороны, Мора, как и их, увлекала античность, онвыступал горячим поборником изучения греческого языка. С другой стороны, Морбыл захвачен предреформационными проектами Колета, призывавшего "очистить"католическую церковь от схоластических хитросплетений и догматизма,затемнявших, по мнению гуманистов, подлинный смысл учения Христа, выраженныйв Новом Завете. В феврале 1512 г. Колет выступал перед собранием английскогодуховенства с призывом реформировать церковь, "очистить ее от пороков". В Колете Мор видел своего истинного духовного наставника, "примером ижизнью" которого он руководствовался. Благодаря духовной поддержке Колета,писал Мор, "я чувствовал, что силы мои крепнут... лишенный всего этого, мнекажется, я определенно истощился бы и окончательно зачахнул" {"TheCorrespondence", p. 4.}. Реформа церкви, предполагавшая возрождение этики вдухе учения Христа и апостолов, мыслилась последователями Джона Колета какоснова будущего обновления и преобразования всего общества и ликвидациисоциальных пороков. Религиозно-этическая трактовка социально-политическихпроблем составляла своеобразие гуманистического мышления Колета и егопоследователей, в числе которых были Томас Мор и Эразм Роттердамский. Неслучайно в научной литературе их было принято называть "христианскимигуманистами". Вне связи с христианским вселенским подходом нельзя до концапонять общечеловеческий подход к социально-политическим проблемам Европы XVIв., который нашел свое воплощение в коммунистическом идеале "Утопии" Мора.Поэтому "загадочная" для историка XX в. коммунистическая "Утопия" Мора былатак близка и понятна его друзьям-гуманистам - Эразму, Эгидию, Бюде и другим,всемерно способствовавшим популяризации этой книги в Европе. В восприятиичитателя-гуманиста XVI в. универсализм "Утопии" с ее коммунистическимидеалом собственности не преступает пределов евангельского учения и близокфилософии автора "Похвалы глупости" Эразма. Важное значение для формирования и развития мировоззрения Мора имелаего встреча с Эразмом Роттердамским, вылившаяся затем в сердечную дружбу.Мору было немногим более 20 лет, когда он познакомился с Эразмом. Это былово время первого приезда Эразма в Англию в 1499 г. Сохранилось письмоЭразма, написанное другу из Лондона 5 декабря 1499 г., в котором Эразм давалвесьма лестную оценку своим новым английским друзьям. "Когда я слушаю моегодруга Колета, мне кажется, что я слушаю самого Платона. Кто не удивитсяобширным познаниям Гроцина? Как глубоки и утонченны суждения Линакра!Создавала ли когда-нибудь природа более благородный, нежный и счастливыйхарактер, чем у Томаса Мора? Действительно, - изумительно, сколь великиплоды древней учености в этой стране" {"Opus epistolarum Des. ErasmiRoterodami per P. S. Allen and H. M. Allen", v. I. Oxford, 1906, p.273-274.}. Вплоть до 1509 г. Томас Мор вел жизнь, обычную для лондонскогоадвоката. Деловые качества Мора как юриста, опытного латиниста и оратора внемалой степени способствовали росту его популярности в деловых кругах Сити.В январе 1510 г. они избирают его своим депутатом в парламент. В архивахтого времени сохранилась краткая запись: "Мор Младший - депутат парламентаот Лондона". В том же 1510 г. Мор был назначен на ответственную должностьодного из двух помощников шерифа Лондона. Новые обязанности Мора заключалисьв том, чтобы быть юридическим советником мэра и шерифа, а также представлятьих в городском суде Лондона. По словам Эразма, своей добросовестностью наэтом посту Мор заслужил "величайшую любовь сограждан" {"Opus epistolarumDes. Erasmi Roterodami", v. IV. Oxford, 1922, p. 20.}. Мор был помощникомшерифа вплоть до 1518 г. В последний год пребывания Мора на этой должности произошло восстаниелондонских ремесленников и подмастерьев против засилия иностранцев,пользовавшихся в Лондоне привилегиями в ущерб местным ремесленникам. Этовосстание, известное под названием "Злой день мая", тут же было подавлено.Мор в составе депутации от Сити ходатайствовал перед королем о помилованиивосставших {E. Hall. Henry VIII, v. I. London, Ed. by C. Whibley, 1904, p.152; Chambers. Thomas More. London, 1935, p. 147-151; E. E. Reynolds. TheField is Won. London, 1968, p. 122-123.}. Как и многие гуманисты, Мор осуждал восстание, не верил, что оно можетуничтожить социальное зло и облегчить положение бедняков, но вместе с тем онсочувствовал страданиям народа и стремился помочь угнетенным. Службу помощника шерифа Мор сочетал с литературной деятельностью,которую он не прекращал в течение всей жизни. Творчество Томаса Мораотличалось не только богатством содержания, но и разнообразием жанров. Кромеперевода с латинского на английский биографии выдающегося итальянскогофилософа-гуманиста Пико делла Мирандолы (1463-1494), его литературноенаследие включает "Историю Ричарда III" и "Утопию", переводы на латинскийязык произведений древнегреческих поэтов и собственные оригинальныепоэтические опыты на английском и латинском языках, богатое эпистолярноенаследие и острые полемические трактаты против Лютера и английскихпоследователей реформации. Традиция античного свободолюбия и ненависть к различным формам тирании,проповедуемые в сочинениях Эразма и Мора в условиях феодальной Европы XVIв., имели глубоко, прогрессивное значение, способствуя развитию ренессанснойполитической идеологии. Обоснованию тираноборческих идей Мор отводил большоеместо в ряде своих сочинений - в "Истории Ричарда III", в "Утопии" и наконецв латинских эпиграммах. Не имея возможности подробно остановиться на этомвопросе, отметим все же одну, на наш взгляд, весьма существенную особенностьточки зрения Мора на королевскую власть. Осуждая тиранию государей ипротивопоставляя тирану свой идеал государя, Мор решительно отвергал идею оякобы божественном происхождении королевской власти и развивал мысль озависимости этой власти от воли народа. На этом основании Мор ставил вопрособ ответственности государя перед народом, утверждая, что "народ своей волейдает и отнимает власть". Любой, принявший власть над многими людьми, -должник перед теми, кто вверил ему правленье, "и отнюдь он царить не должендолее, чем захотят те, многие", - читаем мы в одной из латинских эпиграммМора {Здесь и далее эпиграммы даются в переводе Ю. Ф. Шульца (см. настоящееиздание).}. О том, что тираноборческие мотивы в поэзии Мора отнюдь не являлисьабстракцией, обычной для гуманистов данью античной литературной традиции, аимели прямое отношение к политической жизни, свидетельствует не толькопарламентская деятельность Мора при Генрихе VII, но и его поэма "...На денькоронации Генриха VIII", заклеймившая политические беззакония предыдущегоцарствования. Мор оптимистически заявлял, что "день этот - рабства конец,этот день - начало свободы..." "Страх не шипит уже больше таинственнымшепотом в уши, - то миновало, о чем нужно молчать и шептать. Сладко презретьклевету, и никто не боится, что ныне будет донос, - разве тот, кто доносилна других" {"The latin Epigrams of Thomas More". Chicago, 1953. p. 16-17.}. Поэма Мора на коронацию Генриха VIII - это не просто праздничныйпанегирик, написанный ради торжественного случая; это, по существу,гуманистическая политическая программа, противопоставляющая просвещеннуюмонархию деспотизму. Поэма отражала политические идеалы как самого Мора, таки его друзей-гуманистов, видевших в образованном Генрихе VIII будущегопокровителя ученых и возможного сторонника гуманистической реформы общества.