Глава xXXI

Англия в эпоху Елизаветы. В эпоху молодости Шекспира вся Англия стояла в цвету. Он сознавал, чтопринадлежит к народу, богатому великими воспоминаниями и блестящими делами,к народу, который шел неудержимо и решительно вперед. Он сознавал, что живетв эпоху, когда вновь возродилась дивная культура древности, и когдавыдающиеся люди, работавшие во всех областях практической и духовной жизни,положили начало могуществу Англии, когда сердца всех граждан были исполненысамоуверенностью. Все эти чувства сливались в его груди с весенниминастроениями молодости. Шекспир видел, как вместе со звездой Англии восходити его собственная. Ему казалось, что современные ему мужчины и женщины былибогаче одарены, сильнее, энергичнее и счастливее своих предков. В их жилахтекла как будто более горячая кровь, их желания были ненасытнее, а жаждаприключений - неутолимее, чем в людях прошлых поколений. Они управлялимужественно и умно страной, как сама королева или лорд Борлей; они былиисполнены честолюбия, сражались храбро, любили страстно, слагалимечтательные стихи, подобно Филиппу Сиднею, идолу современной молодежи,герою, умершему славной смертью Ахиллеса. Они наслаждались при помощи всехчувств, цеплялись за жизнь всеми органами, любили блистать роскошью ибогатством, красотою и умом, они объезжали земной шар, любуясь его чудесамии добывая его сокровища; они давали имена вновь открытым странам и водружалианглийский флаг на неведомых морях. Эти люди, которые сокрушили Испанию, подняли благосостояние Голландии иобуздали Шотландию, были превосходными дипломатами и стратегами. Это быликрепкие, здоровые натуры. Все они, как истые представители Ренессанса,любили литературу, но они были прежде всего практическими деятелями,прекрасными наблюдателями современной действительности, осторожными итвердыми в несчастье, умеренными и благоразумными в счастье. Шекспир видел Вальтера Рэлея, после Бэкона и него самого интересного игениального англичанина того времени, верного друга Спенсера, известногосвоей солдатской храбростью, прославившегося в качестве викинга ипутешественника, снискавшего расположение Елизаветы в качестве царедворца,любовь народа как герой и поэт. Шекспир, вероятно, знал стихи из элегииРэлея, посвященной Сиднею. Да, Рэлей был не только оратором и историком, но также поэтом. Маколейпрекрасно заметил: "Мы воображаем себе его то устраивающим смотр королевскойгвардии, то преследующим испанскую галеру, то возражающим в нижней палатепротивной партии, то нашептывающим на ушко одной из придворных дам своилюбовные стихи, то размышляющим над Тадмудом и сравнивающим место из Полибияс отрывком из Ливия!" Шекспир был также свидетелем, как юный Роберт Девере, граф Эссекс,обративший еще десятилетним мальчиком на себя внимание придворных тем, чтоне снял своей шляпы перед королевой и воспротивился ее поцелую, отличился вНидерландах под начальством Лейстера, командуя кавалерией, и как он два годаспустя вытеснил Рэлея из сердца королевы. Она играла с ним в карты и другиеигры, "пока не раздавалась утренняя песнь пташек". Она запиралась с ним вкомнате, тогда как в приемной прогуливались венецианский и французский послы(прождавшие таким образом уже раз в эпоху фаворитства Лейстера) и острилинасчет того, как вернее назвать подобное положение "tener la mula" или"tenir la chandelle". {Обе эти пословицы, и испанская, и французская,употребляются в смысле: способствовать любовной интриге.} Эссекс потребовал,чтобы королева пожертвовала Рэлеем для его юной любви. И вот начальникгвардии Рэлей должен был стоять на часах перед кабинетом королевы с саблей вруках, в мундире коричневого и оранжевого цвета, в то самое время, каккрасавец-юноша нашептывал королеве слова, заставлявшие сильнее биться еесердце. Эссекс старался очернить Рэлея, где только мог и как только умел.