Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. мне больше нравятся не разборы, а непрерывность жизни героя, обаяние, возбуждение, неожиданности, перепады

мне больше нравятся не разборы, а непрерывность жизни героя, обаяние, возбуждение, неожиданности, перепады, когда он то заво­дится, то вдруг замолкает... А разбор параллелен, как это ни стран­но. Должно быть особое и очень принципиальное сочетание разбо­ра и других каких-то ощущений, которые не есть разбор. И, может быть, этим ощущениям логичный разбор мешает или противопока­зан, или вообще разбор противоречит ощущениям»...

Вот тут, мне кажется, сердцевина нашего спора с некоторыми общепринятыми приемами работы; спор, который йотом, через два года вспыхнул в той же Самаре на другой работе с новой силой. Это спор фактически с действенным анализом, со способом работы от логичного рационального, как бы точного разбора. Почему я го­ворю «как бы». Потому что истинное ощущение роли добывается не головой, а всей душой и воображением актера. Может быть, ко­нечно, логический разбор неудобен, несвойственен лично мне. Но, может быть, все-таки это естественно, что приходят в столкновение этюдный метод и метод действенного анализа.

После еще одной репетиции:

«Кризисный момент. Разговор с главным режиссером, который передает мне некие неудовольствия актеров. Они, мол, считают, что, надо уже ставить, пора работать но маленьким кусочкам. Что ж, неприятно иметь рекламации. Думаю, в чем же дело? Мой ли эмпиризм причина? Мое ли излишнее увлечение этюдностью или их косность? И вот уже говорю об этом с актерами напрямую: я не работаю по кусочкам, не ставлю (то, чего вы хотите), потому что не закончена еще разведка телом. Вообще, ставить спектакль можно только на сцене, а не в комнате. Я не знаю мизансцен, давайте все познавать и изобретать вместе».

С двумя актрисами, которые играют Полину, сначала были аб­страктные споры. Они высказывали свои убеждения, основанные на тексте Островского. Соображение, против которого, вроде бы, и не возразишь: «Полина — дурочка». Но я говорю: «Давайте пробо­вать». На площадку пошла Вера Р. и так прекрасно и спокойно воспринимала все, что происходило! В-о-с-п-р-и-н-и-м-а-л-а. Это важнейшая вещь — восприятие. В результате слова остались слова­ми, а победила ее природа, чего и хотелось. Победила природа кра­сивой и содержательной молодой женщины, и возник новый смысл, который я до этого только смутно предчувствовал, и на ко­тором смутно настаивал. Дело в том, что в Полине-Р. живет лю­бовь к Жадову, любовь, через которую сестре Юленьке в ее стрем­лении опрокинуть Жадова не так просто пробиться, да и их матери Кукушкиной тоже. А драматизм существования Полины и Жадова