В этом смысле Генрих VIII был для Мора неким антиподом предшествующемугосударю, допускавшему налоговый произвол, террор и беззакония в политике. Амолодой король "сразу же снова к себе все... сословья привлек". В том, чтоГенрих VIII якобы решил прекратить произвол и добровольно отказался от"власти без границ", которая нравилась его отцу, Мор видит особую заслугумолодого короля, ибо, "как и должно, отцу родину он предпочел", т. е. благои процветание страны поставил выше своих сыновних чувств. Все то добро,которое ради своего народа совершил благородный монарх "с просвещеннымумом", по мнению автора поэмы, внушено ему "философией самой". И потомуотныне уже нет причин, чтобы "раболепствовал целый народ пред королем".Короля теперь уже не страшатся, а любят, так как "страшиться при нем нечегобольше теперь". "Если ж нежданно вражда вдруг могучих князей обуяет,кончится тотчас она, сломлена волей твоей". Но, кроме опасности феодальных мятежей, есть и другой источник смуты,еще более опасный. Это, по словам Мора, "возмущенья народного ярость, та,что обычно глава всех государственных смут". Однако просвещенному и мудромумолодому королю, унаследовавшему такие добродетели своих предков, какбережливость, щедрость, благочестивый ум и честное сердце, можно нестрашиться смут, ибо гражданам всем своим он настолько приятен, "что ни одини себе быть бы приятней не мог". Такого короля приветствует и поддерживает"все лучшее", что есть в стране. А лучшее в Англии, по мнению Мора, это"честные руки" и "благородство умов". Итак, гуманистическая направленность произведения Мора очевидна. Егопоэма - это целая программа деятельности просвещенного монарха, которыйзаботится о благе народа, о мире в королевстве, не терпит произвола,защищает законы и не стремится к "власти без границ", т. е., по существу,руководствуется гуманистической философией. В своих оптимистических надеждах, связанных с началом царствованияГенриха VIII, Т. Мор не был одинок. Он искренне верил в возможностьосуществления идеала просвещенной монархии. Для Мора, так же, впрочем, как идля Эразма, добрая воля просвещенного монарха представлялась наиболееприемлемым и реальным средством к осуществлению разумного переустройстваобщества на основе гуманистических принципов. Будущее, как известно, заставило Мора, Эразма и их друзей горькоразочароваться не только в личности Генриха VIII, просвещенность которогоотнюдь не помешала ему стать жестоким деспотом, но и в самом идеалепросвещенного государя, которому гуманисты отводили столь важную роль вборьбе с пороками современного им общества. Что касается латинских эпиграмм Т. Мора, посвященных этой тематике, то,как отмечают специалисты, "мы фактически не знаем ни одного другого поэтаXVI в., который бы использовал эту тему для данного стихотворного жанра"{"The latin Epigrams of Thomas More", p. XXVII.}. Вместе с тем эпиграммы Т.Мора являются существенным дополнением к "Утопии", позволяя глубже понятьполитические симпатии и мировоззрение ее автора в целом. Интересно отметить,что некоторые политические суждения Мора выражены в эпиграммах подчас даже вболее радикальной форме, нежели в "Утопии". Например, известно, что во главеидеального, с точки зрения Мора, государства утопийцев стоит пожизненновыбираемый правитель, власть которого ограничена народно-представительнымиучреждениями. В одной же из своих эпиграмм, специально посвященной вопросу онаилучшей форме управления, Мор более подробно говорит о преимуществахколлективного органа власти - сената перед единоличной властью короля.Отдавая предпочтение государственному устройству, основанному надемократических принципах, Мор обосновал свой выбор: "Избран народом сенат,короли же родятся в коронах; жребий здесь правит слепой, там же - надежныйсовет. И понимает сенат, что он создан народом, король же думает, что длянего создан подвластный народ" {Ibid., p. 83.}. Между тем, исходя из гуманистической концепции Мора, добрый государьдолжен заботиться прежде всего о благе своих подданных. В, противном случаеон - тиран, настоящее бедствие для своего народа: "Долго живя, свой народострижет король ненасытный...", и заблуждается тот, кто верит, что "алчныйкороль насыщаем: эта пиявка всегда будет себя набивать" {Ibid.}. Нетрудно заметить, что материал для размышления о том, "какое состояниегосударства наилучшее", Мор, подобно своим друзьям-гуманистам, черпал нетолько из современной действительности, но и из истории античного мира. Таким образом, сопоставление республиканских традиций античного мира сфеодально-абсолютистским строем Европы XVI в. обогащало политическую мысльгуманистов и несомненно способствовало формированию новой, антифеодальнойидеологии. В латинской поэзии Т. Мора нашли отражение и настроенияпредреформационной эпохи. Известно, сколь важное место в гуманистическойконцепции реформы общества занимал вопрос о реформе церкви. Следуя ДжонуКолету и Эразму, мечтавшим о реформе церкви и разумном переустройствеобщества в духе идеалов раннего христианства, Мор в своих эпиграммахостроумно высмеивал пороки католического духовенства {См. эпиграммы 53, 158,160, 186-188 в издании Л. Бреднер и Ч. Линч (The latin Epigrams of ThomasMore". Chicago, 1953).}. Таковы, в частности, эпиграммы Мора о глупом иневежественном епископе по имени Постум (In Posthumum Episcopum. Inepiscopum illiteratum), которого, по словам Мора, выбирали, должно быть,особенно тщательно, потому что "хуже его и глупей было бы трудно избрать"{Под именем Постума высмеян Джеймс Стенли, получивший епископский сан в 1506г.}. В одной из своих эпиграмм на епископов {"The latin Epigrams of ThomasMore", N 188.} Мор, полный иронии и сарказма, заключает: хочешь епископомбыть - бойся учености. Какое нравственное воздействие может оказать на своих прихожанневежественный и аморальный пастырь? - вот вопрос, который тревожил Колета,Мора, Эразма и их единомышленников-гуманистов, побуждал активно бороться зареформу церкви. Такова главная подоплека антиклерикальной направленностипроповедей Джона Колета, "Похвалы глупости Эразма и латинских эпиграмм Мора.Очень показательна в этом отношении эпиграмма Мора, живо рисующая забавнуюсценку покаяния некоего прихожанина во время исповеди. Священник, желаявыведать все грех своего прихожанина, спрашивает его: "А не верил ли" тот,"как нечестивцы,... в мерзких демонов?" - "Ах, мне ль, отец, - тот молвил,- верить в демонов! С большим трудом досель я в бога верую". В своих эпиграммах Мор бичевал также роскошь и стяжательство высшегодуховенства. Такова, например, эпиграмма "На некоего низкого алчногоепископа", который необычайно, сказочно богат - "земли в аренду сдает он,больших городов обладатель, сотнею слуг окружен", - и тем не менее в погонеза еще большим богатством продолжает разорять бeдняков: "С просьбой пришел як нему, но и малое он достоянье отнял мое..." Критика безнравственного духовенства, забывшего о своем христианскомдолге, предвосхищает здесь социальную критику первой книги "Утопии", гдеговорится об участии высшего духовенства в огораживаниях {Ср. Томас Мор.