Глава 52. Опять сокровища

Теперь к Бутину. Посмотреть, чем дышит, чем занимается, к чему стремиться. Поднялся в воздух, и такое воодушевление обуяло, что не утерпел и над Москвой полетал. К земле опускался, в окна и дома заглядывал, собак дразнил, птиц пугал. Веселье моё прервалось неожиданно. В одном из домов столкнулся с таким же, как я, приведением.

Образ человека расположился на диване и читал образ книги. Встреча оказалась настолько неожиданной, что кровь в жилах застыла бы, если бы была. Ощутил ужас и растерянность. Приведение пошевелилось, прозрачные очертания расплылись, но быстро восстановили свои очертания. Оно подняло глаза и уставилось на меня:

-Что расшумелся? Разлетались тут, ангелы сизокрылые. Нигде покоя от вас нет.

-Вы-ы что? Меня видите? И как это вы тут… Что вы тут делаете?

-Живу здесь, а тебе что надо? Убирайся от сюда!

Я продолжал стоять как прикованный. Приведение махнуло рукой в мою сторону, что-то сильно толкнуло в грудь, и я вылетел во двор, превратившись в шар, сильно перепугав собаку, привязанную у сарая. Здоровенное, лохматое существо, забилось в угол и жалобно заскулило. Вот ведь и так бывает. Значит не один такой. И как этот «прозрачный» меня ударить умудрился?

Весёлое настроение исчезло. Руки и ноги, превратившись в какие-то загибулины, свернулись в клубок. Попробовал пошевелить ими. Шевелятся. Рука, вытянувшись в длинную ниточку, дотянулась до противоположного дома. Стало страшно, вдруг оборвётся, останусь без руки. Скоренько вернул её на место. Попробую собачку погладить. Потянул руку, а она так в сторону дёрнулась, что чуть на ошейнике не задавилась. Значит нельзя собак гладить, и птичек ловить нельзя, не ухвачу. Как же этот, в доме, книгу читал?

Поговорить бы с ним, но это позже, надо за Бутиным понаблюдать и в его библиотеке покопаться.

Принял форму человеческую, но лететь оказалось удобнее шариком.

Дом Бутина встретил не приветливо. Поздновато пожаловал. Пока резвился, солнышко за горизонт опустилось, дом опустел, люди разошлись, хозяева спать легли. Нечего делать. В коморку возвращаться пора. В саду за домом, свечение какое-то заметил. Любопытно. Посмотреть надобно. Догадывался уже, что такие, как я, по свету бродят и другим «прозрачным» мешать могут. И сдачи дать, тоже могут, и возможно сильнее, чем в том доме. В сад к светящимся, подкрадывался осторожно, за кусты прятался, а когда на поляну выглянул, обалдел, от увиденного. По кругу ходило, а точнее, плавало с десяток слабо светящихся человеческих фигур, внутри которых был хорошо виден скелет. На некоторых, лоскутами одежда висела прозрачная. Жутковатое зрелище. Подходить к этой

компании не решился, да и в душе беспокойство какое-то бродило. Оставил их на поляне и в келью свою полетел. Приятно, как птица по небу летишь, дух захватывает. Пока летел, в голове видение привиделось. Лечу по небу, но не так как сейчас, крылья надо мной большие, матерчатые, а материя не простая «Дакрон» называется, и аппарат надо мной «Дельтаплан» зовётся. Откуда мысли? Откуда названия диковинные?

В келью влетел и к потолку прилип. Не в силах глаз от своего тела оторвать. В изголовье свечи стоят, архимандрит «за упокой» выводит, пара монахов рядом слезу утирают. Что же это? Помер что ли? Заглянул во внутренности свои. Вижу, сердце бьётся, медленно только, лёгкие работают, кровь по жилам течёт. Почему отпевают, как покойника? Ведь живой ещё! Вот лягу в собственное тело, а потом встану… И вдруг понял! Убьют со страху. Монахи здесь не простые, воины, рассуждать не станут. Подожду, пока отпевание закончится. Потом в мертвецкую отнесут, до утра, а утром похоронят. Ведь кладбище-то рядом с домом купца Бутина! И сад его, немного у кладбища прихватил. Вот те,

