Северное Возрождение

Расцвет итальянских городов в эпоху Возрождения тесно связан с их самостоятельностью. Свобода от мелочной опеки крупного сеньора сначала плодотворно сказывается на оживлении торговли, а вслед за ней и на развитии всех сторон культуры города. Потому различные итальянские города привнесли в общеитальянское искусство Возрождения каждый свое. И потому так значительно отличается культура центральной Италии или ее юга от венецианской культуры.

Иная ситуация сложилась в центральной Европе — в Нидерландах, Германии, Франции. По отношению к итальянскому Возрождению, подобные процессы, происходившие в этих странах, получили название Северного Возрождения. Процессы эти начались здесь чуть ли не на целое столетие позже, чем в Италии и охватывали уже не отдельные города, которые оставались все еще под сильной централизованной властью, но целые страны.

Северное Возрождение внесло в “общую копилку мировой культуры” искусство печатной книги, многочисленную “ литературу о дураках”, искусство станковой гравюры, культуру настольного алтаря, протестантский хорал и музыкальную технику строгого полифонического стиля.

Дата, когда Иоганн Гутенберг сделал свое открытие, точно неизвестна. Принято считать, что это 1440 год. Рукописная книга, составившая славу средневековой культуры, в XV веке уже сильно тормозила развитие чисто светского знания. Один экземпляр средней величины рукописной книги, украшенной инициалами и миниатюрами, переписывали примерно за год. Значит, чтобы получить 500 экземпляров такой книги, нужно было переписывать ее 500 лет, либо усадить за работу 500 переписчиков. Потому книга стоила необычайно дорого и долгое время служила предметом роскоши, и вовсе не предназначалась для повседневного пользования. Только очень богатые люди могли себе позволить держать в доме несколько книг.

И до Гутенберга изредка печатали книги с деревянных досок, на которых целиком был вырезан текст. Это упрощало копирование книги, но зато необычайно затрудняло изготовление самого шаблона. Кроме того, его можно было использовать лишь для данной книги. Изобретение Гутенберга состояло в том, что он как бы разрезал доску на отдельные буквы, которые использовал для набора любого текста. Сегодня кажется, что это очень просто и естественно. Но в XV веке нужно было совершить немалое усилие, чтобы мысленно оторваться от целостной страницы, абзаца, предложения и даже слова, и осознать букву как самостоятельную единицу текста. А вскоре Гутенберг заменяет деревянные буквы металлическими литерами и конструирует простейший печатный станок — своеобразный пресс для ровного прижимания слегка смоченного листа бумаги к рамке с вставленными туда и окрашенными литерами.

Успех этого изобретения в немалой степени способствовал бурному распространению новых идей в форме публицистических произведений. Именно это время в немецких университетах появляются многочисленные литературные сатиры, быстро ставшие широко известными в Европе. Самой выдающейся сатирой конца XV века стал “Корабль дураков”, написанный профессором канонического и римского права Базельского университета Себастианом Брантом (1457-1521). Это сборник небольших стихотворных сатир, метко обличающих людские пороки: “О бесполезных книгах”, “О новых модах”, “О воспитании детей”, “О волокитстве”, “О болтунах”, “О подхалимстве” и др. Предваряют сатиры Протест, в котором объясняется возникновения “Корабля дураков”, и Посвящение. Вот отрывок из сатиры “Глупец останется глупцом”:

“Ума набраться рад бы всяк,
Но, если глуп ты, как гусак,
Умней не станешь — так иль сяк!
*
Тот, кто, внимая мудрецам,
Ума не приумножит сам, —
Дурак: все знать он хочет, но
Все ему слишком мудрено.
Глупцов легко распознавать:
Что увидали — то и хвать!
Известно испокон веков:
Новинка — слабость дураков.
Но и новинка старой станет —
И вот уже другая манит.
Куда б глупец ни ездил, он
Все так же глуп, не просвещен.
Так гусь иной через забор
Перелетит в соседний двор —
Сюда нога, туда нога, —
Спроси, что видел: “Га-га-га!..”

“Корабль дураков” Бранта оказал мощное влияние на мировую литературу, породив целое направление — литературу о дураках, существующее до нашего времени (например, “Похождения бравого солдата Швейка” Я. Гашека). Но наибольшей известностью в немецкой университетской среде пользовалась сатира Эразма Роттердамского (1467-1536) “Похвала глупости”. Эразм Роттердамский, будучи выходцем из Голландии, долгое время жил во Франции, Англии, Италии. Он преподавал в Кембриджском университете, служил при дворе Карла V. В конце жизни, поселившись в Базеле, Э. Роттердамский много занимается литературной деятельностью. Огромное количество его произведений написано на латинском и греческом языках, на которых он выражал свои мысли яснее и лучше, чем на немецком языке. Вот одно из его латинских философских четверостиший:

“Вы мне скажите, зачем опрокинутой чашею небо
Ночи и дни напролет падает наземь дождем?
Вины оплакать свои не хотят земнородные люди, —
Небо за нас потому ныне разверзлось в слезах”.

