Высшая аристократия

Шаньюй имел многочисленных домочадцев: жен (яньчжи), сыновей (гуту), принцесс (цзюйцзы), младших братьев и других родственников), которые располагались, как правило, в его ставке и составляли, так сказать, «королевский двор» [Материалы 1973: 101]. Все они относились к его «золотому» роду Люаньди (Луаньти, Сюй-ляньти).

Относительно происхождения трех вышеприведенных в китайских летописях терминов в литературе существуют различные предположения. В А. Панов видел в слове яньчжи китайское калькирование тюркского ач – «женщина», «жена», «хозяйка» [1916: 20–27]; К. Сиратори [Shiratori 1902] связывал его с тунгусским аси (жена), а Г. Сухбаатар [1976: 129–130] с монгольским esi (корень, клетка). Хуннское слово гуту К. Сиратори [там же] и Г. Сухбаатар [там же] возводили к монгольскому ko'ud (сыновья), а ВА. Панов [1916: 28] соотносил с близким по звучанию тюркским кот (сыновья). Относительно термина цзюйцзы (или дзюйцы, дзюйцы) все вышеупомянутые авторы (как и ряд других исследователей) полагают, что это китайская транскрипция древнетюркского кыз/кыс (девица, дочь) [Shiratori 1902; Панов 1916: 7-20; Сухбаатар 1976: 131-132].

Самыми титулованными из родственников шаньюя являлись десять «темников» из родственников шаньюя, которые составляли соответственно четыре и шесть «рогов».

[143]

Четыре рога – левый и правый ашь-ван (по хуннски туци-ван²), левый и правый лули-ван. Они являлись наиболее богатыми и могущественными аристократами, так как по «классификации» Сыма Цяня они относились к так называемым «сильным» (т.е. имевшим в своем подчинении реально не менее 10 тыс. всадников) «темникам» (ваньци). Фань Е располагает их по степени знатности в следующем порядке: левый сянь-ван, левый лули-ван, правый сянь-ван, правый лули-ван. Следует иметь в виду, что слова левый и правый примерно соответствуют значениям восточный и западный, старший и младший [Бичурин 1950а: 48 прим. 3].

В А Панов считает, что приставка ван к данным титулам – это дело рук Сыма Цяня, который ввел слово князь, поясняя тем самым, что речь идет о правителе во многом самостоятельного удела. Свою аргументацию Панов основывает на аналогии с древнетюркской ти-тулатурой. В «Тан шу* [Бичурин 1950а: 273] упоминается, что знаменитый Кюльтегин имел титул «восточного чжуки-князя» (эта традиция, видимо, досталась от хуннов), хотя на тюркском (об этом имеется соответствующая запись в рунах) данный титул назывался туг («знаменитый», от тюрк, туг – «знамя»). Приставка ван была добавлена китайцами для большей солидности [Панов 1918: 32–34].

Источники позволяют проиллюстрировать степень богатства этих сановников. В 72 г. до н.э. китайские и усуньские войска совместными силами разбили правого лули-вана и захватили почти целиком³ его ставку. Плененными оказались 39 тыс. человек и среди них родственники шаньюя: тесть, старшая невестка и цзюйцы – принцесса (почему они оказались в ставке правого лули-вана, наверное, навсегда для нас останется загадкой), дувэй князя Лиюя,

² Туци (перевод B.C. Таскина) или чжуки (перевод Н.Я. Бичурина) по-хуннски означает «мудрый», следовательно, дословно данный титул должен переводиться как «мудрый князь» [Лидай 19S8: 17; Бичурин 1950а: 48; Материалы 1968: 40].Интересно, что в таком значении слова туци нельзя подобрать тюрко-монгольские параллели («мудрость» – тюрк, бияьгя, монг. сзчэн). В.В. Трепавлов обратил мое внимание на сходство данного титула со староперсидским туш (сила, могущество)и тоусээ (расширение, развитие) и высказал устную гипотезу об его юэчжийских корнях. Заслуживает также внимания гипотеза Г. Сухбаатара [1976: 131] о соотнесении термина туци с киданьским термином тауся и монг. словом Шяу-е (опора, возвышение).

³ Несмотря на то, что по данным летописей множество кочевников было убито во время набега и погони, а потери скота, павшего в ходе преследования, «невозможно было даже сосчитать», данная выборка вполне репрезентативна. К такому выводу приводит соотношение количества пленных людей и захваченного скота(1:17,93). Оно приблизительно соответствует естественному количеству животных, приходящемуся на одного жителя степи [Майский 1921: 67, 124; Egami 19S6; 1963;Таскин 1968; Хазанов 1975: 265-266].

