Агентство магических катастроф 15 страница

Накормили нас знатно, правда, кота пару раз сгоняли ухватом со стола, но в конце концов я умудрилась объяснить хозяйке знаками, что этот кот особенный, и она, плюнув, вышла из комнаты, в корне не согласная с нашим мнением.

Нам постелили на лавках у окна.

Тина заснула сразу, а я все мучилась разными мыслями. Смотрела на звезды за мутным стеклом, думала то о вечном, то о туалете... В итоге победило выпитое накануне молоко, и я тихо слезла с лавки, осторожно пробираясь к выходу.

– Ты куда? – сонно спросила Тина.

– В туалет, – громко прошептала я.

– A-a, ну иди. – И она снова заснула.

Мне было лестно, что хотя бы туда меня отпускают без охраны.

У старой покосившейся будки со столь громким названием, которая держалась на честном слове и чаяниях односельчан, уже стоял Филин и кого-то дожидался.

– Привет, – улыбнулся он мне, – что, тоже не спится?

– Да так. А кого ты тут ждешь?

Я дернула дверь, но она храбро устояла на одной-единственной петле и шаткой деревянной защелке.

– Занято! – раздалось изнутри.

Что ж, подождем. Я стояла. Пять минут, десять, пятнадцать. Ноги начали мерзнуть, так как я надела только куртку на ночную рубашку. А туалет все не освобождался.

– Кто там? – не выдержала я.

– Кот, – хмуро пояснил Филин.

– Кто?!! А ну открывай, садист! – И я рванула дверь на себя.

Внутри мы застали сидящего на досках кота, который листал какую-то то ли газету, то ли тонкую книжку. Пушистый охламон был немедленно выставлен наружу, и я попыталась войти. Филин упорно лез вперед, возвещая, что он пришел первым. В итоге мы подрались. Я сломала ему два зуба, он поставил мне синяк на лбу, но победил Филин, вовремя влетевший внутрь и захлопнувший дверь на такую надежную с виду защелку. Я взревела и рванула на таран. Туалет не выдержал и, наклонившись, рухнул окончательно, погребя под обломками вопящего Филина.

– Убила, – констатировал кот, все еще сжимая в лапах свою газету.

– А что, собственно, тут происходит? – поинтересовался подошедший, видимо, по той же надобности Клин и удивленно оглядел останки строения, из-под которых раздавались протяжные стоны.

– Там Филин. Она его била, а он так хотел в туалет, что все равно проскочил, а она его убила.

Клин пораженно уставился на меня. Я почувствовала себя ну просто садисткой. И тут верхняя доска отвалилась в сторону, и из-под нее показалась окровавленная голова Филина.

– О-о-о-о-о... – простонал он и откинул с себя еще одну доску, пытаясь встать хотя бы на четвереньки. Вид у него был ужасный, и Клин срочно бросился ему помогать, потому что от меня чишер шарахнулся, как от прокаженной.

– Так, – угрюмо сказал Клин, стоя рядом с Филином, – и куда мы теперь пойдем в туалет?

Я неуверенно улыбнулась:

– Мальчики направо, девочки налево.

На меня так посмотрели, что я тут же скисла и побрела на встречу со своим личным кустом. Если еще учесть, что избушка стояла на самом краю деревни, а туалет – в чистом поле, то плутали мы долго, аж до самого леса, где и нашли столь ценные кустики. Не успела я пристроиться подальше от обозленных ребят, как мне в шею ткнулся чей-то дико холодный нос. Я даже не раздумывала, а просто завизжала, и несчастный волк, а это оказался именно он, рванул от меня в лес. На крики прибежали отважные спасители. Клин размахивал выломанной где-то мощной веткой. Филин просто орал и махал своей же рубахой, оставшись в одних подштанниках. Увидев меня, они остановились.

– Так, ну и чего орала? – поинтересовался Клин, опуская дубину на землю.

– Волчик пробегал, – проблеяла я, уже не чая добраться до надежных кустов.

Выражение лиц у ребят стало просто зверским. Нет, меня отпустили в другие кусты, заняв круговую оборону, а потом даже препроводили домой и сдали грязную, с синяком на лбу и уже без куртки с рук на руки Тине.

– Где это тебя так? – ахнула подруга.

