Письмо 24

От виконта де Вальмона к президентше де Турвель Ах, сударыня, хотя бы из жалости соблаговолите успокоить смятение моейдуши; соблаговолите сказать мне, на что я могу надеяться и чего мнестрашиться. Я нахожусь все время в неизвестности между чрезмерностью счастьяи чрезмерностью страдания, и это для меня жестокая пытка. Зачем я говорил свами? Почему не устоял я перед властным очарованием, заставившим меняоткрыть вам свои мысли? Пока я довольствовался тем, что безмолвно поклонялсявам, любовь была для меня радостью, и чистое это чувство, еще не омраченноевидом вашего страдания, казалось вполне достаточным для моего счастья. Ноэтот источник радости стал источником отчаянья с того мгновенья, когда яувидел ваши слезы, когда я услышал это жестокое: "О, я несчастная!"Сударыня, эти три слова долго будут звучать в моем сердце. По воле какогорока нежнейшее из чувств внушает вам один лишь ужас? Чего вы страшитесь? Ах,не того, что разделите мое чувство: сердце ваше, которое я плохо знал, несоздано для любви. Лишь мое, на которое вы беспрестанно клевещете, способночувствовать. Ваше же не ощущает даже жалости. Если бы это было не так, вы неотказали бы хоть в одном слове утешенья несчастному, открывшему вам своистрадания, вы не скрылись бы от его взоров, тогда как видеть вас - егоединственная отрада, вы не стали бы так жестоко играть его тревогой,сообщив, что вы больны, и не дав ему разрешения прийти к вам, чтобы узнать овашем самочувствии, вы поняли бы, что та самая ночь, которая для вас былалишь двенадцатью часами отдыха, для него должна была стать целым векомстраданий. Чем, скажите мне, заслужил я эту убийственную суровость? Я не боюсьсделать вас своим судьей. Что же я совершил? Лишь поддался невольномучувству, внушенному вашей красотой и оправданному вашей добродетелью; оновсегда сдерживалось почтительностью, и невинное признание в нем явилосьследствием доверчивости, а отнюдь не надежды. Обманете ли вы мое доверие,которое, казалось, сами вы поощряли и которому я беззаветно отдался? Нет, яне могу так думать. Это значило бы предположить, что в вас есть хотя бы одиннедостаток, а сердце мое негодует при одной мысли об этом; я отрекаюсь отсвоих упреков; я мог написать эти слова, но я их не имел в виду. Ах,позвольте мне верить в ваше совершенство: это единственная оставшаяся мнерадость. Докажите, что вы действительно таковы, великодушно проявив заботуобо мне. Вы оказывали помощь несчастным, а кто из них нуждался в ней больше,чем я? Вы повергли меня в безумие - не оставляйте же меня в нем. Вы похитилимой рассудок - одолжите же мне свой и, исправив меня, просветите, дабызавершить ваше дело. Я не хочу обманывать вас: победить мою любовь вам не удастся, но вынаучите меня сдерживать ее. Руководя моими поступками, внушая мне, что ядолжен говорить, вы хотя бы избавите меня от ужасного несчастья быть вамнеугодным. А главное - рассейте мой убийственный страх. Скажите, чтожалеете, что прощаете меня, дайте мне уверовать в вашу снисходительность. Втой мере, в какой я этого желал бы, у вас ее никогда не будет; но я прошулишь того, что мне крайне необходимо; откажете ли вы мне в этом? Прощайте, сударыня. Примите благосклонно выражение моих чувств: они неумаляют моей почтительности. Из ***, 20 августа 17...