Модники и модницы

В 1960-е гг. впервые за долгие десятилетия отечественная культура стала формироваться не в отрыве, а в единстве с западной. Подобная возможность открылась после падения «железного занавеса». Первую брешь в «железном занавесе» пробили фронтовики — победители, возвращавшиеся из «осво­божденных» земель; они везли трофейные фильмы, музыку, красивые, доб­ротные вещи. «Наши» встречались на Эльбе с улыбающимися, добродуш­ными американцами, совсем не похожими на карикатурного «дядюшку Сэма», пожирающего маленьких детей, каким он появился на страницах советских газет после войны. Ломался стереотип капиталиста, потому что отличить его от мирового пролетария оказалось непросто.

После падения или, лучше сказать, приоткрытая «железного занавеса», на увлечения и образ жизни советских людей все большее влияние стала оказывать массовая культура Запада и в страну хлынул поток импорта. Го­рожане и горожанки приоделись в капроновые чулки и безразмерные нос-

ки, в прозрачные кофточки и блестящие рубашки из нейлона, в химический каракуль и плащи «болонья». «Перемены в обувной моде (в частности, унич­тожение галош) привели к появлению забавной практики снимания гостя­ми обуви в квартирах. Мужчина в костюме, галстуке и носках — знаковая фигура хрущевского времени. Внедрение деревенской привычки хождения без обуви в городском доме до сих пор вызывает раздражение многопоко­ленных традиционно питерских семей и воспринимается ими как посяга­тельство на питерские традиции со стороны мигрантов из села»³⁴. Партий­ная номенклатура носила солидные двубортные костюмы и габардиновые пальто, увенчанные сверху широкополыми шляпами.

В середине 1960-х гг. в стране распространилась мода на плащи из син­тетической ткани, названные в народе почему-то «болонья». Иметь и носить такие плащи было очень модно и престижно. Но очень скоро выяснилось, что такой плащ не греет, не пропускает воздух, быстро рвется, да и цвета не балуют разнообразием — черный, серый да темно-синий. И мода на «боло­нью» быстро прошла. Одновременно с ними появилось еще одно поветрие — мужчины стали носить белые нейлоновые сорочки, которые долго носились, не загрязнялись и не мялись. Правда, наэлекризовавшись, сильно прилипа­ли к телу. Плащи были польские, сорочки — чешские.

БОЛОНЬЯ (ит.) — капроновая плащевая ткань с односторонним водо­непроницаемым покрытием, а также плащ из такой ткани. Названа в честь итальянского города Болоньи, где впервые изготовили эту ткань.

Модницы шестидесятых годов ходили в очень неудобных, но изящных остроносых туфельках на шпильках. Туфельки так и назывались — шпиль­ки. Или туфли-гвоздики. В моде были и широкие и узкие юбки. Классиче­ская длина — на ладонь выше колена. Более короткие юбки считались не­приличными. К юбке надевали светлые кофточки с небольшим круглым или треугольным вырезом и прямыми рукавами. Самый модный материал — плотный лавсан или воздушный крепдешин. Капроновые чулки привозили из ГДР. Чулки были настоящей роскошью — тоненькие, прозрачные. Не каждая девушка могла себе позволить их. Правда, они очень быстро рвались, но щеголихи находили выход из положения — поднимали петли на чулках. Современные девушки порванные колготки просто выбрасывают. А тогда длительное и кропотливое занятие — поднимать петли на чулках — не ка­залось бесполезным³⁵. Модная новинка — капроновые чулки — стоили при­личных денег.

В 1960-е гг. на Западе появляется мода на пляжный отпуск, открытые купальники и на солнечные очки. Мода на полуоткрытые купальники при­шла из Америки. Когда Урсула Андресс была признана самой сексуальной из всех девушек Джеймса Бонда, мало кто сомневался, — награда была по­лучена отнюдь не за ее актерские способности. Актриса смело могла побла­годарить дизайнера своего купальника, открытость которого шокировала пуритан и стала самой большой сенсацией в мире моды того времени. Со­рок лет спустя ее роскошное бикини по-прежнему заставляет учащенно

³⁴ Левина Н. Отрицание позы // Дело. 2003. 21 апр.

