2015-07-04
290
- Хозяин, у нас же цветок есть, - почти шепотом выговорил он и тут же заголосил не своим голосом. - Давай рви скорее лепесток. Пусть царевич нам камень отвалит. Он же нас сюда послал. Пусть, нас и выручает. А то ишь какой умный выискался. Сам не полетел. Знал, небось, что здесь царевичей на ужин подают. Давай, хозяин рви листок. Мне воздуха мало.
Едва Котофеевич закричал, вода почему-то приостановилась. Словно кто-то давал нам время подумать. Я посмотрел на камень, на воду и на цветок.
- Глядите-ка, - сказал я. - Камень немного наклонился. Вода размыла под ним землю и ушла из пещеры. Мы думали всё сплошной камень, а оказывается под глыбой можно подкопаться и она сядет еще больше.
Я нагнулся и начал подрывать землю под камнем. Она оказалась каменистой и тяжёлой. Видно, раньше вход был шире. С годами сверху пещеры падали маленькие камешки, которые плотно утрамбовались.
Барбосыч подрывал рядом, а вот Фимка и Котофеевич совсем не спешили спрыгивать на помощь. Коту не хотелось пачкаться, а Фимка создавать у камня лишнею толкотню. Работа продвигалась медленно. Камень сдвигался по чуть-чуть.
- Долго еще копать придётся, - стала ныть Фимка, дрожа от холода и сырости. - Копаете, копаете... А может ни до чего и не докопаетесь. Наткнётесь на другой камень, который обкопать нельзя и, считай зря, мучились.
- Давайте, лучше еще раз подумаем. Что еще можно сделать? - предложил я. - Лепестков всего семь, а вдруг впереди будет еще труднее?
- Нечего здесь думать и копать, - сказала Фимка, перетаптываясь озябшими лапками. - Правильно кот говорит. Хватит с нас приключений. Домой пора, а кедровые шишки можно и на рынке погрызть. Там-то никто не замурует.
- А ты как Барбосыч думаешь? - спросил я взмокшего и усталого пса. - Рвать лепесток? Ты можешь отдыхать. Я порою один.
- Лучше бы не рвать, - рассудительно протянул пёс и, почему-то опустив глаза, глядя в землю, добавил, - но как нам эту каменную громадину одолеть? Не знаю. Давай сорвём. Деваться некуда.
- Ладно, раз вы все так хотите, то отрываю, - сказал я и едва лепесток отделился от цветка, камень с шумом откатился в сторону.
- Ура, свобода! - радостно закричал кот и стремглав бросился к выходу.
Следом за ним кубарем выкатился пёс и шустро выскочила Фимка. Кот довольно тёрся о траву и блажено урчал. Барбосыч с радости добежал до шара и обратно, а Фимка, приподняв нос, что-то вынюхивала. Выйдя из пещеры, я подождал, когда утихнут первые восторги, и спросил:
- Ну что? Кто домой полетит?
- Домой? - удивился кот, - Нет, домой я больше не хочу. Здесь весело и интересно. К тому же у нас еще есть шесть лепестков. Вот, когда они закончатся, тогда и будем домой собираться.
- Ты же недавно с голоду умирал и кричал, что тебе воздуха мало. Теперь так наелся и надышался, что и домой расхотелось? - спросил я.
- Нет, поесть бы не помешало, - сказал кот, потягиваясь на траве. - Слушай, хозяин. Закажи- ка нам обед у цветка. Кушать пора.
- Послушай, Котофеевич, мы сюда не обедать прилетели, - напомнил я коту. - Есть ты и дома
Мог.
- Так что же такое получается? Нам здесь и не есть вовсе? - возмутился кот и даже встряхнул шерсть. - Разве мне обед не положен? Ну и шуточки у тебя хозяин.
- Послушай Котофеевич, а может, и правда домой соберёмся? - заныла Фимка. - Дома в погребе сыр, колбаса, молоко в блюдце.
- Уж ты бы лучше помолчала бы, - презрительно фыркнул кот. - Я, понимаешь ли, только приключения полюбил, а она домой. Нет, я еще приключений хочу. Но только, чтобы меня больше не замуровывали и не топили. Сыровато там и света почти нет. Хочу что-нибудь другое.
- Ой, договоришься ты кот на нашу голову, - заворчал пёс. - Мало нам твоя кума радости принесла. Не успеешь оглянуться, и еще какие-нибудь родственнички твои объявятся. Чует моё сердце, не далеко куница убежала. Интересно, а почему она нас завела в пещеру, и кто её завалил? Мы только прилетели и никому ничего плохого не сделали.