Королева заметила ему, что он не имеет никакого права смотреть свысока натакого человека. Тогда Эссекс обратился к ней, как он сам рассказывал, свопросом: "разве он может достойно служить королеве, находящейся в вечномстрахе перед Рэлеем?" и прибавлял при этом: "я убежден, что он, стоявший задверью, мог прекрасно слышать все, что говорилось о нем в кабинете!" Так неосторожно поступал Эссекс и впоследствии. Но он вскоре развернулсвои блестящие способности, которых никто не подозревал. Когда Шекспирпознакомился с ним, вероятно в 1570 г., он был в высшей степени любезным иуслужливым лордом. Не лишенный некоторого поэтического таланта, он сумелоценить комедию "Сон в летнюю ночь" и ее творца. Шекспир нашел, вероятно ужетогда, в 23-летнем лорде доброго покровителя. Несколько лет спустя онпознакомился именно через него с его родственником Саутгемптоном, бывшим нашесть лет моложе Эссекса. В то время последний уже успел отличиться вкачестве блестящего воина. В мае 1589 г. он высадился впереди всех англичанна португальский берег, а под стенами Лиссабона он вызвал на поединок вчесть своей повелительницы любого смельчака из испанского войска. В июле1591 г. он привел Генриху Наваррскому вспомогательный отряд в 4.000 человек.Он разделял все трудности похода, вызвал при осаде Руана главнокомандующеговрагов на поединок и загубил потом все предприятие своей неспособностью:войско его таяло с каждым днем. Следующие годы Эссекс провел на родине. В это время Шекспир сошелся сним, вероятно, ближе. Его рыцарская доблесть и храбрость, талантливость, еголюбовь к поэзии и науке, наконец, его покровительственное отношение к такимлюдям, как Бэкон и др., произвели на него сильное впечатление. Вероятно,Шекспир следил также не только с интересом патриота за нападениеманглийского флота на Кадикс (1596). Тогда старым соперникам Рэлею и Эссексу пришлось сражаться бок о бок.Рэлей выиграл блестящее морское сражение и сжег все гигантские кораблииспанцев, исключая двух, взятых на абордаж. Однако на другой день Рэлей,тяжело раненый в ногу, не мог принять участие в военных действиях. ТогдаЭссекс штурмовал, взял и разграбил город. В своем докладе королеве Рэлейпрославлял Эссекса за этот подвиг, и имя молодого полководца сделалось самымпопулярным в Англии, было на устах у всех; ему читались панегирики даже вхраме св. Павла. Да, это была блестящая эпоха. На развалинах испанского могуществавыросло всемирное политическое значение Англии. Промышленность и торговляпроцветали. До восшествия на престол Елизаветы Амстердам был главнымторговым центром. В ее царствование первое место занял Лондон. В 1571. г.открылась лондонская биржа. Двадцать лет спустя английские купцы торговалиповсюду, как в былые годы ганзейские города. Лондонские уличные мальчишкилежали на берегу Темзы, внимая рассказам моряков, обогнувших мыс ДобройНадежды и побывавших в Индостане. А в тавернах можно было встретитьзагорелых, бородатых авантюристов, с лицами, испещренными шрамами; ониобъехали весь океан и побывали на Бермудских островах; они привозили с собойна родину негров, краснокожих и больших обезьян и рассказывали озолотоносной стране Эльдорадо, о действительных и вымышленных опасностях,которым они подвергались на далекой чужбине. Рука об руку с мирным развитием торговли и промышленности шли военныеуспехи и рост национального самосознания. Вместе с тем расцветали науки иискусства. В то время, как путешественники привозили с берегов неведомыхстран всевозможные новинки, ученые отыскивали греческих и римских классиков,которые не были раньше известны, переводили и прославляли их. А любителисловесности изучали испанских и итальянских поэтов в качестве образцовизящества и вкуса. Мир, доселе ограниченный, сделался вдруг необъятным. Горизонт, преждеузкий, вдруг расширился. Надежда на великую будущность наполняла все сердца.Да, это была весенняя пора, и во всех стихотворениях поэтов того временичувствуется весеннее настроение. В наше время, когда сотни миллионов людей говорят по-английски,современных английских поэтов можно пересчитать по пальцам. А тогда в Англиисуществовало около 300 лириков и драматургов, писавших для публики, равнойпо количеству нынешней датской, так как из пяти миллионов населения четыребыли безграмотны. Но тогда умение писать стихи было так же распространеносреди мужчин, как в наше время умение играть на рояле среди дам. Поэтическаядеятельность уживалась мирно рядом с энергической практическойдеятельностью. Но как все эпохи расцвета, и эта эпоха была кратковременна.