Утопия. М., Изд-во АН СССР, 1953, стр. 63.}. Эпиграммы Мора о духовенстве по содержанию очень близки "Похвалеглупости" Эразма и обнаруживают общность взглядов обоих друзей насовременное им духовенство и задачи реформы церкви. В справедливости этогоположения, помимо указанных эпиграмм, нас убеждает также ряд писем-памфлетовМора против обскурантизма и в защиту автора "Похвала глупости",подвергшегося резким нападкам ортодоксально настроенных теологов. Таковы, вчастности, письма Мора к Мартину Дорпу, Оксфордскому университету,неизвестному монаху, написанные в 1515-1520 гг. {"The Correspondence", p.27-74, 111-120, 165-206.} Критические взгляды Мора-гуманиста на королевскую власть и католическоедуховенство нашли выражение не только в эпиграммах, но и в таких егопроизведениях, как "История Ричарда III" и "Утопия". Неоконченная "История Ричарда III" - это единственное историческоесочинение Мора. Оно было написано в двух вариантах - на латинском ианглийском языках и при жизни Мора никогда не публиковалось, а после егосмерти, начиная с 1543 г., печаталось в составе английских хроник Хардинга,Холла, Холиншеда; причем в первый раз "История Ричарда III" вышла анонимно,поскольку печатно упоминать имя Мора, осужденного за государственную измену,было небезопасно. Как убедительно показывают современные текстологические исследования,время написания обеих версий "Истории Ричарда III" - 1514-1518 гг. {R. S.Sylvester. Introduction. - "The Complete Works of St. Thomas More", v. II;"The History of King Richard lib. New Haven, 1963, p. LXIII-LXV.} -совпадает с написанием "Утопии", что весьма существенно для пониманияопределенной внутренней связи, которая, по нашему глубокому убеждению,имеется между этими двумя произведениями и отчасти обнаруживается втрактовке Мором политических проблем своего времени. Как историк Мор почтине сообщает новых фактов, которых нельзя было бы найти у других авторов,писавших на ту же тему. Оригинальность Мора проявляется не столько в новомматериале, сколько в трактовке этого материала. В "Истории Ричарда III" Морподнимает вопрос о взаимоотношениях между государем и народом и высказываетсвое отношение к деспотизму и произволу королей. Симпатии и антипатии авторавыступают здесь очень отчетливо. По существу, это даже не исторический труд,а яркая, художественная повесть о том, как герцог Ричард Глостерский, поправзаконные королевские права своих племянников - малолетних сыновей короляЭдуарда IV, не только силой захватил королевский трон, но и безжалостнолишил жизни законных наследников - юного Эдуарда V и его маленького брата.Оба мальчика были сперва заключены в Тауэр, а потом удушены в постели поприказу своего дяди и опекуна Ричарда Глостерского. Сам Ричард является центральным персонажем повествования. Его характери поступки описаны с такой художественной убедительностью, с такой мощью идраматизмом, что все историки воспринимали это как подлинный художественныйтриумф Мора-писателя. На этом основании даже высказывалось мнение, что,по-видимому, и сам Мор вряд ли рассматривал свой труд как историю, скорее -это драматическое повествование. Впрочем, с точки зрения современныхисследований, это и литература, и история, так как труд Мора базируется нафактах, полученных путем изучения исторических источников {R. S. Sylvester.Op. cit., p. LXXX.}. Исследовавший источниковедческую основу "ИсторииРичарда III" профессор Сильвестер приводит данные, свидетельствующие ознакомстве Мора с произведениями почти всех его современников, писавших оРичарде III и его времени. В чудовищной фигуре Ричарда III Мор увидел антипод того идеальногогосударя, о котором мечтали гуманисты. В этом смысле - и не без оснований -новейшие исследователи "Истории Ричарда III" склонны трактовать этопроизведение как своеобразный жанр "апологии наоборот" или "апологии отпротивного" {См. интересное исследование на эту тему Роберта Рейтера: R. E.Reiter. Jn the Genre of Thomas More's "Richard III". - "Moreana", 1970, N25, p. 5-16.}. Латинская и английская версии "Истории Ричарда III" охватывают довольнокороткий период времени - от смерти Эдуарда IV до воцарения Ричарда III. Нои в гаком незавершенном виде и с некоторыми историческими неточностями"История Ричарда III" является произведением очень емким по содержанию. Для историка ренессансной культуры оно представляет интерес во многихотношениях: и как произведение политической мысли, и как выражение взглядовМора на исторический процесс, и как выдающийся литературный памятник,оказавший существенное влияние на последующее развитие английскоголитературного языка и английской литературы. Рассмотрим политический аспект "Истории Ричарда III". Мор уделял в тот период много внимания вопросу о соотношении политики иморали. Самое важное, что определяет, на наш взгляд, политические исканияМора в латинских эпиграммах, в "Истории Ричарда III" и в "Утопии", - это егонепримиримость ко всякому проявлению насилия, политического произвола итому, что он называет одним словом - тирания {Эразм в письме к Гуттену от 23июня 1519 г. писал, что Мору "всегда была особенно ненавистна тирания, аравенство чрезвычайно привлекательно". - "Opus epistolarum Des, ErasmiRoterodami", v. IV; "The latin Epigrams of Thomas More", N 91, 97, 182. Ср.политический строй утопийцев, которых Мор изображает как народ, "неугнетенный тиранией" {Томас Мор. Утопия, стр. 117 и далее).}. В "Истории Ричарда III" он не только осуждает тиранию Ричарда с точкизрения гуманистической морали, но и глубоко осмысливает политическую системууправления в условиях королевского деспотизма, где все средства оказываютсяхороши в борьбе за достижение, упрочение и сохранение единовластия. Таковымисредствами являются в первую очередь террор, подкуп, а также политическаяагитация с применением демагогии и политического лицемерия, с непременнойапелляцией к религии и морали. С особенным блеском аналитическое мастерство Мора-политика и писателяраскрывается в трактовке им таких основных эпизодов его "Истории", каквнезапный арест и казнь по приказу Ричарда недавнего его союзника -Гастингса с последующим демагогическим обоснованием произведенной расправы;выступление герцога Бэкингема перед горожанами Лондона с целью агитации впользу якобы законных прав Ричарда Глостера на английскую корону; воскреснаяпроповедь доктора Шея в соборе св. Павла с той же целью; и наконецлицемерная сцена народного избрания Ричарда на царство, так поразительнонапоминающая аналогичную сцену пушкинской трагедии "Борис Годунов". Прослеживая несчастную судьбу лорда Гастингса, бывшего приближенногоЭдуарда IV и на первых порах союзника Ричарда, Мор дает тонкий анализполитического механизма придворной борьбы за власть. Он убедительнопоказывает, что трагическая история гибели Гастингса - всего лишь эпизод напути Ричарда к власти, часть широко задуманного плана захвата короны. Ричарди его союзник Бакингем вполне резонно полагали, что необходимым условиемуспешного осуществления этого плана является устранение любыми путями всехдействительных и возможных противников передачи короны лорду-протектору,минуя прямых наследников - малолетних детей покойного короля Эдуарда IV. Сначала Ричард и Бэкингем воспользовались сочувствием