Глава 8. - Мистер Кернер, - секретарша робко поскреблась в дверь, а я только закатил глаза: ну неужели опять?

POV Bill

- Мистер Кернер, - секретарша робко поскреблась в дверь, а я только закатил глаза: ну неужели опять? Да, так и есть. - Вам тут букет цветов, куда его поставить? - девушка просочилась в кабинет с огромной корзиной роз. Белых. Без шипов.

- Куда-нибудь, - вздыхаю и неопределенно машу рукой, возвращаясь к сверстанной полосе. Хоть я ее сам писал, проверял, а потом еще корректировал не единожды, но надо перечитать еще раз, чтобы не дай бог не вышел потом журнал, как Нью-Йорк Таймс со «здравоохренением» на первой полосе.

Девушка быстро приткнула корзину на свободное место у вешалки и ретировалась. Я настолько устал, что даже не было сил на очередной «кинжальчик», хотя сегодня моя помощница была одета совсем неплохо, но эти ужасные красные сережки... Я поморщился: кого угодно хватит инфаркт от такого «чуда».

Строчка, еще, буквы сливаются, размазываясь в черные полосы. Отвожу взгляд и тру пальцами виски. Всего три часа, а уже так устал. Взгляд сам по себе уплывает от монитора, и на глаза попадается букет цветов и еще один, и еще. За эту неделю я получил их, даже трудно сказать сколько, но около полусотни.

Всегда белые розы. Всегда без шипов. Всегда просто потрясающие композиции. И всегда всего одна карточка с одним словом «Прости», и никакой подписи. Хотя все и так ясно.

Невольно хотелось улыбаться. Из-за такого детского поведения такого взрослого человека. Десять букетов в день – это же надо было додуматься до такого! Охрана воет, помощницы шугаются, курьеров достало ездить туда-сюда, а я… что я? Сначала меня это жутко бесило, я даже серьезно подумывал о том, чтобы подать на него в суд за сексуальные домогательства и даже проконсультировался на этот счет с нашим юристом, но… Что-то внутри упорно протестовало против этой мысли, очень и очень. К тому же, если задуматься, то… К черту!

Мне безумно нравилось получать букеты, но это все было как-то странно… За эти пять дней я ни разу не видел, не слышал и даже не читал Йоста, и это было… Неправильно, что ли. Одна часть меня безумно боялась его увидеть: а что если он опять выкинет какую-нибудь дурь? С другой стороны, мне безумно хотелось дать ему по я… по причинному месту коленом во второй раз; третьей части перед ним было безумно стыдно за то, что я обвинил его черт знает в чем, причем совершенно беспочвенно (эта же часть стенала внутри: «О боже, Билл, как ты мог? Неужели ты настолько тупой, что сам не додумался до всего того, что он тебе сказал?»), а четвертая часть… Как бы мне не было стыдно и неловко признавать это, она просто тайно желала увидеть его снова, так сильно желала, что бабочки порхали в животе. Черт, Кернер, это нездоровые мысли! Да, я скучал по нему, но как по другу скучал, и мне безумно не хватало его звонков, ехидных комментариев, смешных шуток и таких правильных советов. Его голоса, прищуренных голубых глаз, теплых рук на талии, мягких губ. Черт бы тебя побрал, Кернер! Хватит тут не понятную рефлексию разводить, у тебя еще куча работы.

***

- Билл, я надеюсь, ты не собираешься проигнорировать новый показ Chanel? - Анна посмотрела на меня поверх квадратных стекол опущенных на кончик носа очков.

- Мне там обязательно надо быть? - страдальчески морщусь, прекрасно понимая, что это был не вопрос, а приказ.

- Да, Билл, ты и так слишком часто игнорируешь подобные мероприятия, а это Chanel, - женщина поправила очки и вновь вернулась к просматриванию бумаг в огромной тяжелой папке.