³⁵ Бойко А. Ровесники. Часть четвертая. Шестидесятники // Моя семья. 2000. № 25.

биться мужские сердца. Ну а женщины по-прежнему мечтают, как велико­лепно они бы выглядели в таких маленьких и соблазнительных кусочках материи от La Redoute. Рюшечки и розочки — мода шестидесятых — вновь возвращается к нам уже в 2000-е гг. Новый хит 2002 г. — ремикс моды шес­тидесятых: высокие прически. Разумеется, прическа «бабетта» больше под­ходит для официальных приемов. А вот «ежедневная мода» свободных шес­тидесятых предлагает романтику «хиппи»: длинные волосы прядями ниспа­дают на плечи. «Бабетта», появившаяся в 1960-е гг., представляла собой огромное сооружение наподобие вавилонской башни, созданное из волос, начесанных редкозубым гребешком. Возникал громадный воздушный за­мок, который требовалось нести на го­лове с особой осторожностью и досто­инством. Чем гуще и длиннее волосы, тем пышнее получалась «бабетта». Де­вушки с негустыми волосами внутрь прически заталкивали всякие тряпоч­ки, лоскутки, старые колготки, а сверху сооружение прикрывали волосами.

Старшеклассницам, любившим вы­сокие начесы, приходилось совсем не­сладко. В школу приходить с такими прическами не разрешалось. Косметикой старшеклассницам тоже не раз­решалось пользоваться. Тайком перед школьными вечерами они приноси­ли в школу помаду и красили губы в уборных. Но дежурившие в коридоре учителя стирали помаду и расплетали не установленные нормативом при­чески.

Если в 1960-е модницы выщипывали брови, превращая их в тонкую, удивленно изогнутую ниточку, то сейчас акценты немного изменились. Визажисты нынче рекомендуют не выщипывать брови, терзая их рейсфеде­ром, а подстригать, сообразно рисунку модных направлений. В этом сезоне модные стройные итальянские девушки ходят в узких бриджах до колен, в основном черных. Мода шестидесятых годов возвращается. Вновь актуали­зируется эстетика шестидесятых: клетка, желтый цвет, жакеты и свободный трикотаж. Стиль шестидесятых — это свободная любовь, горнолыжные ку­рорты, геометрические орнаменты, французское кино и английская поп-музыка.

В США и России возвращается мода на 1960-е гг. В СМИ поднимается волна радостного интереса к возрождению постановки мюзикла «Hair» на Бродвее, который сыграл серьезную роль в формировании взглядов на жизнь поколения 1960—1970-х. В Америке это подается как возрождение интереса к хипповской культуре и бунтарскому наследию.

Во второй половине 1960-х пришла новая контркультура — роллинги, бит-лы и широкие брюки-клеши, сменившие брюки-дудочки. С ней власти тоже боролись, но уже не так сильно и не так победоносно, как в конце 1950-х гг. с контркультурой стиляг. Ширину брюк тогда воспринимали как символ сво­бодомыслия. Брюки-клеш вскоре стали самым писком тогдашней моды. Как правило, это были джинсы. Импортные джинсы приобретали через фарцов­щиков-спекулянтов. С джинсами носили пестрые свитера или куртки, а ле­том — ковбойки. И ботинки, которые называли мокасинами. Старшекласс-

ников, которые осмеливались являться на уроки не в школьной форме, а в джинсах, учителя и комсомольские руководители всячески «прорабатывали» на комсомольских собраниях, чтобы заставить их одеваться как все. Джинсы стали культом. Это был знак вызова господствующей культуре и одновременно символ причастности к альтернативной культуре. Но это еще и символ борь­бы против истеблишмента, символ не столько комсомольского, сколько улич­ного процветания. Многие молодые люди, даже не будучи хиппи, отращива­ли длинные волосы, считая, что это модно. Носили их набриолиненными и расчесанными на пробор. Более консервативные юноши носили короткие волосы. Большой популярностью пользовалась стрижка «ежик» — волосы

стояли торчком, перпендикулярно го­лове³⁶.