что в саду похоронены хоровод и устроили. Не хорошее место для своего дворца, выбрал. Да Бог с ним, с Бутиным! Мне-то что делать? О себе ничего не знаю, опыта никакого. Одно понял, потеряю тело, стану таким же, как те на кладбище, а с телом и сквозь стены пройду, и летать научусь. Подглядывать, подсматривать, мысли читать, это в любом облике можно. Сейчас, самое время, подумать, где провизией запастись и на чём по земле перемещаться. Из мертвецкой убегу, денег прихвачу, где-нибудь, коня куплю, а времени одна ночь. Ладно, пусть отпевают, а я монастырь осмотрю, поищу необходимое для побега. Взять не смогу, зато знать буду. Обход начал с трапезной и хлебной палаты, ничего интересного. Хлеба каравай прихватить можно. В соборной много всего, но не возьмешь, громоздкое. В конюшне лошадей два десятка, не уведёшь, сразу заметят. Ларцы с золотом-серебром и подношениями в ризнице спрятаны, не достанешь, да и совесть не позволяет церковь грабить, хоть и приобретены они не путём праведным. Собор богатый, а взять нечего. Пролетая через кельи монахов, услышал фразу, заставившуюся меня остановиться. Один монах говорил другому: «В монастыре служил, в Феодоровском. В том, что Пётр закрыл, за ненадобностью. Узнал, что в Новоспасском монастыре сокровища невиданные спрятаны, в ходах подземных. И знал о них только настоятель архимандрит. Симеон, убиенный. А сказание о месте потаённом своему сыну духовному Минориту, оставил, а он мне на смертном одре передал. Карта верная. Время пришло, брать надо. В ночь на праздник воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, знамение явилось и путь указало. Встречаемся утром у ворот монастырских, с лопатами, заступами и ломами. Работа большая предстоит, зато те, кто со мной пойдут, до конца дней своих обеспечены будут.

Слова монаха сильно удивили. Остановился, в карту заглянул, правильно всё, грамотно составлено. Только забыли монахи, что монастырь сей, в году 1330 перенесён был на Кремлевский Боровицкий холм, и сделал это Иван

Калита сын святого Данила, а Данила сын Александра Невского. И клад искать надо, на том старом месте, где когда-то Спасский монастырь стоял и служил крепостью, от набегов Польши, Литвы и татар. Во время нашествия на Москву хана Тахтомыша, Спасская обитель испытала печальную судьбу, была разграблена и сожжена, а ее настоятель Симеон убит. Вот и займусь поисками, пока время до утра терпит. Я-то точно знаю, где раньше монастырь стоял. Место сразу нашёл. От прежних строений и следа не осталось. Не удивительно, 300 лет прошло. Но зрением своим тайным глубоко заглянуть мог. Разглядел лабиринты узкие камнем выложенные и комнаты замурованные. Если бы монахи точно знали, где искать, всё равно бы не добрались. Глубоко очень. Один из тоннелей к Москве-реке шёл и метров 20 последних засыпан песком и камнем. Но расстояние до поверхности здесь самое маленькое. Из другого места вообще не попасть. Надеюсь, мне удастся проникнуть в образе человеческом. Выяснив где искать и что брать, вернулся в монастырь тело своё спасать. Келья пуста, нашёл себя в мертвецкой, а рядом ещё двух покойников. В изголовьях, каждого, приведения стоят. Души этих, умерших. Попытался заговорить. Бесполезно. Настолько собственным созерцанием поражены, что остатки разума растеряли. Устроился в собственном теле поудобнее. Ногами руками пошевелил, глаза открыл, приподнялся. Почувствовал, как сердце ускорять свой ритм начало, и кровь по жилам веселее потекла. Встал, косточки размял и так сильно кушать захотел, что живот заныло. Призраки умерших стоять продолжали, тупо сами себя рассматривали. Подошёл к одному вплотную и спрашиваю:

-Как звать?

Подняло голову приведение, вздохнуло горько и промолвило:

-Степан я.

-Что случилась-то?

-Да вот, Митрофан меня ножом ударил, (показал взглядом на соседа мёртвого) не правильно молитву читал над твоим телом.

-А он как сюда попал?

-Так, я его иконостасом по голове приложился.

