Общества граду Божьему

О ценности политических и государственных установок в античном мире можно судить по тому значению, какое придавал им Августин Блаженный: ведь когда он хочет показать тщетность претензий земного общества на обеспечение всеобщего блага, он восхваляет в противовес ему именно град Божий. Эта свя­тая «республика», где люди будут любить друг друга и любить Бога, приютит всех избранных после страшного суда, когда Вавилон, нечистый и прогнивший зем-

£ ной град, рухнет и освободит место для небесного Иерусалима. И тем не менее Августин Блаженный не считает, что земной град, даже если он основан окаян­ным потомством Каина, может быть оставлен и заброшен людьми. В земных «республиках» может царить более или менее справедливый порядок: Нерон, проявлявший разрушительную властную волю, libido dominandi римлян, не един­ственный мыслимый тип суверена. Был ведь и император Август, властитель на­столько благочестивый, что его считают предтечей Христа. Таким образом, про­тивопоставление земного града, города войны, и града Божьего, города наси­лия, членов гражданского общества и граждан града Божьего не является абсо­лютным: при известных условиях земной город может быть чем-то вроде пред­возвестника или несовершенного отражения царства Божия. Поэтому христиа­нин может быть активным гражданином: солдатом, судьей или императором. Церковь может принять государство и пытаться поставить его себе на службу, а христианин, подчиняясь требованиям жизни в городе, не предает своей веры.

Поэтому принятие противостояния двух городов, наложившего столь глубо-кий отпечаток на всю западную политическую мысль, позволяет совместить ари-

L стотелевские идеалы о городе как месте «всеобщего блага» с политической док­триной христианства. После перевода на латинский язык «Политики» Аристо­теля в 1260 г. Фома Аквинский заявил, опираясь на аргументы Аристотеля, овоз-

: можности существования справедливого политического порядка, даже если выс­шая цель человека состоит в служении Богу. Хотя томизм претерпел целый ряд изменений, он сохранился в политике как живая традиция, тем более что в кон-

i це XIX в. он получил статус официальной доктрины католической церкви. В это

i учение уходят корнями христианско-демократические партии, широко утвер­дившиеся в XX столетии.

Хотя в доктрине Августина Блаженного утверждалась законность государ­ства, он тем не менее подчинял его церкви, точно так же, как тело подчинено душе, а все мирское — духовному. Этот перечень проблем столкнулся в сред­невековой мысли с огромными сложностями. Возникли многочисленные кон­фликты между церковью и государством. Одним из самых знаменитых стал кон­фликт, получивший название «борьба за инвеституру» между папством и им­ператорами Германии, самым известным эпизодом которой в XI в. было столк­новение между королем Германии Генрихом IV и папой Григорием VII. Про­блема эта существовала многие годы, и противоборство папы Бонифация VIII и короля Франции Филиппа Красивого стало последним широко известным проявлением теократических претензий церкви. Перед лицом притязаний со

ЧАСТЬ IV. Государство, гражданское общество, нация

стороны церкви французская монархия добилась успеха в утверждении своей автономии, т. е. полного суверенитета монарха, что может служить вехой в ис­тории возникновения современного государства. С этого времени мы вступа­ем в период строительства государственного аппарата, опирающегося на ар­мию, подчиненную центральной политической власти, которая финансирует ее благодаря контролю над налогообложением. Однако проблема отношений между церковью и государством отнюдь не была решена. Существование церкви с ее наднациональной структурой приводит к целому ряду конфликтов: преж­де всего по вопросу о контроле за назначением на посты в церковной иерар­хии, затем, начиная с XIX в., о контроле над школьной системой. Конфликты развертывались в форме горячих споров во Франции, где светское государство вынуждено было пойти на ряд компромиссов с церковью в вопросах управле­ния школой, которые закончились отделением церкви от государства в начале XX в. Но периодически возникают рецидивы напряженности, как было, на­пример, в 1984 г. во время последнего школьного кризиса во Франции. Отно­шения между церковью и государством в странах, где доминирует католичес­кая церковь (Франция, Италия, Испания), коренным образом отличаются от положения в странах, где утвердились местные церкви (например, в Англии начиная со времен Генриха VIII или в протестантских государствах). В первых странах по-прежнему сохраняется возможность проявления двойной лояльности (по отношению к государству и церкви), чем частично и объясняются резкость регулярно наблюдаемых там антирелигиозных выступлений, а также усилия государства по укреплению своих позиций перед лицом конкуренции со сто­роны церкви. И наконец, нельзя забывать, что церковь является субъектом международных отношений, действия которого могут время от времени при­нимать форму акций воздействия на отдельные государства, примером чего служит политика папы Иоанна Павла II по отношению к коммунистической Европе. Следует также помнить и о том, что вопрос отношений между религи­озной властью и властью политической ставится специфическим образом в таких религиях, как ислам, где многие течения в принципе отвергают светское государство и различия между политикой и религией. Конечно же заслужива­ют особого анализа отношения между автокефальной православной церковью и политическими властями. Идеологию иерократии можно было встретить в России еще в XIX в. Как правило, религиозный фундаментализм, какова бы ни была религия, к которой он принадлежит, отвергает автономию светского государства.

_в Августинский дуализм в той мере, в какой он обеспечивает превосходство града Божьего над градом земным, утверждая в то же время, что разделение двух градов является «мистическим», если его прочесть как комментарий к сентенции Христа «воздайте кесарю кесарево», которой Христос следовал и сам, не пытаясь ниспровергнуть политический порядок и подчиняясь приго­вору политической власти, преграждает путь теократии, которая стремится слить воедино два типа порядка, небесный и земной. Важность августинской традиции может служить характеристикой для политического менталитета Запада.

X. Государство и гражданское общество