Указания и оценочные определения

Сценарные послания могут иметь форму прямых указаний: "Не мешай! Делай, что тебе говорят! Марш отсюда! Поторопись! Не капризничай! Если с первого раза не вышло, пробуй еще, еще и еще!" Большинство родителей засыпают своих детей сотнями подобных указаний. Сценарный потенциал такого рода посланий будет зависеть от частоты их повторения и сопутствующих им невербальных сигналов.

В других случаях ребенку могут говорить не что он должен делать, а что он собой представляет. Такие послания называются оценочными определениями:

"Балбес!"
"Ты моя маленькая девочка!"
"Ты кончишь в тюрьме."
"Тебе это не по силам."
"Ты хорошо читаешь!".

Все это примеры оценочных определений, сообщаемых непосредственно ребенку. Их содержание может быть положительным или отрицательным. Их сценарный потенциал, как и во всех остальных случаях, зависит от сопутствующих невербальных сигналов. Резко произнесенное и сопровождаемое шлепком оценочное определение "Балбес!" передает сценарное послание, отличное от того же определения, произнесенного спокойным голосом, с улыбкой и ласковым похлопыванием по плечу.

Иногда оценочные определения могут даваться косвенно. Это происходит в случаях, когда родитель говорит с кем-то о своем ребенке в его присутствии, или когда ребенок впоследствии узнает о таком разговоре.

"Это спокойный ребенок."
"Джил такая умница!"
"Ты же знаешь, он слабенький мальчик."
"Нас беспокоит, что она такая испорченная."
"Отец говорит, что от тебя житья нет."

Именно такого рода косвенные оценочные определения чаще всего воспринимаются ребенком как сильные сценарные послания. Родители в его глазах управляют реальностью. И когда ребенок слышит, как они сообщают другим людям, каков он, он принимает их слова за чистую монету, полагая, что так оно и есть.

В некоторых семьях оценочные определения передаются из поколения в поколение посредством посланий на психологическом уровне. Последние могут основываться на таких признаках, как имя ребенка или его положение в семье. Например, Эллен обратилась к психотерапевту с жалобами на страх сойти с ума. Благодаря анализу своего сценария она отметила, что в ее семье были еще две женщины, которых звали Эллен: тетя и бабушка. Обе они помутились рассудком примерно в возрасте Эллен. Сообщение на психологическом уровне, которое никогда не произносилось вслух, гласило: "В нашем роду все, кого зовут Эллен, сходит с ума в 35 лет."