ипопустительством недальновидного Гастингса, который только радовалсяуничтожению своих политических противников - приближенных королевыЕлизаветы. Когда же эта кровавая политическая акция Ричарда и Бакингема былазавершена и предварительное прощупывание Гастингса выявило ненадежность егокак союзника при осуществлении дальнейшей части, плана - захвата Ричардомкоролевской короны, - Гастингс был поспешно обвинен в государственной изменеи без всякого суда обезглавлен во дворе Тауэра. В то же время в Лондоне былообъявлено, что якобы Гастингс и его сторонники создали заговор с целью убитьлорда-протектора Ричарда, захватить власть и "бесконтрольно грабить"подданных королевства. Автора "Истории Ричарда III" интересуют не только политические мотивыповедения участников исторических событий, но и их психология; и чтоособенно ценно - Мор умеет показать отражение политических событий вобщественном сознании, главным образом в той социальной среде, к которой онсам принадлежал. Важнейшие события "Истории Ричарда III": даны как бы в двухпланах: с точки зрения борющихся придворных группировок - Ричарда,Бэкингема, их сторонников и противников - Вудвиллей (королевы Елизаветы и ееродни), т. е. тех, кто делал большую политику, и с точки зрения пассивныхучастников событий - представителей третьего сословия, в частности горожанЛондона, позиция которых отнюдь, не была безразлична для борющихся за властьфеодальных группировок. Общественное мнение, складывавшееся в этой лондонской городской среде,очень ярко отразилось в историческом повествовании Мора. Все это придает"Истории Ричарда III" особый, неповторимый колорит, не имеющий аналогийсреди исторических сочинений того времени. Весьма показательно в этомотношении то, как Мор трактует массовые сцены, в которых участвуют горожанеЛондона. Мы имеем в виду выступление Бэкингема перед лондонцами вГильдхолле, а также воскресную проповедь ученого богослова - доктора Шея всоборе св. Павла. Оба эти выступления преследовали откровеннуюпропагандистскую цель подготовить мнение горожан Лондона к предстоящимполитическим переменам, в результате которых предполагалось провозгласитькоролем вместо законного наследника - принца Эдуарда его дядю - протектораРичарда Глостера. С блеском и большой драматической силой описана Мором лицемернаяполитическая комедия "выборов" короля Ричарда. Возгласы: "Король Ричард!Король Ричард!" завершают выборы. Толпа расходится. Каждый изприсутствовавших, по словам Мора, по-разному судил о случившемся, как емуподсказывала его фантазия. Процедура выборов совершилась так, как будто бы ни одна сторона заранеене советовалась с другой, в то время как самим организаторам этойполитической комедии было известно, что нет ни одного человека настолькоглупого, чтобы поверить в непосредственность происходящего. Политическуюигру Мор сравнивает с игрой на театральных подмостках. И здесь, и там естьопределенные правила игры. И если на сцене сапожник играет короля и всемизвестно, что тот, кто изображает его величество, на самом деле всего лишьсапожник, - об этом помалкивают. А если кому-то вздумается нарушить правилаигры и назвать того, кто представляет короля, его собственным именем, тоодин из палачей его величества может разбить голову виновнику за нарушениеправил игры. Как замечает Мор, люди, присутствовавшие на выборах короля, понимали,что "эти дела... не что иное, как королевские игры, только играются они нена подмостках, а по большей части на эшафотах". Простые люди в них - толькозрители. Приведенное рассуждение имело глубокий смысл для самого Мора и егопоследующей судьбы. По существу, Мор размышляет здесь о гражданской позициичеловека своей социальной среды. Итог этих размышлений весьма пессимистичен;не надо вмешиваться в политику королей. Тема этих рассуждений о гражданскомдолге и реальных возможностях человека, действующего в обществе, где в любоймомент он может стать жертвой политического произвола, по-видимому, никогдане покидала Мора. Характерно, что и в "Утопии", в знаменитом диалоге сГитлодеем о королях и советниках, Мор снова возвращается к ней {Томас Мор.Утопия, стр. 52-55.}. И здесь его суждения достаточно пессимистичны. И несмотря на это, не меняя своей прежней скептической точки зрения онеблагодарной миссии - пытаться воздействовать на политику королей, автор"Истории Ричарда III" и "Утопии" сам вскоре поступает на королевскую службуи становится одним из советников Генриха VIII. Письма Мора к своим друзьям,написанные в этот период, а также воспоминания Уильяма Ропера, зятя Мора,убедительно свидетельствуют о том, что ни в момент поступления на службу кГенриху VIII, ни позже Мор не обольщался надеждами на особое к себерасположение короля, хотя внешние проявления королевской милости к автору"Утопии" легко могли бы вскружить голову, будь на его месте человек менеедальновидный {См. письмо Мора Джону Фишеру (1517-1518) в кн.: "TheCorrespondence" p. 111; W. Roper. The Life of Sir Thomas Moore, knighte.Oxford, 1958, p. 21.}. Поступая на королевскую службу, Мор по-прежнемуоставался скептиком и не переоценивал своих возможностей воздействовать наполитику короля. Но он был гуманистом - и притом с обостренным чувствомгражданского долга - и поэтому стремился хоть в самой скромной степени,пускай даже ценой усилий, несоизмеримых с их реальными результатами,попытаться наилучшим образом исполнить свой гражданский долг гуманиста:честным советом и посильным участием в государственных делах служитьобщественному благу в том смысле, как это понимали его друзья иединомышленники Джон Колет и Эразм. В "Истории Ричарда III" отразился гуманистический подход Мора кпроблеме личности, его интерес к человеческой индивидуальности. При всейтенденциозности в обрисовке характеров "доброго государя" Эдуарда IV и"властолюбивого тирана" Ричарда III Мору удается показать сложность иодновременно цельность этих людей. Их поступки оправданы не толькополитической ситуацией, в которой они действуют, но также и психологиейкаждого. Даже злодей Ричард, в моральном облике которого "все черно, каксмола", незаурядная личность. Это сложный характер. Он смелый военачальник,ему нельзя отказать в политической мудрости, его не упрекнешь в недостаткемужества. Он обладает большой волей и настойчивостью в достижениипоставленной цели. Он энергичен, скрытен, дипломат и лицемер. Словом, этовеликолепный актер, умеющий прекрасно использовать человеческие слабости.Непомерное честолюбие и жажда власти составляют основу характера Ричарда III{По второму изданию хроники Холиншеда (1587) с "Историей Ричарда III"познакомился В. Шекспир, создавший на основе сочинения Мора свою знаменитуюдраму "Ричард III". Великий драматург почти целиком заимствовал у Т. Мора нетолько сюжет своей драмы, но и трактовку характеров всех основныхдействующих лиц, включая и самого Ричарда. И, что особенно показательно дляхарактеристики гуманистических взглядов Шекспира, он полностью разделяетполитическую концепцию своего предшественника Т. Мора, заклеймившегополитический произвол и тиранию Ричарда III.}. Полной противоположностью Ричарду, по мнению Мора, является его брат -король Эдуард IV {См. "The Complete Works of St. Thomas More", v. 2, p.7-8.