[144]

племенные вожди, тысячники и другие командиры. Усуням в качестве трофеев достался весь скот – свыше 700 тыс. голов животных (600 тью. овец, 50 тыс. лошадей, 50 тыс. крупного рогатого скота, верблюдов, ослов и мулов) [Лидай 1958:206–207; Бичурин 1950а: 82; Parker 1892/1893:123; Материалы 1973: 28, 122].

Как правило, левый и правый сянь-ваны руководили соответственно восточным и западным крыльями империи. По аналогии с другими крупными кочевыми обществами можно предположить, что в каждом крыле империи существовало вторичное дробление пополам [Трепавлов 1993]. Тогда младшими соправителями сянь-ванов выступали лули-ваны. По сути дела, четыре «рога», или иначе четыре крыла, четыре ветви хуннского народа символизировали собой компоненты (возможно, четыре стороны света) хуннской идеальной структуры Социума и Космоса [Акишев А.К. 1984:105– 107, 153-156].

В сущности, крылья империи (и «малые крылья») представляли собой нечто вроде «государств в государстве». Их правители являлись проводниками центральной власти в регионах и одновременно главнокомандующими крупными армейскими подразделениями [Pritsak 1954: 184–193, 199]. Левый и правый сянь-ваны обладали особенно большими полномочиями и даже некоторой автономией в вопросах войны и мира [см., например: Лидай 1958: 44; Бичурин 1950а: 64; Материалы 1968: 52]. Особенно полно их власть проявлялась в периоды нашествий ханьцев несколькими армиями с юга. Так как постоянные советы с центром были невозможны по ряду очевидных причин (к тому же шаныой, как правило, сам находился в аналогичном нелегком положении), на плечи левых и правых сянь-ванов ложилась вся тяжесть ответственности за самостоятельно принятые решения.

Поскольку левый сянь-ван, как правило, был официальным наследником престола, эта должность являлась хорошей школой управления для будущего правителя кочевой империи. При Модэ и его ближайших преемниках титула левого сянь-вана удостаивался, как правило, старший сын от главной яньчжи шаньюя. Позже, со 102 г. до н.э., когда порядок престолонаследия изменился, этот титул стали передавать в соответствии с очередью от брата к брату или от дяди к племяннику.

Китайские хроники позволяют проследить, как осуществлялась данная процедура [Лидай 1958: 231–233; Бичурин 1950а: 97–99; Материалы 1973: 43–46]. После смерти шаньюя Хуханье в 31 г. до н.э. осталось около 20 сыновей. На престол был возведен самый

[145]

старший из них – Дяотаомогао под именем Фучжулэй жоти шань-юй. Интересно, что он был рожден не от главной жены покойного шаньюя – чжуаньцзюй яньчжи, а от его второй по рангу жены – старшей яньчжи. В таком же порядке (т.е. по возрасту) получили должности и остальные сыновья: Цзюймисюй стал левым сянь-ваном, Цзюймочэ – левым лули-ваном, Нанчжиясы – правым сянь-ваном. Старший сын шаньюя Сиседунухоу был направлен в Китай «прислуживать императору». Какие должности заняли следующие по возрасту братья Сянь и Лэ, не упоминается.

Через десять лет шаньюй умер. Его место занял Цзюймисюй под именем Соусе жоти. На пост левого сянь-вана переместился Цзюймочэ, а Нанчжиясы (надо полагать) – на пост левого лули-вана. Старший сын шаньюя Сыйлюсыхоу отправился в Китай.

Еще через восемь лет, в 12 г. до н.э., Соусе жоти шаньюй скончался. Цзюймочэ был возведен на престол под именем шаньюя Чэя жоти. Нанчжиясы был назначен левым сянь-ваном, а сын шаньюя Уидан был направлен к Ханьскому двору.

Наконец, после смерти в 8 г. н.э. шаньюя Чэя трон наследовал Нанчжиясы под именем Учжулю жоти шаньюя. Левым сянь-ваном он поставил Лэ (Сянь, надо полагать, к тому времени умер: ведь прошло уже 39 лет). Должность правого сянь-вана получил сын от пятой яньчжи Юй, а сын шаньюя Утиясы получил указ отправляться в Хань.

