Мир — это мое представление»

Есть одна истина, значимая для любого живого мыслящего существа, писал Шопенгауэр в сочинении «Мир как воля и представление». И она в том, что «нет ни солнца, ни земли, а есть лишь глаз, который видит, рука, чувствующая тепло земли», окружающий мир есть только в представлении, т. е. всегда и только в связи с другим бытием — воспринимающим. «Все, что ни есть в познании, и самый мир — объект в отношении к субъекту, лишь для субъекта он и существует. Мир есть мое представление».

Что никто из нас не в силах выскочить из себя, чтобы увидеть вещи сами по себе, что все наиболее очевидное — в сознании,

146 Великие ниспровергатели гегелевской системы

152 Великие ниспровергатели гегелевской системы

справедливости и, набравшись мужества, исключить любые различия между своей и чужой индивидуальностью, открыть глаза иувидеть, что все мы подвержены одним и тем же несчастьям.

Следующий шаг — доброжелательность, бескорыстная любовь к несущим тот же крест трагической судьбы. Доброта, следовательно, — это сострадание, умение чувствовать чужое страдание как свое собственное. «Всякая любовь (agape, caritas) — это сострадание». Именно сострадание оказывается основанием шопенгауэровской этики. «Не судите людей объективно, согласно их ценностям, их достоинству, обходите молчанием их злонамеренность и умственную ограниченность, ибо первая вызвала бы ненависть, вторая — презрение. Надо уметь видеть невидимое — страдания, несчастья, тревоги, и тогда нельзя не почувствовать точки соприкосновения. Вместо ненависти и презрения родятся симпатия, pietas и agape, к которым взывает Евангелие. Подавить в себе ненависть и презрение не значит вникнуть в чьи-то претензии на "достоинство", это значит понять чужое несчастье, из чего и рождается pietas, покаяние».

Но и pietas есть также сострадание. Значит, чтобы искоренить насовсем волю к жизни и вместе с ней страдание, необходим радикально иной путь — путь аскезы. Ее понимание приближает Шопенгауэра к индийским мудрецам и христианским аскетам-святым. Первым шагом на пути аскезы как отрицания воли является свободное и полное целомудрие. Полное безбрачие освобождает от фундаментального требования воли к продолжению рода, целомудрие — в непорождении. Этой же цели упразднения воли служат и добровольная нищета, смирение и жертвоприношение. Человек как явление — звено в каузальной цепи феноменального мира. Но, когда воля познана как вещь в себе, это знание начинает действовать как quietivo (успокоитель) воли. Став свободным, человек вступает в то, что христиане называют благодатью. Аскеза освобождает человека от вожделений, мирских и вещных связей, всего того, что мешает его покою.

Когда voluntas становится noluntas (нежеланием), человек спасен.