- Ты же знаешь, как я не люблю все это, особенно Chanel, - поудобнее устраиваюсь в кресле. Вот чтобы не говорили про комфорт в «Вог», но стулья для гостей сделаны так, чтобы посетитель не смог ни на минуту расслабиться. На вид мягкие и удобные кресла неприятно врезались деревом под тонким покрытием во все мягкие и не очень части тела, именно поэтому я так любил, когда Анна приходила ко мне, и так не любил ходить к ней. Но в этот раз я побоялся ее пригласить к себе, ибо цветочное нашествие не осталось бы незамеченным, а я не остался бы без кипы ехидных подтруниваний и комментариев.

- Билл, не ной, - женщина хмыкнула, а я только поморщился.

- Я не ною, - фыркаю. - Карл там будет?

- Да, будет, и не кривись. Главный дизайнер и фотограф модного дома обязательно должен снять первую презентацию новой коллекции, поэтому…

- Я его терпеть не могу…

- Билл, вот знаешь, у тебя не было бы причин его не любить, если бы ты не удумал отказать самому Карлу Лагерфельду, пригласившему тебя на фотосессию. Я как вспомню его лицо, - она расхохоталась. - Такое зрелище видели немногие. Но, вообще-то, ты меня тогда порадовал: этому зарвавшемуся засранцу давно никто не отказывал, причем ТАК не отказывал, - она продолжала смеяться, сверкая белоснежными зубами.

- Лучше бы я согласился, - вздыхаю.

Кто же знал, что этот мужик – главный фотограф Chanel? Это был мой первый прием, так сказать в узком, приватном, домашнем кругу – всего полсотни самых-самых, работающих в «Вог», с «Вог» и для «Вог», а тут этот страшного вида мужик, налетевший на меня и начавший восхищаться формой моих скул и бедер. Я вообще не имел понятия, куда себя деть и как от него побыстрее отделаться, вот и ляпнул на его предложение «Нет», поспешив затеряться в толпе. За каких-то десять минут этот отказ, свидетелем которого были всего лишь пару десятков человек, стал притчей во языцех, и про него говорили все. Много и долго. Я упорно игнорировал эти разговоры, Карл бесился и засыпал меня приглашениями. Дошло до того, что он даже мне денег предложил. Хорошо, что это было электронное письмо, иначе я бы ему врезал по морде.

Именно по этой причине я и избегал всех мероприятий, на которых это чокнутое создание могло присутствовать. Слава богу, что между Нью-Йорком и Парижем, где он проводил основную часть своего времени, было больше 10 часов полета, иначе он мне жизни бы не дал, но теперь, как говорится где-то, все только начинается. Я был просто уверен, что он от меня не отстанет, пока я не соглашусь, так что… Морально я уже сказал «Да». Но этот вечер меня волновал совершенно по другой причине.

- Согласишься, он тебя все равно уговорит, тем более они тебе такое предложение подготовили, что просто м… - загадочно протянула Анна.

- Какое?

- Я тебе не скажу, - хмыкает. - Это приятный сюрприз, но чуть что знай, что я заранее одобряю твое согласие, - она снова рассмеялась. - И закрыли тему, сегодня вечером все узнаешь. Никаких вопросов, - последняя фраза звучит довольно холодно. Эта женщина умеет сделать так, чтобы весь интерес собеседника угас на корню.

- А кто еще будет? - аккуратно начинаю подводить к теме, которая меня интересовала так сильно.

- А тебя интересует кто-то конкретный? - слава богу, что он не придала вопросу значения и вернулась к бумагам.

- Члены правления, - быстро выпаливаю и задерживаю дыхание.

- А что такое? - поднимает цепкий взгляд на меня. - Неужели твое маленькое сердечко очаровал кто-то из этих старых хрычей?

- Дэвид Йост, - выпаливаю прежде, чем успеваю подумать, но тут же пытаюсь исправиться: - То есть мне нужен Дэвид Йост. У него же контрольный пакет, а у меня тут появились средства, и я подумал, что он мне продаст пару процентов акций холдинга, - внимательно смотрю на нее, сердце бухает в груди – поверила или нет?