}. При всех слабостях Эдуарда IV Мор высоко ценил этого короля за то, чток концу его правления Англия находилась в спокойном и процветающемсостоянии, наступил период длительного и устойчивого мира. Король былмилостив и внимателен к людям, и качества эти к концу его царствованияпродолжали в нем возрастать на удивление всем - в отличие от тех государей,которые благодаря долгому правлению впадают в гордость, забыв о любезномповедении, свойственном им в начале правления. Немаловажным достоинствомвнутренней политики Эдуарда IV Мор считает то, что в конце своегоцарствования король отказался от денежных поборов. Между тем, по мнениюМора, денежные поборы - это "единственная вещь, которая удаляет сердцаангличан от их короля". Итогом царствования Эдуарда IV было то, что "народ к государю питал невынужденный страх, а добровольное и любовное послушание. Общины между собойжили в добром мире..." {Ibid., p. 4.} В приведенной явно идеализированной характеристике Эдуарда IV весьмасущественна не столько степень достоверности сообщаемой Мором информации,сколько его политические симпатии, гуманистический идеал доброго государя,чертами которого наделен король Эдуард. Противопоставляя два различных типаполитических деятелей - Эдуарда и Ричарда, Мор с наибольшей полнотой смогвыразить политическое кредо гуманиста. В "Истории Ричарда III" Мор воспринимает политику глазами человекаэпохи Возрождения. Политика рассматривается в качестве самостоятельной,специфической категории, отделяемой от категории морали и религии. КогдаМор, анализируя политические события, срывает моральные и религиозныепокровы, обнажая истинный смысл явления, сам его подход и метод рассмотренияполитических событий напоминает трактовку политики у Макиавелли. Случайноли, что два выдающихся мыслителя в одно и то же время, хотя и в разныхконцах Европы, размышляли над историческим смыслом политики, свободной отморали? Конечно, не случайно, ибо при всем различии исторических иполитических судеб Англии и Италии начала XVI в. проблема тирании, равно каки проблема новых критериев при оценке политики, настоятельно выдвигаласьсамой жизнью, поскольку исторические условия для возникновения абсолютизма вЕвропе были уже налицо. В разных странах Европы уже происходил процессразвития абсолютизма; европейский политический опыт стал богаче, сложнее итребовал новых критериев оценки. Поэтому и в исследовании политическойистории недавнего прошлого появилась возможность выйти за рамки традиционныхоценок политики и взглянуть на политику глазами человека нового времени. Из самого текста неоконченной "Истории Ричарда III" со всейопределенностью следует, что замысел автора был гораздо шире, чем удалосьего реализовать. Сам же Мор сообщает о намерении продолжить своеповествование и "описать время покойного благородного государя славнойпамяти короля Генриха VII" {"The Complete Works of St. Thomas More", v. 2,p. 82-83. Весьма показательно в этом отношении утверждение анонимногобиографа Т. Мора конца XVI в., известного под псевдонимом Ro:Ba:, о том, что"он (Мор. - И. О.) написал также книгу истории Генриха VII, либо эта книгабыла спрятана среди родственников, либо потеряна из-за несчастий тоговремени, но я не сомневаюсь, что она была подобна оставшемуся" (Ro:Ba: TheLife of Sir Thomas More, Sometimes Lord Chancellour of England. London,1957, p. 96).}. То есть, по существу, Мор был намерен создать политическуюисторию своего времени. Как бы он ее написал, мы можем судить с значительнойдолей достоверности, так как в нашем распоряжении есть еще и другиеисточники, в которых отразилась точка зрения Мора на политические события:это его латинские эпиграммы и "Утопия", где находим тот же круг проблем(политика короля и благо общества, совершенные формы правления и тирания),но только уже в непосредственной связи с политической историей временицарствования первых Тюдоров. О том, как Мор оценивал политический режим, существовавший в Англии приГенрихе VII, красноречиво свидетельствует наконец его поэма на коронациюГенриха VIII, в которой Мор заклеймил беззакония, имевшие место отнюдь не влихую годину правления злодея и тирана Ричарда, но в правление "благородногогосударя славной памяти короля Генриха VII". Таким образом, выясняется, что и после гибели злосчастного тиранаРичарда III политический произвол и тирания в Англии не исчезли, и попробуйМор продолжить свою неоконченную "Историю Ричарда III", попытайся онрассказать о времени правления Генриха VIII, - еще неизвестно, чем бы всеэто могло кончиться. Бесспорно одно, что и при Генрихе VIII печататьсочинение, подобное "Истории Ричарда III", столь недвусмысленно порицавшеене только и не столько злодея, тирана и узурпатора Ричарда, но в еще большейстепени политический произвол, политическое лицемерие и демагогию, т. е.тиранию как систему политического правления, систему беззакония,прикрывающуюся видимостью соблюдения законов, - печатать такое сочинениебыло бы далеко небезопасно для его автора. Должность помощника шерифа способствовала контакту Мора с купеческимикругами Сити. В мае 1515 г. по предложению лондонских купцов Мор какпредставитель Сити был включен в состав королевского посольства во Фландрию.Посольству предстояло улаживать коммерческие и дипломатические конфликты,возникшие в связи с договорами о торговле шерстью и сукном между Англией иНидерландами. История этого посольства во Фландрию впоследствии была описанасамим Мором в первой книге "Утопии" {"Letters and Papers", v. II, N 422,473, 480; W. Roper. Op. cit., p. 9; T. Mop. Утопия, стр. 45-46.}. Морблестяще справился с возложенной на него миссией купеческого посредника идипломата. Во время поездки Мора в 1515 г. произошла встреча и состоялось егознакомство с выдающимся нидерландским гуманистом Петром Эгидием, чье имя Морувековечил в своей "Утопии". Петр Эгидий был знатным горожанином Антверпена,где он занимал пост главного секретаря и члена городской ратуши. Один изближайших друзей Эразма {С Эразмом Эгидий был знаком начиная с 1504 г., аможет быть, даже и раньше. См. "Opus epis toi arum Des. Erasmi Roterodami",v. I, p. 413.}, блестящий знаток античной литературы, греческого илатинского языков и права, автор переводов на латинский язык басен Эзопа итрактата об источниках кодекса Юстиниана, Эгидий был связан узами личнойдружбы со многими выдающимися гуманистами Европы, среди которых, помимоЭразма, были Бюде, Лефевр д'Этапль, Вивес, художник Дюрер и др. Встрече изнакомству Эгидия с Т. Мором предшествовало рекомендательное письмо Эразмаот 7 мая 1515 г., в котором он писал Эгидию о том, что "ныне в Брюггенаходятся два умнейших человека Англии, это советник архиепископаКентерберийского Кетберт Тенсталл и Томас Мор, которому я посвятил "Морию"(т. е. "Похвалу глупости". - И. О.). Оба большие мои друзья" {"Opusepistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. II, 1910, p. 332.}. Сразу же послепервой встречи Мора с Эгидием между ними завязалась самая тесная дружба,отразившаяся в их обоюдной переписке {"The Correspondence", p. 76-81,90-92.