-Так! Понятно. Ножами лучше владеете, чем, словом Божьим. Что стоите как истуканы? Продолжайте выяснять, тот, кто из вас прав - в Рай попадёт, кто не прав, сами знаете куда! А мне некогда, рассвет близится, скоро гости пожалуют. Да и кушать хочется.

Прежде чем уйти, на призраков новопреставленных посмотрел. Друг против друга стоят и вроде драться задумали. Очень хотелось посмотреть, как это у них получится? Но в это время на улице дождь начался, и гроза разразилась. Сквозь крышу проступили звёзды. Одна из молний проникла в комнату, превратившись в трубу, в глубине которой, сверкал яркий свет. Оба призрака терять очертания стали, расплылись, превратились в шары искрящиеся, закрутились в хороводе, всё убыстряя свой бег, поднялись и стремительно влетели в трубу. Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Тучи разошлись, луна показалась, ясная, чистая, вымытая. Тишина!

Пора и мне исчезать. Шагнул сквозь стену и направился в трапезную. Сторож Митяй печку затапливал, чурки берёзовые подносил. Подождал, когда выйдет, прошёл в кладовку закрытую, где продукты хранились. Перекусил по-быстрому, с собой взял немного мяса копчёного да хлеба вчерашнего. В сумку сложил и так же

незаметно трапезную покинул. Пошёл на кладбище, рядом с дворцом Бутина. Светать стало, прохожие появились. Сначала прятался от них, но вскоре понял, не видят меня. Не стал на видимость переключаться. Осмелел, приободрился. Пока темно было, замечал вокруг тела своего свечение слабое и очень боялся, что другие заметят, а когда небо порозовело, свечение исчезло. Дошёл до кладбища, место нашёл укромное, присел отдохнуть и позавтракать. Достал хлеба каравай, на зелёный листочек положил. Мясо кусок оторвал, хотел хлеб в руки взять и не смог, не получилось почему-то. Мясо жевать могу, а хлеб нет. Рука сквозь булку проходит и ничего не чувствует. Подумал немного и на полную видимость переключился. Сразу всё на место встало. И хлеб взять можно и воды из лужи попить. Теперь понятно, как тот мужик в доме книгу читал. Стал видимым, взял книгу, и опять в невидимого превратился. Так и я смогу, все книги перечитать и невидимым остаться. Дождался рассвета полного, включил зрение периферийное и стал за дворцом наблюдать. Слуги бегают, семейство завтракает, служащие в конторах к работе готовятся, мастеровые подтягиваются. К разговорам прислушиваться, и вскоре понял, Бутин экспедицию в Сибирь готовит, золото – серебро искать. Товары с собой повезёт: лопаты, серпы, плуги, бороны. Их рабочие в мастерских изготавливают. Поход намечен на весну 1715 года. Раньше ушли бы, да дочь его желтухой заболела. Совсем расхворалась. Умная, статная. На неё дела Московские оставить хотел, да не судьба видно.

О купце Бутине хорошо отзывались, жалели. Врача германского ругали, лечить взялся, денег много затребовал, а результатов никаких.

-Девушка на глазах угасает. Шарлатан он, а не доктор. Говорят, в Германии своей ветеринаром был, коров лечил

-Где же в Москве доктора-то хорошего найдёшь?

И действительно, доктор - явление редчайшее. Есть знахари хорошие, да приглашать опасно. Обвинить в колдовстве и ереси могут, от церкви отлучат, всё отнимут, а могут и в тюрьме сгноить. Времена такие, противоречивые.

Устал за Бутиным наблюдать. Обстановка понятна, стремления ясные. Знакомиться пора. Вот только в таком виде показываться нельзя. Помыться следует и одеться на европейский манер, да так, что бы монахи монастырские при встрече не узнали. Исчезновение трупа из мертвецкой обязательно отголосок не хороший даст. Спешить надо.

К обеду до места заветного добрался. Перед тем, как путешествие в подземелье начать, в реке помылся, остатки провизии съел. Перевёл себя в положение невидимое и шагнул в стену гранитную. Зрение само включилось. Продвигаться тяжело стало. Порода твёрдая. Где песок и суглинок намного легче. Чем крепче вера в успех, тем легче продвигаться. Наконец добрался до пустоты, вошёл. По тоннелю идти совсем легко стало. По коридору, на всём протяжении утварь монастырская разбросана, посуда медная, кувшины глиняные. Подошёл к стене, за которой сундуки с каменьями и серебром-золотом. Перекрестился и шагнул в сокровищницу главную. То, что увидел, ошеломило. Периферийное зрение этого не показало. На одном из сундуков сидел скелет задумавшись. Вот он повернул голову и уставился на меня пустыми глазницами.