- Не думаю, что этот жадина продаст тебе хоть полпроцента, слишком цепкий до денег, - взгляд вновь опускается на бумаги, и я вздыхаю. – Но попробовать в любом случае стоит. Говорят, что на вечеринках люди становятся добрее, да и алкоголь делает их сговорчивее. В любом случае поговори, он там обязательно будет. Дэйв еще тот тусовщик и такое мероприятие просто обязан почтить своим присутствием.

***

- Малыш, ты просто идиот, - я даже был рад, что не видел выражение размалеванного сегодня в готическом стиле лица (черные глаза на пол-лица, белоснежная пудра и кровавые губы) моего любимого стилиста, - мужчина тебя так обхаживает, что просто… - я воочию представил, как на его лице, появляется мечтательная улыбка.

- Сколько раз тебе говорить, что я не буду с мужчиной….

- Молчать! - к губам прислонился прохладный палец, и через пару минут по моему лицу снова запорхала кисточка, нанося густую прохладную маску. - Молчи и слушай. Если тебе на пути попался один малолетний извращенец, то это еще не значит, что все мужики такие. Вот посмотри на этого твоего: он сколько месяцев тебя обхаживал? Два? Три? - я только хотел что-то произнести, но палец вновь прислонился к губам, призывая к молчанию. - А ты все мне тут птичкой пел: друзья, друзья. Просто значит он на тебя реально запал, а этот поцелуй и цветочки, - мечтательно протянул голос невидимого друга (звучит немного шизофренически, если, конечно, не уточнить, что это розовоглазое чудовище было вполне реальным человеком, и не видел я его только по причине закрытых глаз). - Да я бы уже давно прыгнул в его объятия. Тебе такой мужик сейчас и нужен – опытный, спокойный и влюбленный. А то, что он влюблен, ясно как божий день, иначе он бы тебя уже давно в бессознательном состоянии после ваших совместных пьянок поимел и забыл, а так терпит. Только три поцелуя – я его уважаю прямо. Ты не представляешь, как сложно такого найти, я тебе даже завидую немножко…

- Да он старше меня в два раза, - я больше и не знал, что ему сказать.

- И хорошо. Опыт со сверстниками ты уже имел, попробуй с взрослым. Я уверен, что он сможет сделать так, чтобы ты получил настоящее удовольствие.

- Жааан, - страдальчески простонал я, - хватит…

- А вот и не хватит, я ему тут, можно сказать, философию жизни объясняю, а он… - обиженно фыркнул голос.

А я что? Я опять ничего. Я просто лежал и думал, отдав себя в умелые когтистые ручки Жана и слушая вполуха, а внутри была каша из мыслей, чувств и эмоций. С одной стороны, я понимал, что Дэвид не Том, совсем и далеко не Том. Тот бы не стал так поступать, да и не поступал. А Дэвид… Наверное, если бы я и правда хотел быть с мужчиной, то с таким, как он. Надежным, спокойным, добрым, умным, с которым можно поговорить обо всем на свете и, в частности, о кино. Который сначала посмеется, поехидничает, а потом посоветует, который никогда не обидит и не заставит силой. Я был уверен, что не заставит, ведь тогда в лифте… Стыдно признаться, но я, кажется, поддался. Слишком сильным был шум в голове, стук сердца и слишком много бабочек в животе, чтобы собраться и дать отпор. А потом этот его безумный крик с признанием. Я не знаю, фальшивое оно или искреннее, но и так бешено стучащее сердце забилось еще сильнее, щеки вспыхнули, а дыхание стало настолько частым, что мне казалось, будто я захлебываюсь. Это была, конечно, злость, ненависть и ярость, но в этом бешенном коктейле было еще одно чувство, которое я никак не мог идентифицировать или которое боялся назвать его истинным именем.