Тенденции в развитии конфликтов в конце XX в

Рассматривая динамику этнических по форме конфликтов, сле­дует подчеркнуть, что все они проходят сходный путь. Фаза первая, романтическая: я стремлюсь к победе, мой противник смят, я его задавлю, подчиню, заставлю действовать в моих интересах. Следую­щая фаза — это фаза апатии, когда появляется ощущение, что задачу подавления соперника, которая поначалу не представлялась особен­но сложной, выполнить не так уж просто. Затем наступает фаза ту­пика — ощущение, что победить противника не только не просто, но даже невозможно. После этого следует фаза отчаяния. Человек начинает понимать, что его противник хочет для себя чего-то тоже очень важного. Вот тут и возникает основа для переговоров.

Где бы переговоры ни происходили, стороны поначалу вступают в них с различными установками. Первая из них, самая непосред­ственная при выходе из предшествующей конфронтации, выглядит так: я вступаю в переговоры, чтобы выиграть время и попытаться перехитрить противника. Сербия, Карабах, Ингушетия, Чечня — всюду это проявляется в той или иной мере. Но при такой установ­ке все, конечно, возвращается на круги своя. И только когда приходит осознание, что другие тоже хитрые и тоже испытывают по­добные устремления, начинается новый этап идентификации, с более высоким уровнем: надо увидеть в противнике такого же человека, покаяться, признать необходимость подключения дру­гих, несиловых регуляторов и т.д. Это своего рода процесс прину­дительного морального воспитания. Ты не хочешь жить в мире — воюй. Но рано или поздно ты сядешь за стол переговоров, даже если ножки стола будут стоять наполовину в крови. Такова неиз­бежная и удивительно однообразная последовательность, которую можно наблюдать во всех концах мира.

Оценивая с этих позиций конфликт в Чечне, заметим: он был неизбежен и его можно было предсказать достаточно определен­но. Это первое. Второе: решать его было необходимо не сейчас, а гораздо раньше. Третье: он представляет собой наглядный при­мер платы за политиканство в области национальной политики как основную черту ее с самого начала перестройки. В этом и заклю­чается принудительное моральное воспитание. И четвертое: со­вершенно незаслуженно не обсуждается, в т.ч. специалистами, проблема применения силы против насилия.

Если определять тип межнационального конфликта в Чечне, то корни нужно искать в сфере не этнополитической, а политико-эко­номической. Чрезвычайно мало (и неслучайно) пока говорится о том, что там проходят нефтепровод, газопровод, что там задействованы чрезвычайно важные многомиллиардные перспективы в связи с разработкой каспийского шельфа и т.п. А этничность, как за­частую бывает, используется для камуфляжа, как одежка, которой прикрываются политико-экономические интересы. Под этим углом и должна быть отсеяна и обработана независимыми экспертами ин­формация о данном конфликте.