В 1509 году в Париже была впервые издана его знаменитая “Похвала глупости” — острая сатира на современное ему европейское общество. Это вдохновенная речь Глупости перед людьми, в которой утверждается, что только ею одной и держится мир.

“Пусть грубые смертные толкуют обо мне, как им угодно, — мне ведомо, на каком худом счету Глупость даже у глупейших, — все же я дерзаю утверждать, что мое божественное присутствие, и только оно одно, веселит богов и людей”, — начинает свою речь Глупость. И далее: “Посмотрите на любую другую породу живых существ: всех счастливей — те, которые не знают ни учения, ни дрессировки, но живут исключительно по закону природы”. И еще: “Но ведь заблуждаться — это несчастье, говорят мне; напротив, не заблуждаться — вот величайшее из несчастий! Весьма неразумны те, которые полагают, будто в самих вещах заключается людское счастье. Счастье зависит от нашего мнения о вещах, ибо в жизни человеческой все так неясно и так сложно, что здесь ничего нельзя знать наверное... А если знание порой и возможно, то оно нередко отнимает радость жизни”.

И уже в XVI столетии щедро проявился талант Ганса Сакса — наиболее значительного немецкого поэта периода Реформации. Родился он в семье портного, обучался сапожному делу и много путешествовал по германским землям. Попав в Нюрнберг, он оседает там, обучается искусству мейстерзанга, проходит предварительные ступени и получает звание мастера пения. В число его произведений входят песни, духовные стихи, басни, диалоги, маленькие шутливые трагедии, забавные масленичные представления. Вот фрагменты одного из знаменитых шванков (от немецкого Schwank, шутка — небольшой сатирический стихотворный рассказ) Ганса Сакса, пародирующих “золотой век” человечества и названный “Шлаураффия” (от нем. slauraffe — беззаботный бездельник):

“Шлаураффия — так названа
Необычайная страна,
Лежащая от нас к Востоку,
От Рождества неподалеку,
Желающий туда попасть
Вовсю пускай разинет пасть,
Большую раздобудет ложку
И постепенно, понемножку,
Бесстрашно двигаясь вперед,
В горе пшена проест проход.
Не так вкусна гора пшена,
Зато Шлаураффия вкусна.
Дома там просто бесподобны —
Они поджаристы и сдобны,
А возле дома на порог
Кладут рассыпчатый пирог;
Окошки там из рафинада,
Булыжники из мармелада,
Плетень, сплетенный из колбас,
Щекочет нос, ласкает глаз.
............................................
Там рыбки плавают в пруду,
Забравшись на сковороду,
Шипят и, жарясь без огня,
Пищат: “Рыбак, поймай меня!”
Там среди красочной натуры
Летают жареные куры,
А жареные каплуны
На вкус особенно нежны:
Лентяям в рот они влетают
И, неразжеванные, тают.
...........................................
Там суд и ложь в законном браке,
Награды платят там за враки;
За ложь поменьше платят грош,
И плапперт — за большую ложь.
За рассудительное слово
Людей карают там сурово,
Кто работает, тому
Грозят, что заточат в тюрьму.
Кто честен и богобоязнен,
Не избежит позорной казни.
Кого же в этом крае чтут?
Того, кто лизоблюд и плут.
Кто признан первым их лентяем,
Тот государем избираем...”

Многочисленные выступления интеллигенции подготовили главное событие Северного Возрождения, ставшее его идейной основой — провозглашение не только новых принципов в религиозной жизни, но и новых принципов мировоззрения, оказавшего влияние на всю последующую европейскую культуру.

31 октября 1517 года в Виттенберге местный священник Мартин Лютер прибил к воротам собора тезисы, в которых обличал католическую практику продажи индульгенций. Рим ответил угрозой отлучения от церкви и физической расправы, Лютер не уступил, и началось движение Реформации, в процессе которой от римско-католической ветви христианства отделился протестантизм. В основе всех, в том числе и возникших позднее, протестантских учений лежит мысль о возможности непосредственного общения верующего с Богом, минуя церковную организацию. Объявлялась ненужной любая церковная атрибутика: священство, культ святых, иконы, алтари, большинство христианских таинств и т.д. “Спасение” человека зависело теперь исключительно от его личной веры и расположенности к нему Господа.