В начале I в. н.э. сразу подряд умерло несколько левых сянь-ванов. Шаньюй Учжулю, полагая, что данный титул приносит несчастья, заменил его на титул «хуюй* [Лидай 1958: 256; Бичурин 1950а: ПО; Материалы 1973: 60–61]. Тем не менее, через какой-то промежуток времени титул левого сянь-вана был возвращен, и он сохранился даже после распада империи на Северную и Южную конфедерации [Лидай 1958: 677–678, 680, 703, 705–706; Материалы 1973: 69, 73, 91-92, 95; Материалы 1989: 152].

Шесть рогов – левый и правый дацзян {великий военачальник), левый и правый великий дувэй, левый и правый великий данху. Эти шесть перечисленных должностей не являлись «князьями», как четыре «рога», и относились, по Сыма Цяню, к так называемым «слабым» десятитысячникам, имевшим в своем подчинении по несколько тысяч воинов [Лидай 1958: 17; Бичурин 1950а: 49; Материалы 1968: 40]. Тем не менее они были близкими кровными родственниками шаньюя, выполняли ответственные дипломатические поручения [Лидай 1958: 31–32; Бичурин 1950а: 59–60; Материалы 1968:47], активно участвовали в борьбе за власть на самом высоком

[146]

уровне [Лидай 1958: 48–49, 203–204; Бичурин 1950а: 70, 71, 76; Материалы 1968: 58–59; 1973: 23] и даже получали право на престол (например, шаньюй Цзюйдихоу был дувэем). Только с конца I в. н.э., по китайским источникам [Pritsak 1954: 199], среди назначенных на должности шести «рогов» прослеживаются некровные родственники.

О. Прицак посвятил анализу должностных обязанностей хунн-ских вань-ци специальную статью, в которой пришел к выводу, что носители шести «рогов» занимались главным образом дипломатической деятельностью, внешней торговлей, культурными связями и управлением завоеванными территориями [Pritsak 1954: 193–196, 199].

Однако это не совсем так. Не отрицая того, что вышеуказанные лица могли выполнять данные функции, отмечу, что в первую очередь они были носителями титулов «десятитысячников», управителями соответствующих административно-территориальных подразделений и одновременно их военачальниками. Это подтверждается неоднократным упоминанием об участии сановников шести «рогов» в боевых действиях [Лидай 1958: 190, 203–204, 206; Бичурин 1950а: 74-75, 77, 81; Материалы 1973: 20, 23, 27].

Особо следует отметить звания левого и правого дацзяна (упоминается в период 91–55 гг. до н.э.). Этот ранг давался, возможно, близким родственникам шаньюя и наиболее приближенным лицам из неродственников. Известно, что его имел младший сын шаньюя Цзюйдихоу. В 96 г. до н.э. он был даже временно возведен на престол. Также имеются упоминания под 68 г. до н.э., что дочь левого дацзяна была старшей яньчжи при шаньюе Сюйлюйцю-аньцзюе. Носитель данного титула руководил крупным военным формированием и, судя по количеству подчиненных ему всадников, соответствовал в армейской иерархии рангу «темника» [Лидай 1958: 189-191, 208, 217-218; Материалы 1973: 19-21, 30, 33-34].

Можно допустить, что ко времени распада Хуннской империи в 48 г. н.э. первоначальный статус данных титулов девальвировался. Возможно, это связано с тем, что само название этих рангов отражало их служилый, а не наследственно-аристократический характер. Дувэи, данху и военачальники разных уровней имелись у каждого крупного «князя». Так или иначе, в период ослабления центральной власти вперед выступают вожди племенных и надпле-менных объединений: «князья»– «ваны». Едва ли случайно, что Фань Е не отмечает среди представителей шести «рогов» ни великого дацзяна, ни великого дувэя, ни великого данху. Это только

[147]

«князья» – левый и правый жичу-ваны, левый и правый вэньюй-ти-ваны, левый и правый чжаньцзян-ваны [Лидай 1958: 680; Бичу-рин 1950а: 119–1^20; Материалы 1973: 73].

Кроме родственников шаньюя в число высшей хуннской аристократии входили и другие знатные семейства – Хуянь, Лань и позднее появившееся Сюйбу. Фань Е в описании южнохуннской конфедерации упоминает еще одну фамилию – Цюлинь. По его словам, эти семейства являлись постоянными экзогамными партнерами царствующего рода Люаньди и выполняли в подразделениях левого и правого крыльев судебные обязанности [Лидай 1958: 17, 680; Бичурин 1950а: 49, 120; Материалы 1968: 40; 1973: 73].

