Русский политический парадиалог с точки зрения шутовства, балагана и сказки

Если попытаться осмыслить случаи описанных выше пара-диалогов в контексте российской политической культуры, то можно без труда заметить их ярко выраженный фольклорный элемент. Он прежде всего выражается в восприятии политики как разновидности русской волшебной сказки.

В. Пропп, как известно, видел в сказке не просто часть фольк­лора, но его целостное воплощение. Основная композиционная схема сказочного сюжета, как ее описывает В. Пропп¹, вполне отвечает формальной структуре политических конфликтов. По­этому она нередко используется в политике для идеологических (само-)описаний. Эксплицитно это делает, например, все тот же Жириновский, характеризуя себя или российского президента как сказочных персонажей. А. Г. Алтунян, проанализировав­ший под этим углом зрения выступления Жириновского, отме­чает, что образ России, возникающий из его текстов, — это образ сказочной страны и одновременно сказочной героини, причем героини довольно страшной сказки. Алтунян отмечает также моменты, отличающие данный дискурс от собственно сказки.

¹ Пропп В. Я. Морфология (волшебной) сказки. Исторические корни волшеб­ной сказки: собрание трудов. М.: Лабиринт, 1998.

Российский политик «использует сказочный стиль как прием, чтобы завернуть в него нужное ему толкование событий с це­лью убедить в своей правоте ту часть аудитории, для которой такая форма представляется ему наиболее адекватной»¹. При этом Жириновский как рассказчик сказки становится и ее героем.

Обнаружение фольклорно-сказочных мотивов анализируе­мых нами парадиалогов не ограничивается уровнем речи как таковой, но затрагивает культурно-антропологические аспекты всего языкового поведения многих российских политиков. Од­ним словом специфику такого поведения можно квалифициро­вать как политическое шутовство.