Однако для истории художественной культуры гораздо важнее то обстоятельство, что протестантизм, критикуя церковную организацию, призывал к самостоятельности жизни, действия и мышления. Сложным догматам веры, часто совершенно непонятным простому прихожанину, он противопоставил ясные логичные и практичные принципы. В итоге это привело к возникновению в XVII веке в Европе нового типа мышления — рационализма.

На этом пути немалую роль сыграло искусство гравюры. В начале XX века выдающийся русский мыслитель Павел Флоренский заметил, что те или иные виды и жанры искусства возникают в определенной культурной и духовной среде и являются выразителями идей своего времени. Так, масляная живопись — порождение и наиболее полное выражение католически-возрожденческого мироощущения, иконопись — православия, а гравюра в ее наиболее характерном виде — протестантизма.

Гравюра, именно как осуществление самого принципа графичности, родилась, по Флоренскому, вместе с протестантизмом и есть художественное выражение его рационалистического духа. Существует и католическая гравюра, но внутренне она тяготеет к живописи — ее жирные штрихи ближе к пятну, к мазку, чем к линии. Настоящая же гравюрная линия — абстрактна и не имеет никаких измерений (кроме протяженности). Если в масляной живописи господствует чувственность, то гравюра опирается на рассудок, она строит свой образ из элементов, не имеющих ничего общего с элементами видимого мира, только на основе законов логики. В этом смысле она “имеет глубочайшую связь с немецкой философией”, выросшей на почве протестантизма.

В обширном творчестве А. Дюрера гравюра занимает главное место. Если в живописи Дюрер — этот потомственный ремесленник-ювелир — учился у итальянцев, то гравюра появилась в его творчестве как полноправное выражение северного рационалистического мировоззрения. Дюрер сам осваивает резьбу по дереву, соединяя тем самым творчество художника и резчика. Это помогало в значительной степени избегать ошибок. Ведь до Дюрера процесс создания гравюры распадался на творчество художника-рисовальщика и ремесленника-гравера. А последний иногда весьма свободно интерпретировал те или иные линии в рисунке, невольно искажая его смысл.

К лучшим образцам гравюр А. Дюрера относятся серии гравюр “Апокалипсис”, “Жизнь Марии”, “Большие страсти” и три так называемые “Мастерские гравюры”: “Рыцарь, смерть и дьявол”, “Святой Иероним в келье” и “Меланхолия”.

Реформация, упразднив сакральность множества предметов церковного обихода, наложила запрет и на самое святое место христианского храма — алтарь. Алтарь как возвышенный жертвенник (вспомните “престол” православного храма), и даже как помещение, особо наполненное благодатью, в протестантизме не почитаются. Дело в том, что само понятие благодати, как особой божественной энергии, чуждо этому учению. Только личная добродетель и личные дела могут привести верующего к Богу. Потому отпадает необходимость в общественных местах культа. Протестантские церкви — это лишь общие молельные дома.

Но зато сильно возрастает роль всего, что помогает верующему лично общаться с Богом. Так появляются молельные настольные алтари. Это небольшие деревянные складни, которые легко могут быть развернуты на любом столе. Роспись таких алтарей является, чуть ли не основным полем приложения сил живописца Северного Возрождения. Практически все художники отдали дань этому виду творчества.

Алтарь мог постоянно находиться в церковной капелле, или храниться в доме. Но в обычные дни (непраздничные и невоскресные) его створки практически всегда были закрыты. Традиционным на закрытых створках алтаря было изображение Благовещения. Если алтарь был ярусным (а иногда его изображения выстраивали в два или три яруса), то над центральной сценой Благовещения помещали персонажей священной истории, предсказавших появление Христа. Как правило, это пророки Захария и Михей, сивиллы — Эритрейская и Кумская. Нижний же ряд закрытых створок алтаря чаще всего занимают изображения заказчиков, предстоящих перед святыми, как правило, Иоанном Крестителем и Иоанном Богословом. Именно таким предстает перед нами знаменитый Гентский алтарь, законченный Яном ван Эйком в 1432 году. Все его ярусы выполнены в одной мягкой теплой коричневой цветовой гамме, что придает закрытым створкам необычайное единство.