Их называли «штатниками». Они стриглись под «GI», солдатским корот­ким ежиком, носили снежно-белые ти-шотки, идеально отстиранные джинсы (фирмы Levi's или Riffle), черные или белые баскетбольные тапочки, синтети­ческие лыжные куртки и черные очки образца «RayBan Basic». Книжек они не читали, не отличали Колтрейна от Джерри Ли Льюиса, не считали себя патриотами. Многие из «штатников», пройдя через активную фарцовку, стали ныне президентами больших банков или серьезными интеллектуалами.

Были у нас и свои битники. «Beatnik» происходит от «beat», «удар», но с русским окончанием, по аналогии со «спутник». Битники книги читали, року предпочитали джаз и носили длинные обвисшие свитера с воротником-гольф, джинсы, которые тогда назывались «техасы», замшевые ботинки, бороды и вообще были большими интеллектуалами. Их подружки делали прически в духе тех, которыми 25 лет позже прославилась группа «Cure», a тогда назывались «я у мамы дурочка». Еще они красили себе глаза «ласточ­киным хвостом», носили большие клипсы, обтягивающие блузки и широ­кие юбки-«солнце»³⁷.

В образовавшуюся в «железном занавесе» брешь на советскую читающую, смотрящую публику обрушились Кафка, Пикассо, Брехт, подзабытые Ре­марк и Хемингуэй, Феллини, джаз — другой взгляд на мир, другой язык. В 1960-е гг. в Англии появилась мода на мотоциклы с мощными форсирован­ными двигателями. Она называлась «кафеерэйсингом». «Гонки вокруг кафе» были тогда излюбленным развлечением молодых людей — завсегдатаев при­дорожных закусочных. Вскоре мотоциклы проникли к нам, где стали одним из атрибутов молодежной субкультуры.

В те годы дети мечтали стать космонавтами как легендарный Юрий Га­гарин, мечтали о том, чтобы все люди могли летать в космос и дружить с жителями других планет. А до тех пор романтики шестидесятых укрепляли мир во всем мире и проводили митинги за укрепление дружбы между всеми

³⁶ Бойко А. Ровесники. Часть четвертая. Шестидесятники // Моя семья. 2000. № 25. С. 16.

³⁷ Алексеев Н. Каменные джунгли и их жители // Иностранец. 1997. № 14.

народами Земли. Во всех школах торжественно отмечалась победа Кубинс­кой революции (1959) и день освобождения Африки (1961).

Ренессанс шестидесятых — так можно было бы назвать тот идейный подъем, связанный с поиском социального оптимизма, который частично произошел в общественном сознании россиян в начале XXI в. после прихода администра­ции Путина, подъема патриотизма и укрепления вертикали власти. Снова на щит поднимаются консервативные ценности, наблюдается реставрация совет­ского прошлого — в лучших его проявлениях. Закончилась эпоха огульного очернения всего советского, а рождение нового типа «русской идеи» происхо­дит не по линии размежевания с прошлым, а по пути синтеза всего лучшего из дореволюционного и советского прошлого. «Общество потянулось к идейно-эстетическому единству тополей на Плющихе и шагания по Москве, своеоб­разный гуманизм которых происходил от подспудного знания того, что «уже нынешнее поколение советских людей будет жить при...» Неважно, при чем именно, — был бы повод для социального энтузиазма», — пишет Л. Пирогов³⁸.

Шестидесятники вновь оказываются в фокусе внимания, и не только как поколенческий феномен. Их влияние на нашу жизнь продолжается. Когда-то шестидесятники диктовали новую моду в одежде, идеях, любви. Теперь их дети, родившиеся в те самые шестидесятые, диктуют деловые идеи, стиль, отношения.

Врезка