Я ничего не сказала, а просто молча завалилась спать, слыша удаляющиеся шаги Клина с Филином и скорбя над своей несчастливой звездой.

– Вот уж не думала, что тебя и в туалет одну отпускать нельзя.

Это было последней каплей, и я громко разревелась, прячась под подушку и завывая на все лады. Тина сначала пыталась меня утешить, но ничего не могла разобрать сквозь причитания. Тогда она попросту сбегала и еще раз всех подняла. Клин с Филином вошли в дом с таким видом!.. А сзади шествовал кот.

А мне было по фигу – я страдала и рыдала в три ручья, шмыгая носом и тихо завывая. Сердца мужчин не каменные. И вот я уже сижу у Клина на коленях, Филин тащит мне личный неприкосновенный запас конфет, а Тина еще и отпаивает вином. При этом кот громко мурчит и гладит меня по руке лапкой, напевая колыбельную. Вскоре я совершенно успокоилась и уснула, не переставая шмыгать носом, вымочив всю рубашку Клина слезами и съев столько конфет, сколько в меня влезло. Уська остался спать со мной, а ребята тихо удалились обратно на сеновал.

Занимался рассвет.

Утром все встали поздно, и меня, к счастью, никто не будил, но я все равно не проспала столь поздний завтрак, плавно перетекающий в обед. Все сидели понурые, но на меня уже никто не злился и все довольно бодро поприветствовали юную ведьмочку. Кот заботливо налил мне молока и пододвинул к нам блюдо с пирогами, старательно закармливая меня, да и себя не обижая. Остальные уныло смотрели на быстро пустеющее блюдо и догадывались, что им вряд ли что достанется, но отбирать у «больной» (это на всю голову, что ли?) продукт никто не собирался.

Моя кобылка мне обрадовалась и получила большое сладкое яблоко, которое с аппетитом схрумкала и тут же ткнулась в ладони бархатистым носом, ища добавки. Что ж. Мне не жалко, и уже надкусанное яблоко было немедленно изъято у проходящего мимо Филина. Он попытался было возмутиться, но кобыла оказалась проворной, и Филину не оставалось ничего другого, как пойти за новым.

– И мне принеси! – крикнула ему вдогонку я и принялась прилаживать седло на заранее наброшенный потник.

Кот радостно взгромоздился на свою вновь левитирующую конструкцию и немедленно уснул, восполняя потерянные ночные часы. Все смотрели на него с плохо скрываемой завистью, а я стала придумывать, как бы и мне так устроиться на своей лошадке, чтобы и не упасть, и поспать хоть часочек. Но все мои попытки лечь ей на шею лошадь отвергала, пытаясь еще и кусаться. А на круп лечь никак не получалось нормально.

– Хочешь, залезай ко мне, я тебя подержу, – предложил Клин.

Я, естественно, не отказалась и вскоре уютно посапывала в кольце его рук, уткнувшись носом в рубашку.

– Если хочешь, то и я тебя повезу, дорогая! – намекнул Филин Тине, выпятив грудь. На этот раз он получил в ухо... ногой.

Следующие три дня ничего особенного не случилось. Мы останавливались на постоялых дворах, и Тина буквально ни на шаг не отходила от меня, впечатленная рассказами кота о моих ночных похождениях. Сама я эти рассказы не слышала, но, если вспомнить, что он мне наплел о той ночи, когда меня повязали священники... Только потом Филин нормально воспроизвел мне все события, жутко перевранные рыжим сочинителем. Но это неважно, важно то, что Тина всерьез решила, что я могу в любой момент погибнуть, а она себе этого никогда не простит, и караулит меня теперь даже у двери в ванную. Блин!

На четвертый день, ближе к полудню мы наконец-то увидели высокий горный хребет. Как раз зарядил мелкий противный дождик, и мы все ежились под своими плащами, натягивая капюшоны поглубже. Кот перебрался ко мне, так как я отказалась тратить силы на сферу сухости и теплоты – его подушка намокла и теперь совсем невесело плыла следом за конем Клина.

– Эль, а Эль, – прогундосил пушистик и чихнул.

– Чего?

– Расскажи сказку.

Я тяжело вздохнула.

– Ну, ты как маленький, честное слово.

– Мне скучно, – тихонько сказал кот и снова чихнул.

Как бы не заболел. Я потрогала ему нос, вроде бы холодный.

– Ну хорошо, слушай.