В праздничные и воскресные дни алтарь раскрывался. Изображение на створках алтаря изнутри было различным. Так тот же Гентский алтарь изнутри выстроен в два яруса. Причем ярусы отделены друг от друга не только конструкцией алтаря, но и цветом. Дело в том, что иногда, в зависимости от церковного календаря, могли открывать только нижнюю часть.

Верхняя часть Гентского алтаря строго центрична. Середину занимает изображение Бога-отца (или Христа во славе). Справа и слева от него помещены изображения Марии и Иоанна Крестителя. Затем следуют картины поющих ангелов. И, наконец, края композиции занимают вполне реалистические изображения Адама и Евы. От славы небесной к земной жизни — таков смысл расходящихся изображений верхнего яруса.

Нижний же ярус — это расходящаяся от центра панорама поклонения агнцу. Она как бы иллюстрирует слова Апокалипсиса: “Великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло перед престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих”. Здесь также божественная сила, исходящая от Духа святого (на центральной створке она показана лучами света), через ангелов, стоящих ближе всех к престолу, и через монахов передается простым людям.

Совсем иной смысл складывается в алтарях Матиаса Грюневальда и Иеронимуса Босха. Живопись разных сторон знаменитого Изенгеймского алтаря Грюневальда передает: сцену Благовещения и концерт ангелов в честь Марии; распятие Христа, святого Петра и в темнице и мученичество святого Себастьяна; искушение святого Антония и адские сцены. И все это богатство человеческой жизни передано в небольшом пространстве настольного алтаря. Потому совсем не случайно живопись его, необычайно символичная и насыщенная экспрессией, сравнима по силе воздействия и по живописным приемам с фресками. Та же обобщенность образов, то же пристальное внимание к выразительной и даже чувственной линии.

Третий знаменитый алтарь Северного Возрождения — “ Сады земных наслаждений” И. Босха — это своеобразная эпическая сатира. Образы этого алтаря вновь возвращают нас к сатирической литературе о дураках. Не случайно среди произведений Босха мы находим “Корабль дураков”, где изображен немыслимый корабль, плывущий почти по смоле. Вместо мачты у него деревья, вместо весел у гребцов — огромные ложки.

Не менее символична алтарная композиция (триптих) “Воз сена”. На левой створке изображены райские события — сотворение Евы, искушение и изгнание из Рая. На правой — потомки Адама и Евы, терзающиеся в Аду. А в центре едко и точно иллюстрирована старая нидерландская пословица: “Мир — это стог сена, и каждый берет из него то, что удастся ухватить”.

Так постепенно складывалась традиционная трехчастная композиция внутренних створок настольного алтаря: слева — Рай, справа — Ад, в центре — земная жизнь. Самым ярким выражением этой схемы и явился алтарь Босха “Сады земных наслаждений”. …Даже для рационалистичного Северного Возрождения такие картины были чересчур символичны. Не случайно признание к Босху пришло лишь в XX столетии, воспринимающем мир во многом апокалиптически.

Сродни такому восприятию мира пейзажи, портреты и символические картины Питера Брейгеля Старшего и Альбрехта Альтдорфера. Человек здесь мыслится лишь очень небольшой частицей природы. Он слишком уродлив в своем стремлении к вселенскому господству. А масса людей так напоминает муравейник, где каждый видит лишь свою маленькую травинку. Потому чуть ли не символом второй половины XVI столетия становится картина П. Брейгеля “Слепые”. Пять слепых калек, летящих в овраг вслед за своим слепым вожаком, — символ земного пути человека. Мир вечен, природа вечна, а путь слепых — это жизненный путь всех людей.

В музыке Реформация породила особый тип хорала — протестантский хорал. Возник он в XVI веке в Германии. В основе первых протестантских хоралов лежали простые немецкие народные песни, обработанные для церковного хора группой музыкантов во главе с Иоганном Вальтером. Как правило, это были стихотворные переложения псалмов на немецком языке. Непосредственное участие в отборе народных мелодий и сочинения к ним текстов принимал сам Мартин Лютер. Именно по его настоянию католическая месса на латинском языке была резко сокращена до нескольких небольших номеров. Ее место и занял протестантский хорал, который должен был привлечь всю церковную общину к совместному исполнению духовных песнопений на родном немецком языке.

На первых порах основная хоральная мелодия (мелодия народной песни) звучала в среднем голосе. Но вскоре из-за трудности ее узнавания массой верующих она была перенесена в верхний голос. Да и остальные голоса выстроились в четкие, ясные аккорды почти гимнического изложения. С тех пор такое строгое аккордовое четырехголосие с мелодией в верхнем языке получило уже теоретическое название хорала.

© С.А. Ивлев