Можно ли преодолеть смерть Культуры средствами культуры? Эти темы легитимны только в посткультурной ситуации – в ситуации, когда технологии заменяют собой культуру в качестве главного фактора, нормирующего человеческую жизнь.
Эпоха постмодерна – это одновременно и эпоха технологий. Технологии существовали всегда, но у них всегда был статус вторичного феномена, производного от культуры, проекции Культуры. Умирала Культура – умирали и порожденные ею технологии. Мы впервые в истории столкнулись с автономным техногенезом, который сохраняется при разрушении культуры и способен ассимилировать технологические продукты различных культур.
Более того, технологии начинают определять собой формы человеческой жизни, у них своя логика развития, отличная от логики культуры. Они не связаны законами культурогенеза.
Технологии – продукт разрушения архетипики культуры. Разрушение архетипики порождает новые, внеархетипические возможности. Запретные (в культуре) задачи становятся легитимными. Средства достижения целей выходят из-под контроля норм. Любая конструктивно сформулированная задача теперь разрешима. Но современный технологический мир несет на себе печать своего происхождения: он был проекцией одного из пластов Культуры – науки, то есть воспроизведения мира в понятиях. И каким увидела наука мир, таким его и пытаются воссоздать современные технологии, безжалостно уничтожая в нем все то, что невоспроизводимо в формах мышления. Именно эта зависимость технологий от породившей ее модели Мира и вызывает отвержение технологизации жизни. Предусловие для преодоления "пост" – освобождение технологий от господства мышления. Которое – не более чем одна из форм одной из многих психических функций с ключевой операцией "если – то".
|
|
Но это предусловия. Автономные технологии лишены направленности и селективности, свойственных культуре. Они подобны злокачественным опухолям, бесконтрольно распространяющимся по всем направлениям. Они могут стать союзниками стремления к деградации. Единственное, что может поставить их под свой контроль и сделать своим инструментом – это Воля.
Слова
Посткультура порождает свои вызовы. Для людей войны, ставших торговцами, преподавателями и экстремистами в мире, удаленном от Реальности, возникли новые, высокоинтеллектуальные проблемы посткультурной ситуации. Одна из них – преодоление лингвистического диктата.
Лингвистический диктат – это господство слов над сознанием. Слова, возникающие как инструменты действия, в следующем поколении становятся господами. Они уже не формулируют предписания для реализации волевого намерения, а предписывают онтологию. Они выделяют из смыслового поля то, что превращается в легитимные формы, и так порождают формы Культуры. В зрелой культуре не смыслы выражаются в словах, а слова диктуют смыслы. Вербальные формы предопределяют, что имеет право на существование, а что нет. И со временем слова уже начинают соотноситься со словами, а не с Реальностью.
|
|
Восстановить активность сознания означает научиться вновь создавать слова как инструменты понимания Реальности и оперирования ею. Речь не идет о новом изобретении методов преодоления языка. Методы – религиозные, мистические, психотехнические – существуют и нуждаются лишь в переинтерпретации, но это методы для отдельного человека. Мы говорим об ином – о формировании культурного строя, поддерживающего движение к Реальности. Но здесь парадокс: культурогенез направлен как раз на удаление от реальности и потому, чтобы изменить направленность процесса, нужно выйти за пределы культуры. Это означает: занять позицию "мета".
Слово "мета" столь же распространено как и "пост". Но, в отличие от "пост", оно подверглось инфляции, как и многие другие, когда-то высокие слова. "Пост" не может деградировать – это слово само обозначает конечный пункт деградации. "Пост" – это абсолютный конец, его не сделаешь меньше, чем оно есть, как не сделаешь меньше частицы "не", "при", "под".
"Мета" – "за", "над" – это иное. "Метавзгляд" – это взгляд над всем множеством взглядов, а не один из взглядов. "Метамодель" – это позиция над всем множеством моделей, позволяющая создавать модели различной природы. Но "мета" уязвима. "Мета" – выход за пределы существующего и потому позиция "мета" требует особых усилий, иначе не умеющие поддерживать волевым усилием позицию "над" охотно обозначают этим словом нечто находящееся рядом.
"Мета" и "пост"
Победа мета над пост – не только игра интеллектуалов. Взгляд сверху – мета-взгляд – многое меняет и в практических делах. Взгляд сверху позволяет элите вновь занять позиции управления социально-политическими процессами, позволяет занять волевую позицию, а не позицию участника игры в стимул-реакцию.
Если мы хотим выйти из "пост"-тупика, нам необходимо занять позицию "над", выйти "за" пределы Культуры, сохранив при этом ее ценности и способность развертывать их в новые культурные формы. Но этот ход нелегитимен в Культуре: Культура может смириться с собственной смертью, но не с выходом за свои пределы. Ибо с этим выходам она перестает быть господином, а становится сотрудником ("партнером", как сейчас говорят, снижая пафос высоких слов) активного сознания. Не тем, "что создает нас", а тем, с чем взаимодействуют на равных. "Мета" означает, что взгляды, концепции, идеологии, языки, культурные формы становятся инструментами созидающей воли.
Метавзгляд позволяет понять и то, что случилось в начале контртрадиционного движения. Но для этого включить в анализ и то, что могло бы быть. Посмотреть, что было бы, если бы модерн превратился не в постмодерн, а в гипермодерн (впервые термин применен Сергеем Переслегиным), если бы он сумел прорвать языковую оболочку. И мы бы увидели грандиозный план превращения сознания в активную и зрелую реальность, выход из пеленок Культуры в нечто, чему до сих пор нет имени. Находясь здесь, внизу мы не можем назвать этот феномен его "истинным именем", но можем обозначить вектор усилий – "мета".
У грандиозных замыслов есть один неприятный аспект: если не хватает сил на его реализацию, он становится грандиозным преступлением (смотри историю ХХ века). Зловредность Модерна не в попытке вывести на поверхность сознания и ввести в тело культуры подавленные, латентные формы, а в отсутствии силы для нового создания формы.
|
|
Приняв сторону либо мета, либо сторону пост, выбираешь политическую парадигму, из которой следуют конкретные политически формы. Если из пост следуют формы либеральной демократии, то из мета – совершенно иные. Полезно обратиться к опыту первого восстания против Современности – движениям Консервативной Революции. Ошибочно думать, что консервативно-революционные движения установили диктаторские деспотические режимы – это были военные режимы по своей природе.
Это тоже был ход шахматной игре – для разрушения традиционных империй нужна была тотальная война, но война породила целый слой по-военному мыслящих людей и они, эти люди войны, попытались восстановить традиционные формы в новых условиях. Они пытались восстановить исходный замысел в форме гипермодерна