}, а главное - увековеченная в "Утопии" Мора. Рассказ Мора о поездке во Фландрию содержится в его письме к Эразму от17 февраля 1516 г., в котором он признается, что должность "посла" егоникогда особенно не привлекала. Мор сообщает, что самым приятным во времяего путешествия на континент было знакомство и дружба, которые он приобрелсо стороны таких выдающихся и ученейших людей, как Иероним Буслидиад и ПетрЭгидий {"Opus epistolarum Dee. Erasmi Roterodami", v. II, p. 197.}. Тогда же, во время своей поездки 1515 г. во Фландрию, вдали от родиныМор начинает работу над самым известным произведением своей жизни -"Утопией". Как писал Эразм, "сначала на досуге Мор написал вторую книгу, апотом присоединил к ней первую" {"Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami",v. II, 1910, p. 339.}. Работу над "Утопией" Мор сумел закончить лишь повозвращении в Англию. 3 сентября 1516 г. Мор послал Эразму из Лондона в Лувен рукопись толькочто законченной книги. "Я посылаю Вам мою Нигдею (Nusquamam)", - писал он ивыражал уверенность, что книга окажется в надежных руках {Ibid.}. Морсообщал Эразму, что вместо предисловия к будущей книге он дополнил рукопись"вступительным письмом к моему другу Петру", т. е. Петру Эгидию. Эразм самтолько что возвратился из Англии, где в гостеприимном доме Мора он провелпервую половину августа. По-видимому, Эразм был знаком с рукописью."Нигдеи", а возможно, и обсуждал ее с Мором {Аналогичная гипотеза одного изновейших исследователей "Утопии" Хекстера представляется нам вполнеобоснованной. Как доказал в своем текстологическом исследовании Хекстер, Морначал писать "Утопию" не ранее 1514 г. и закончил ее не позднее сентября1516 г. См.: J. Н. Hexter. The Composition of Utopia предисловие к кн.: "TheComplete Works of St. Thomas More", v. 4, 1965, p. XVI.}. Стараниями друзей- Эразма и Эгидия - осенью 1516 г. в Лувене рукопись была опубликована подназванием "Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшемустройстве государства и о новом острове Утопии". "Утопия" начинается с рассказа о посольстве Мора во Фландрию и о том,как однажды, он встретил Петра Эгидия в сопровождении пожилого, бородатогонезнакомца, с лицом, опаленным солнцем, и в плаще, небрежно наброшенном наплечи. Это был старый моряк и путешественник по имени Рафаил Гитдодей. Онучаствовал почти во всех экспедициях знаменитого Америго Веспуччи, не разпересекал океан, повидал многие народы и узнал много диковинного. Все трое -Мор, Эгидий и Гитлодей - располагаются в саду и начинают свою увлекательнуюбеседу. Первая часть беседы была посвящена Англии, судьба которой не моглане волновать гуманиста прежде всего потому, что "состояние" английскогогосударства в то время было далеко не наилучшим. Начало XVI в. в историиАнглии было временем глубоких изменений в хозяйственной и общественной жизнистраны. В недрах феодального общества зарождался капитализм. Основная массаанглийских крестьян к концу XV в. была свободна от крепостничества, нонаходилась в поземельной зависимости от своих лордов, которые, отбирая укрестьян землю, огораживали ее и превращали в пастбища. Впоследствии Карл Маркс в главе "Капитала", специально посвященнойистории зарождения капитализма в Англии, приводил свидетельство Мора обанглийских огораживаниях, об "овцах, поедающих людей". По мнению К. Маркса,"Утопия", наряду с другими свидетельствами современников огораживаний,убедительно доказывает, что раннее капиталистическое накопление, положившееначало капитализму, происходило не в результате "бережливости" будущихкапиталистов, как это пытались утверждать буржуазные ученые, а в результатежестокого, насильственного ограбления крестьянства {См. К. Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения, т. 23, стр. 744-745.}. Страшную картину бедствий, обрушившихся на английских крестьян в связис огораживаниями, обезлюдение деревень и толпы нищих, бредущих по дорогамстраны, Мор рисует в первой книге, "... С тех пор как один обжора,ненасытная и жестокая язва отечества, уничтожает межи полей, окружает единымзабором несколько тысяч акров", крестьяне-арендаторы, "опутанные обманом"или "подавленные насилием", оказываются выброшенными вон. Несчастным людямнекуда деться, им негде искать средства к жизни - "никто ведь не нанимает ихтруд, хотя они самым пламенным образом предлагают его". Там, где некогдатрудилась целая деревня хлебопашцев, теперь достаточно и одного пастуха. Чтоже остается этим обездоленным людям, "как не воровать и попадать нависелицу... или скитаться и нищенствовать?" {Утопия, стр. 63-64.} Рассказ Мора об огораживаниях - это страстный обличительный документ,направленный не только против огораживателей-лордов, но и против всегофеодально-абсолютистского государства, которое выступило на защиту интересовлордов-огораживателей и обрушило на несчастных и ограбленных крестьян иразорившихся ремесленников жестокие "кровавые законы" против бродяг, нищих иворов. Собеседник Мора - Гитлодей, проживший в Англии несколько месяцев, былпросто поражен неслыханной жестокостью "кровавых" законов. По этим законамбродяг предписывалось сечь "до тех пор, пока кровь не заструится по телу", аза самую мелкую кражу полагалась смертная казнь. Во времена Мора, приГенрихе VII, ежегодно вешали в среднем до 2 тысяч человек, а при ГенрихеVIII, как сообщают исторические хроники XVI в. (Холиншед), было повешено 72тысячи бродяг и нищих. "Вышвырните эти губительные язвы, постановите, чтобы разрушители ферм идеревень или восстановили их, или уступили желающим восстановить и строить.Обуздайте скупки, производимые богачами, их своеволие... Кормите меньшедармоедов. Верните земледелие, возобновите обработку шерсти, да станет онапочетным делом! Пусть с пользой занимается им эта праздная толпа: те, когодо сих пор бедность делала ворами или же кто является теперь бродягами...Если вы не уврачуете этих бедствий, то напрасно станете хвастаться вашимиспытанным в наказаниях воровства правосудием, скорее с виду внушительным,чем справедливым и полезным" {Там же, стр. 66-67.}, - писал Мор. Величайшей заслугой Мора было то, что он не ограничился простымописанием народных бедствий, а решился поставить более глубокий вопрос: вчем причина негодности существующего общественного строя европейскихгосударств? Почему так происходит, что трудящиеся - "люди скромные ипростые", приносящие своим повседневным трудом "больше пользы обществу, чемсебе лично", - постоянно бедствуют, - "а хищные и бесчестные паразиты,живущие трудом простых людей, процветают? И так ведь не только в Англии, нои в других государствах Европы! По мнению Мора, нельзя назвать справедливымобщество, которое "не выказывает ни малейшей заботы о земледельцах,угольщиках, поденщиках, ломовых извозчиках и рабочих, без которых не было бывообще никакого общества" {Там же, стр. 217-218.}. Устами своего собеседника Гитлодея Мор дал исчерпывающий ответ навопрос о том, в чем главная причина бедствий народа: в частнойсобственности. В обществе, "где... есть частная собственность, где все мерятна деньги... вряд ли когда-нибудь возможно правильное и успешное течениегосударственных дел..." Признать общество, где господствует частнаясобственность, справедливым и правильным, по мнению Мора, значит "считатьправильным, что все лучшее достается самым дурным... когда остальныерешительно бедствуют" {Там же, стр. 95, 97.