От страха, на видимого переключился, и скелет пропал, но спокойнее от этого не стало. Напротив, ещё страшнее. Что он сейчас делает. Может, топор надо мной занёс, а я и не вижу. Переключился на

невидимого. Скелет

появился и где? Напротив стоит, лицо моё глазницами сверлит. Собрался с духом и говорю:

-Здравствуй уважаемый! Скучно, наверно, одному в подземелье сидеть? Я тут мимо проходил, дай думаю попроведаю, о житие-бытие расспрошу!

Челюсти скелета зашевелились, от костей дымка пошла зеленоватая, из которой силуэт сформироваться. И, наконец, слова послышались:

-Кто ты?

-Когда-то Уу-л звали, а добрые люди Кузьмой нарекли! А больше о себе ничего не знаю. Может, вы мне что-нибудь расскажите?

-Зачем здесь?

-Поиздержался немного. Лихие люди ограбили, чуть не убили. Вот бежать из Москвы собрался, далеко-далеко, а денег нет. Пришёл попросить немного, совсем чуть-чуть! Вы не станете возражать?

-Бери, если взять и унести сможешь. У меня не получается.

То, что стояло передо мной, походило на тех, что танцевали хоровод в саду у кладбища. Та же расплывчатая фигура и скелет внутри. Вот он стал двигаться по комнате и все эти сундуки и ящики не являлись препятствием. Проходил сквозь них, не замечая. Беспрерывно повторяя:

-Зачем здесь, почему здесь, зачем здесь, почему здесь…

Моя персона перестала его интересовать. Зелёная дымка постепенно исчезала, слова становились всё тише и вот голый скелет в полной тишине, с раскрывающимися челюстями, дефилирует по кругу. Не хочу на него смотреть. Переключаюсь на полную видимость. Скелет исчезает. Дышать становится очень трудно. На сколько возможно быстро накладываю сумку мелкими золотыми изделиями, монетами и камнями. Всё, что попадается под руки. Голова начинает кружиться. Ещё немного и сознание потеряю. Переключаюсь на невидимость. Голова проясняется, как будто чистым кислородом дышу. По кругу скелет бегать продолжает. Он меня тоже не интересует,

разворачиваюсь и прохожу сквозь стену. Путь на поверхность показался проще и быстрее. Солнце ещё достаточно высоко и можно успеть, внешность изменить. Невдалеке район ремесленников, там всё найти можно. Подобравшись поближе, стал посёлок сканировать. Наконец цирюльника нашёл. Во дворе под деревянным навесом мужик сидит, дожидается очередного клиента. Рядом инструмент брадобрейский разложен и лист отшлифованной меди вместо зеркала. Вот к нему и направился. Пару монеток серебряных приготовил.

Наверно вид мой был ужасен. Мужик увидев, выгнать хотел, за попрошайку принял. Показал две монетки, зауважал. На пенёк перед медным зеркалом посадил, и стричь стал. Очень удивился, когда попросил бороду совсем убрать. Не в традиции без бород ходить. Вообще-то, вида своего сам испугался. Волосы до пояса, гребня давно не видевшие, борода, почти, до груди.

От волос на голове лихо избавил. Надел горшок с прорезью для глаз и всё лишнее ровненько отрезал. С бородой хуже, не умел брить. Обкорнал ножницами и ножом тупым скоблить стал. Отстранил его от работы, велел воды принести и жира гусиного. Своим клинком сам побрился. Зато Хозяин гребнем деревянным хорошо поработал. С трудом, но расчесал скатанные волосы. Оба довольны остались. Он заработком, я внешностью. Из старика, сразу в юношу крепкого превратился. Спросил, где портной живёт, к нему отправился. Шаровары купил, рубаху и накидку. Совсем не то, что нужно. Ничего к скорняку знакомому успею. Он не только шапки шьёт, да с мехом работает. Повезло, застал, и выбор большой. Одели, как купца заморского, подстригли и побрили заново, волосы жиром смазали. Блестят. Таким на встречу к Бутину отправился.