Голос Искры. Это мы, Вика.
(Вика открывает дверь. Входят Искра и Зиночка.)
Искра. Извини, мы по важному делу.
Вика. Раздевайтесь, проходите.
(На голоса девочек выходит папа Вики – Леонид Сергеевич Люберецкий.)
Люберецкий. Здравствуйте, девочки! Наконец-то и у моей Вики появились подружки, а то все с книжками да с книжками. Очень рад, очень! Проходите в столовую, я сейчас подам чай.
Девочки проходят в столовую, садятся за стол. Люберецкий накрывает на стол.
Люберецкий. Вот, девочки, угощайтесь. Чай, кому покрепче? Может быть, кто-то любит зеленый?
Зиночка. Нет-нет, спасибо, я такой.
Люберецкий. Берите пирожные, конфеты. Не стесняйтесь, пожалуйста. Попробуйте картошку-тошку-тошку, «пионеров идеал». Или вот, наше с Викой любимое – называется «Буше».
Искра и Зиночка берут пирожные и пьют чай.
Люберецкий. Рассказывайте, как идут дела комсомольские?
Искра. Комсомольские дела идут хорошо, а вот классная наша, Валентина Андроновна, может вызвать тебя на беседу, Вика.
Вика. А что такое?
|
|
Искра. Она меня сегодня допрашивала. Кто читал Есенина на дне рождения Артема. Мол, Есенин – запрещенный поэт, и Шефер собрал нас под предлогом дня рождения, чтобы познакомить с пьяными откровениями кулацкого певца.
Вика. А ты что?
Искра. Я сказала, что Есенина читала ты, и она сразу примолкла. Но допрашивать тебя, думаю, будет.
Люберецкий (погрустнев). Девочки, это все несерьезно. Никто Сергея Есенина не запрещал, и в стихах его нет никакого криминала. Надеюсь, что ваша учительница сама все понимает, а этот разговор, что называется, под горячую руку. Если хотите, я позвоню ей.
Искра. Нет! Извините, Леонид Сергеич, но в своих делах мы должны разбираться сами.
Люберецкий. Молодец! Должен признаться, я давно хотел с вами познакомиться, Искра. Я много наслышан о вас.
Вика. Папа!
Люберецкий. А разве это тайна? Извини. Оказалось, что я знаком с вашей мамой. Как-то случайно повстречались в горкоме и выяснили, что виделись еще вгражданскую, воевали в одной дивизии. Удивительно отважная быладама. Прямо Жанна д'Арк.Искра. Комиссар. Я ничего не имею против Жанны д'Арк, но комиссар все-таки лучше… Люберецкий. Комиссар. А что касается поэзии и вообще искусства, то мне больше по душе то, где знаки вопросительные превалируют над знаками восклицательными.Зиночка. Это как?Люберецкий. Я считаю, Зиночка, что искусство должно будить мысли, а не убаюкивать их.Зиночка. Нет, искусство должно будить чувства.
Искра. Зинаида!
Люберецкий. А что, Искра? Зиночка права: искусство должно идти к мысли через чувства, тревожить человека. Растревоженный человек тонок и любознателен. Вот почему мне так дороги Есенин и Блок, если говорить о поэтах современных.
|
|
Искра. А Маяковский? Маяковский есть и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи.
Люберецкий. В огромном таланте Маяковского никто не сомневается.
Вика. Папа был знаком с Маяковским.
Зиночка. Знаком? Не может быть!
Люберецкий. Почему же? Я хорошо знал его когда учился в Москве. И мы с ним отчаянно спорили. То было время споров, девочки. Мы спорили ночи напролет, до одури.
Искра. А разве можно спорить с… гением?
Люберецкий. Спорить не только можно, но и необходимо. Истина не должна превращаться в догму, она обязана все время проверяться на прочность и целесообразность.
(За окном слышится автомобильный гудок.)
Это за мной.
Вика. Ты надолго, папа?
Люберецкий. Раньше трех с совещаний не отпускают. Всего доброго, девочки. Пейте чай, болтайте, слушайте музыку, читайте хорошие стихи. И, пожалуйста, не забывайте нас с Викой.
(Люберецкий улыбается на прощание девочкам и уходит).
Искра и Зиночка на улице.
Зиночка. Я же говорила, что Вика – золотая девчонка! Ведь говорила же, говорила! Господи, восемь лет из-за тебя потеряли. Какая посуда! Нет, ты видела, какая посуда?
Искра. Истина. Зачем же с ней спорить, если она – истина?..
Вика возвращается с книжкой.
Вика. Я никому не даю эту книжку, потому что она папина, но тебе дам.
Искра. Спасибо, Вика. Верну в собственные руки.
Вика. Только читай, не торопясь. А хотите я вам покажу папину библиотеку?
Искра. У вас есть своя библиотека?
Вика. Да, есть. Только помогите мне убрать со стола…