}. И сегодня, спустя более 450 лет после выхода "Утопии", вызываетизумление и восхищение гениальная проницательность Мора, который еще на зарекапитализма сумел глубоко постичь эксплуататорскую сущность государства вклассовом обществе: "При неоднократном и внимательном созерцании всехпроцветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что онипредставляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под именеми вывеской государства о своих личных выгодах" {Там же, стр. 218.}. Во второй части "Утопии" Мор попытался нарисовать картину идеального, сего точки зрения, устройства общества и государства. Во время своих морских странствий в Западном полушарии Гитлодейслучайно попал на один из отдаленных островов, поразивших его своимобщественным устройством. Это был остров Утопия {В переводе с греческогослово "утопия" означает место, которого не существует.}. Рассказу Гитлодеяоб этом замечательном острове и посвящена вторая часть книги Мора. Жизнь на острове представляет полную противоположность европейскойдействительности. Труд в Утопии не является обременительным, рабочий деньпродолжается всего лишь 6 часов, зато в остальное время каждый занимаетсячем хочет: науками, искусствами и прочими любимыми делами. Все богатстваострова принадлежат всем его гражданам, и каждый пользуется ими по своимпотребностям. Таким образом, общественное устройство Утопии основано напринципах социализма и справедливости. Более того, в Утопии действуеткоммунистический принцип - распределение по потребностям. Мор подчеркивает скромные потребности граждан Утопии. Взять, к примеру,их одежду: во время работы они покрываются шкурами, которых хватает на семьлет, после же работы облачаются в грубые шерстяные одежды одинакового цвета.Такой примитивный подход Мора к проблеме удовлетворения потребностей, даже вусловиях идеального общественного строя, не случаен. Воображение гениальногомыслителя было ограничено рамками его века. Ведь уровень развития ремесла иземледелия в XVI в. не давал возможности даже мечтать о том изобилииматериальных и духовных благ, которые приносит прогресс техники. Мор выразил в "Утопии" свое гуманистическое убеждение, что человекрожден для счастья. Даже цель своего повседневного труда утопийцы видят втом, чтобы "обеспечить, насколько это возможно... всем гражданам наибольшееколичество времени после телесного рабства для духовной свободы иобразования. В этом, по их мнению, заключается счастье жизни" {Томас Mop.Утопия, стр. 126.}. Вся книга Мора пронизана пафосом любви к людям и ненавистью кэксплуатации, угнетению человека. Утопийцы ликвидировали частную собственность, вывели из употребленияденьги. Тем самым они уничтожили самый корень преступлений - воровства,убийства, предательства, т. е. все то, что сопутствует власти золота и денеги с чем так безуспешно пытаются бороться в других государствах путемжестоких законов. "Я убежден, - говорил Гитлодей, заканчивая свой рассказ об Утопии, -что нигде нет такого превосходного народа и более счастливого государства". Поблагодарив Гитлодея за интересный рассказ, Мор заметил, что в Утопиидействительно много такого, что он хотел бы видеть осуществленным напрактике "в наших государствах". Но тут же грустно добавил: "Я... болеежелаю этого, нежели ожидаю" {Там же, стр. 222.}. Иными словами, сам Мор,подробно описавший в "Утопии" проект переустройства общества насоциалистических началах, мало верил в возможность его осуществления вусловиях феодальной Европы. Но социалистические идеи Мора не пропали даром.Под влиянием этих идей были написаны десятки книг, посвященных проблемепереустройства общества на началах равенства и социальной справедливости.Мор стал родоначальником целого направления в истории социализма,получившего название утопического социализма. Вместе с тем словом "утопия"стали обозначать всякий несбыточный проект, всякую несбыточную мечту. И этоне случайно: социалисты-утописты, мечтавшие об установлении на землесправедливого общественного строя, не знали, как это сделать, не знал этогои сам родоначальник утопического социализма Томас Мор. И тем не менееисторическая заслуга утопического социализма огромна. Идеисоциалистов-утопистов впоследствии послужили одной из важнейших историческихоснов учения Карла Маркса о социализме. * * * Насколько серьезным был интерес гуманистов к "Утопии", можно судить потой оценке, которую она получила в переписке Эразма и его друзей. "Прочтя"Утопию" Мора, ты подумаешь, что перенесен в другой мир; до того там всеново", - писал Эразм одному из своих корреспондентов в феврале 1517 г.{"Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. II, p. 459.} "Если ты еще нечитал "Утопии"... постарайся ее достать, если хочешь... увидеть теисточники, откуда проистекает почти все зло в государстве", - советовалЭразм другому своему корреспонденту в письме от 24 февраля 1517 г. {Ibid.,p. 483.} "Утопию" читали и перечитывали, некоторые даже пытались выучить еенаизусть. Нашлись и такие, которые, не поняв остроумной литературноймистификации Мора, всерьез готовы были отправиться на поиски Утопии. Важно,что современники Мора, особенно гуманисты, серьезно отнеслись ксоциально-политическим идеям "Утопии". В частности, восторженно отзывалисьоб авторе "Утопии" нидерландский гуманист Иероним Буслидиад и французскийгуманист Гийом Бюде. Последний писал в июле 1517 г. своему другу Т. Лапсету:"Я люблю и высоко почитаю его (Мора. - И. О.) за все то, что он написал обэтом острове Нового Света. Наш век и будущие века будут иметь в этой историидрагоценный источник практически пригодного законодательства для всех, ктохотел бы воспользоваться им и применить его в своих государствах" {"TheComplete Works of St. Thomas More", v. 4, p. 14-15.}. Наконец и сам Мор в переписке с друзьями со всей прямотой выразилсобственное отношение к республике утопийцев как государству, котороесправедливым общественным устройством превосходит все известные емугосударства. Эразм, принимавший самое горячее участие в судьбе "Утопии", объяснял вписьме к Гуттену от 23 июля 1519 г., что свою книгу Мор издал "с намерениемпоказать, по каким причинам приходят в упадок государства; но главнымобразом он имел в виду Британию, которую глубоко изучил и знал" {"OpusEpistolarum Des. Erasmi Roterodami", v. IV, p. 21.}. По мнению Эгидия, Мор обнаружил в своей "Утопии" такую огромнуюэрудицию, ум и столь богатый опыт в мирских делах, что с ним не можетсравниться даже знаменитый путешественник Улисс, а что касается АмеригоВеспуччи, то по сравнению с Мором он, можно сказать, не видел ровно ничего{"The Complete Works of St. Thomas More", v. 4, p. 20-21.}. Итак, из переписки Мора и его друзей видно, какое серьезное значениепридавали гуманисты идейному содержанию "Утопии". Они вовсе не рассматривалиее как шутку, "пустячок" (jeu d'esprit) {См. D. Nhard. Etudes sur laRenaissance. Paris, 1856, p. 183; T. E. Bridgett. Life end Writings of SirThomas More. London, 1891, p, 105; R. L. Smith. John Fisher and Thomas More:Two English Saints. London, 1935, p. 72; E. M. C. Routh. Sir Thomas More andhis Friends. N. Y., 1963, p. 74; D. Sargent. Thomas More. N. Y., 1948, p.65. Последний выразил эту точку зрения наиболее прямолинейно. По мнениюСарджента, Мор написал "Утопию", чтобы "развлечь маленький кружокгуманистов, которым нравился его латинский язык и которые слишком высокопарили над миром, чтобы чувствовать интерес к пошлым мирскимтреволнениям".