Доктрина О'Нейла

По классической экономической теории, спрос на ино­странные денежные знаки, необходимые для приобрете­ния богатств мира, должен был бы повлечь за собой снижение курса доллара, спрос на который - для закупок американских товаров, становящихся все менее конку­рентоспособными в масштабах планеты, - должен быть незначительным. Такие явления наблюдались в недавнем прошлом (в 70-х годах, в частности), когда возник внеш­неторговый дефицит. В противоположность тому, что думают во Франции некоторые архаичные голлисты, роль доллара в качестве резервной валюты не дает Соединен­ным Штатам гарантии покупательной способности их валюты независимо от достижений их экономики в обла­сти экспорта.

Тем не менее, спустя и четверть века, в начале третьего тысячелетия, несмотря на невиданный в истории внеш­неторговый дефицит, отсутствие высокого уровня учет­ной ставки и относительно более высокий уровень инфляции, чем в Европе и Японии, доллар в течение долгого времени оставался сильной валютой, потому что тогда деньги бежали в Соединенные Штаты. Повсюду предприятия, банки, инвестиционные институты и част­ные лица стремились покупать доллары, обеспечивая тем самым сохранение его паритета на высоком уровне. Но эти доллары используются не для закупок потреби­тельских товаров, а для прямых капиталовложений в Со­единенные Штаты, для приобретения ценных активов: бонусов казначейства, частных облигаций, акций.

Именно движение финансового капитала обеспечивает сбалансированность американского платежного баланса. Из года в год, если упростить до предела рассматривае­мый механизм, движение капитала в сторону американ­ского внутреннего пространства позволяет закупать товары, поступающие со всего мира. Если принять во внимание, что большинство закупаемых за рубежом то­варов предназначаются для потребления, соответствую­щего бесконечно возобновляемому краткосрочному спросу, в то время как финансовый капитал, инвестиру­емый в Соединенных Штатах, по идее должен в основном соответствовать средне- и долгосрочным инвестициям, то следует признать, что есть в этом механизме что-то парадоксальное, если не сказать структурно нестабиль­ное. После многократных заявлений секретаря американ­ского казначейства лондонский журнал «Экономист» остроумно, но с некоторой тревогой окрестил «доктри­ной О'Нейла» утверждение, что в нашем мире без границ сбалансированность внешних платежей не имеет ника­кого значения (См.: Les Echos. - 2002. - 11 avr.). Бывший посол Соединенных Штатов в Париже Феликс Роуэйтин выразил четче опасения американских руководителей, возникшие после скандала вокруг «Энрона», по поводу притока иностранных инве­стиций, напомнив, что Америка нуждается в ежедневном притоке 1 млрд. долларов финансовых средств, чтобы покрыть свой внешнеторговый дефицит (См.: The Betrayal of Capitalism // New York Rev. of Books. - 2002. - 31 Jan.).

Американское Бюро экономического анализа с яв­ной обеспокоенностью отмечает, что из года в год импорт приходится покрывать за счет притока капитала. Пока существуют национальные валюты, сальдированность платежных балансов должна быть достигнута любым способом. Успокоительная риторика О'Нейла — он ведь исполняет роль транквилизатора для рынков, заявляя, что ему вздумается, - имела бы смысл в подлинно импер­ском мире, где доллар обладал бы принудительным пари­тетом и служил бы средством погашения обязательств на территории всей планеты. А наиболее элементарным условием такой ситуации должна быть абсолютная способ­ность обеспечить военное и государственное принуждение, иными словами, веберовская монополия легитимного на­силия, осуществляемого Соединенными Штатами в мас­штабах всей планеты. Похоже, что американская армия, не сумевшая поймать ни муллу Омара, ни бен Ладена, не способна выполнять эту миссию. Традиционные правила остаются в силе: если американцы будут потреблять боль­ше и приток инвестиций прекратится, доллар обрушится. Но, может быть, я являюсь жертвой архаичной концеп­ции о понятиях империи и власти, придавая слишком большое значение политическому и военному принужде­нию. Может быть, на нынешней стадии глобализирован­ного капитализма приток финансового капитала стал насущной необходимостью, постоянным элементом им­перской экономики нового типа. Эту гипотезу следует рассмотреть.