Из 24 высших административных рангов империи первые 10 наследовались, как правило, только родственниками шаньюя, последующие 14 – представителями других знатных кланов. Последние имели в своем подчинении по несколько тысяч всадников и помимо неизвестного нам гражданского титула обладали военным званием ваньци – «темника».

К сожалению, китайские источники донесли до современных исследователей названия только двух самых высших из данных 14 титулов – звания левого и правого гудухоу. Но, конечно, они не были единственными. На самом деле гудухоу было гораздо больше, чем два [Лидай 1958: 678-681, 690; Бичурин 1950а: 116-120, 124–124; Материалы 1973: 70–72, 74, 78]. Фань Е располагает по иерархии вслед за левым и правым гудухоу (правда, у южных хунну) еще двоих – левого и правого шичжу гудухоу⁴. У северных хунну упоминается титул юцзянь-гудухоу [Лидай 1958: 679; Бичурин 1950а: 118; Материалы 1973: 71]. Возможно, из этого же разряда титулы левого и правого гуси-хоу [Лидай 1958: 244–245; Бичурин 1950а: 103-104; Материалы 1973: 54-55].

Согласно Сыма Цяню, левый и правый гудухоу «помогали в управлении» шаньюю [Лидай 1958: 17, 680; Бичурин 1950а: 49, 119–120; Материалы 1968: 40; 1973: 73]. Нобуо Ямада расширяет эту цитату, полагая, что гудухоу руководили соответственно левым и правым подкрыльями центра империи [Yamada 1982: 577]. По мнению О. Прицака, в их компетенцию входили обязанности по внутреннему управлению (административные, судебные, полицейские, охранительные функции) центральными областями империи и завоеванными территориями [Pritsak 1954: 196–199].

⁴ В.А. Панов полагает, что при переписывании летописи произошла описка и данный титул должен читаться как жичжу гудухоу. Он предполагает, что данный титул представляет искажение древнеуйгурского идукут [1918: 38–40].

[148]

Так или иначе, источники показывают широкий (однако несводимый к указанным выше) круг полномочий гудухоу: (1) руководство военными подразделениями империи [Лидай 1958: 234, 679–681, Бичурин 1950а: 99, 118–120; Материалы 1973:47, 72, 74]; (2) управление кочевым населением [Лидай 1958: 679–681; Бичурин 1950а: 117–120; Материалы 1973: 71–73]; (3) контроль за действиями региональных правителей [Лидай 1958:678–679; Бичурин 1950а: 116–118; Материалы 1973: 70–71]; (4) участие в политических мероприятиях и совещаниях высшей знати в ставке [Лидай 1958:678-680, 692; Бичурин 1950а: 116-118; Материалы 1973:70-72, 82].

Будучи, как правило, прямыми назначенцами шаньюя, гудухоу пользовались его доверием и обладали подчас значительной властью. Не случайно именно им шаньюй поручал контроль над ненадежными региональными правителями. Имеются сведения, что в других кочевых империях Центральной Азии существовали аналогичные функционеры [Бичурин 1950а: 283; Козин 1941 § 243]. Особенно много упоминаний о гудухоу появляется с рубежа новой эры, причем после распада империи они сохраняются как на Севере, так и на Юге [Лидай 1958: 246, 254-256, 677-681, 692, 294; Бичурин 1950а: 106, 109-110, 114-120, 128; Материалы 1973: 57, 60,68–74, 82, 84; и т.д.]. Напрашивается мысль, что, возможно, это обстоятельство является свидетельством постепенного ослабления рода Люаньди и усиления влияния в конфедерации других знатных кланов.

С этого времени становятся известными случаи, когда гудухоу стали откровенно претендовать на престол. После смерти шаньюя Учжулю в 13 г. н.э. Хуннской державой какое-то время фактически управлял правый великий гудухоу Дан из клана Сюйбу. В результате интриг ему удалось посадить на престол сторонника проки-тайской партии Сяня, а после смерти последнего Дан сам пытался претендовать на трон и даже незадолго до своей смерти был произведен Ван Маном в лжешаньюи [Лидай 1958: 256; Бичурин 1950а: 109; Материалы 1973: 60].

Только намного позже, в 188 г., когда хунну из некогда могучего народа превратились в жалких вассалов, охраняющих границы Китая от набегов сяньбийцев, потомки грозных шаньюев практически потеряли власть и авторитет среди номадов. Дело дошло до того, что наследный шаньюй был изгнан, а на его место вожди возвели гудухоу из рода Сюйбу [Лидай 1958: 706; Материалы 1973: 95].

[149]