}, написанный лишь ради забавы, как это пытались иногдапредставить некоторые ученые в XIX и XX вв. На литературной судьбе "Утопии" сказалась идейная и политическая борьбаэпохи реформации и дальнейшая биография самого Мора, занявшего определенноеместо в этой борьбе. Твердая позиция на стороне католицизма, активнаяполемика Мора с Лютером и Тиндалем, его деятельность на посту лорда-канцлераГенриха VIII и мужественная гибель во имя своих религиозных и политическихубеждений - все это надолго отвлекло внимание современников Мора ипоследующих поколений от "Утопии". Первый биограф Мора и близкий ему человекУильям Ропер даже не счел нужным упомянуть о ней. После выхода в свет "Утопии" Мор сразу же оказался в центре вниманиявсей просвещенной Европы {Вслед за первым лувенским изданием "Утопии" 1516г. последовало еще несколько изданий. В 1517 г. вышло парижское издание, азатем два издания (в марте и ноябре 1518 г.), напечатанные в Базеле уИоганна Фробена. Уже в течение XVI в. "Утопия" была переведена с латинскогона европейские языки. В 1524 г. вышел немецкий перевод "Утопии", в 1548 г. -итальянский, в 1550 г. - французский, в 1551 г. - английский, в 1562 г. -голландский.}. Наряду с ростом политической популярности Мора в Лондонеросла слава Мора как ученого-гуманиста. Последняя, быть может, сыграланемаловажную роль в дальнейшем развитии политической карьеры Мора каккрупного государственного деятеля тюдоровской Англии. Удачное выполнение Мором дипломатической миссии во время его посольстваво Фландрию, а вслед за тем и успех "Утопии" обратили на него вниманиеГенриха VIII, который сделал все, чтобы привлечь Мора на королевскую службу.Сам Мор в письме к Джону Фишеру рассказывал о своем представлении королю: "Яприбыл во дворец совершенно против своего желания, как то знают все и каксам король шутливо упрекнул меня в том. Я чувствовал себя там так женеловко, как начинающий ездок, сидя в седле. Но наш король так любезен иприветлив к каждому, что всякий может считать себя предметом его особойблагосклонности, какого бы скромного мнения он ни был сам о себе... Что жекасается меня, то я не настолько счастлив, чтобы воображать, будто заслужилчем-либо его благосклонность к себе или что я ее уже действительно имею. Ново всяком случае его добродетели столь велики, что я начинаю считать всеменее и менее скучной жизнь придворного" {Т. Stapleton. The Life andIllustrious Martyrdom of Sir Thomas More. London, 1966, p. 72.}. В 1518 г. Мор становится одним из членов королевского совета идокладчиком прошений, поступавших на имя короля. Эта должность обязывала нетолько докладывать прошения, но и разбираться во всех тонкостях дела ипредлагать на рассмотрение короля обдуманные решения. В мае 1521 г. Мор назначается на должность помощника казначея. Вместе сэтой должностью он получает звание рыцаря. Одновременно Мор участвует вдипломатических миссиях, сопровождая канцлера Уолси в его поездках в Кале иБрюгге. Служебная и придворная карьера Мора развивалась столь успешно, что в1522 и 1525 гг. ему были пожалованы королем в награду за службу земли вграфствах Оксфордшир и Кент. Генрих VIII не мог не ценить Мора за егоглубокий ум и обширные познания. Чтобы по-настоящему понять Мора, надо знать его частную жизнь, еговзаимоотношения с друзьями и близкими. В одном из своих писем Эразм оставилнам яркую характеристику своего друга. Вот портрет Мора, нарисованныйЭразмом в письме к Гуттену: он был не выше среднего роста, белолиц, с тонкимрумянцем, с темно-золотистой шевелюрой и довольно редкой бородой и с оченьвыразительными, красивыми голубовато-серыми глазами, всегда с дружескиприветливой, доброй улыбкой. Голос негромкий, но ясный, речь удивительночистая и неторопливая.. Мор скромен в своих житейских привычках: неприхотливв еде, лакомствам предпочитает простую пищу - говядину, соленую рыбу, хлеб,молоко; одевается просто, пренебрегает всякими условностями и светскимиманерами. Он очень любит животных, с удовольствием наблюдает за их повадкамии нравами. В доме его рядом уживаются обезьяна, лисица, хорек, ласка ипопугай. Мор увлекательный собеседник, ум у него быстрый, память отличная. Пословам Эразма, он был прямо рожден для дружбы: "Кто ищет совершенный образецистинной дружбы, не найдет лучшего, чем Мор". Эразм называл его"покровителем всех нуждающихся", всегда готовым "поддержать угнетенного,вызволить стесненного и обремененного..." {"Opus epistolarum Des. ErasmiRoterodami", v. IV, N 999, p. 21.} Мор был горячим сторонником женского образования. Он считал, чтоженщина должна быть такой же образованной, как и мужчина: "Разница пола всмысле учености значения не имеет", ибо мужчины и женщины "одинаковоспособны к тем занятиям, которые совершенствуют и оплодотворяют разум,подобно почве, на которой посеяны семена мудрости" {T. Stapleton. Op. cit,p. 95.}. Эти взгляды Мор отстаивал и в "Утопии". Он старался осуществить ихна практике: три его дочери получили блестящее образование, а старшаяМаргарита обладала такими глубокими знаниями древних языков и литературы,что сам Эразм назвал ее "украшением Британии". Свою молодую жену Мор самобучил грамоте и дал ей музыкальное образование. В доме Мора всегда цариланеобычайно дружеская и сердечная атмосфера. Его семья была настоящей школой,где все было проникнуто духом гуманизма; увлечение древними языками илитературой сочеталось с занятиями географией, математикой, астрономией,медициной и музыкой. Большое влияние на дальнейшую политическую деятельность Мора оказалареформация. Сразу же после выступления Лютера Мор становится его ярымпротивником. Генрих VIII также враждебно встретил реформацию. Будучи пообразованию богословом {Генриха VIII готовили в юности на пост архиепископаКентерберийского, и лишь случайная смерть старшего брата - Артура правелаего на королевский престол.}, король часто обсуждал с Мором проблемыреформации. В 1521 г. под именем Генриха VIII была опубликована книга противЛютера в защиту "семи таинств" {"Assertio septem sacramentorum adversusMartinum Lutherum edita abinvictissimo Angliae et Franciae rege et dpminiHiberniae Henrico eius octavo". Londini, 1521.}. Томасу Мору пришлосьучаствовать в издании этой книги в качестве редактора, а возможно, исоавтора. В награду за этот труд Генрих VIII получил от папы Льва X почетныйтитул "защитника веры" (defensor fidei), кроме того, каждому, прочитавшемуэту книгу, папа обещал отпущение грехов. С выходом в свет книги Генриха VIIIсвязано начало полемической деятельности Мора против реформации. На книгу английского короля Лютер ответил резкой статьей, в которой онругал Генриха VIII, называя его "грубой, глупой, ослиной башкой" и"бессмысленным шутом, не понимающим, что значит вера". В 1523 г. былопубликован "Ответ Томаса Мора на глумления, которыми Мартин Лютер осыпаетанглийского короля Генриха VIII" {"Thomae Mori responsio ad convitia MariiniLuther! congesta in Henricum Regem Angliae eius nominis Octavum". Отрывок изэтого сочинения Мора под заглавием "Собор собутыльников" ("Senatuscombibonum") - злая сатира на Лютера и его сторонников - приложен к книге В.И. Яковенко "Томас Мор, его жизнь и обществе