- Пёс прав, - сказал я. - Нам бы не помешало узнать кто нас здесь не любит?
- Это не нас не любят, а кто-то хочет, чтобы мы не передали кольцо царевича принцессе, - пискнула Фимка. - Вы посидите пока здесь, а я сбегаю вынюхаю что к чему. Кому понадобилось нас замуровывать и чего нас еще ждёт впереди?
Фимка побежала вниз и вскоре пропала в густой траве. Пёс тяжело вздохнул и, со словами «Кто спит - тот обедает», положил голову на передние лапы и прикрыл глаза. Кот на всякий случай забрался на дерево и устроился на толстом суку. Мне тоже захотелось спать. Пьянящий запах сказочных трав навевал приятную и сладкую дремоту.
Я подложил рюкзак под голову и стал смотреть на небо. Оно было чудесно-голубого цвета. Его нескончаемость завораживала. Незаметно, забыв про всякие опасности, я уснул. Сквозь сон услышал ворчание Котофеевича: «Эй, Барбосыч. Ты бы хоть в караул стал что ли... Ты у нас как никак сторожевой пёс будешь. Кто знает какие здесь звери бродят?» «Не сплю я, не сплю, - сонно отозвался пёс. - В полглаза дремлю, а в полглаза службу несу».
Сон про утреннюю зарю и про куму
Усталость, отяжелившая меня при откапывании камня, сменилась нежным и сладким сном. Мне снова снился сказочный лес, в котором встретил царевича. Он стоял на берегу озера и смотрел на самые первые лучики солнца, появлявшиеся на краешке неба и озера. Лучики были слабенькими и еле заметными среди еще иссиня-чёрного неба. Царевич протянул руки к солнышку, потянулся к нему и нежно, со сказочной добротой улыбнулся. От его улыбки стало очень легко и хорошо.
Где-то в глубине леса тяжело ухал угрюмый филин и слышался стрекот крыльев летучих мышей. Чары ночных фей еще продолжали сковывать лес и делать его страшноватым, но солнечные лучи уже несли свой прекрасный свет и тепло.
Лесной царевич тихонько сорвал метёлочку камыша. В его руке она превратилась в кисточку художника. Царевич протягивал кисточку то к спящей кувшинке, то к золотой звёздочке, то к еловым лапкам, то к малиновым гвоздикам. Собрав цвета, он стал разрисовывать лучики солнца. Они сразу оживились и заиграли золотым цветом.
Он радостно улыбнулся. Его кисть превратилась в маленькую дирижерскую палочку. Лесной царевич приподнял палочку над собой, будто бы призывая всех к вниманию и как бы настраиваясь на звуки всего леса. Через мгновение палочка залетала над озером, над лесом и над золотящимся ободком солнышка.
Всё ожило, зашевелилось и зарадовалось. Зазвучал гимн восходящему солнцу, наступающему дню, чудесной и неповторимой жизни. Во мне проснулось чувство необыкновенного счастья, свободы и взлёта.
Совсем рядом послышался нежный, переливающийся колокольчик смеха. Принцесса! Неужели и она в лесу царевича? Как мне захотелось её увидеть! Мне показалось, что этого мгновенья я ожидал всю свою жизнь. Её колокольчик смеха, журча хрустальным ручьем и звуча чистой радостью, звал к себе. Во мне произошло какое-то чудо! Что это за чудо я не знал, но чувствовал в нём преображение и новое вдохновение жизни. Колокольчик смеха принцессы дарил радость, окрылял и вдохновлял. Казалось, долгожданное счастью настало и ему не будет конца.
Внезапно меня разбудил душераздирающий, истошный крик кота: «Полундра, пёс!!! Куница цветок украла!!! Пропадём без цветка, Барбосыч!!!»
Я вскочил на ноги и увидел убегающую куницу, держащую в зубах цветок царевича. За ней гнался Барбосыч, но куница уже успела далеко отбежать. Я бросился вдогонку. Кунице было бежать легче. Видно она хорошо знала дорогу. Цветок становился от нас всё дальше и дальше.
Барбосыч бежал сломя голову, но как-то бестолково. Он, как и я, спотыкался чуть ли не на каждой кочке. Зато, Котофеевич мчался за куницей ловкими прыжками. Куда только девалась его важность и ленивая неторопливость? Видно в нём проснулся охотник.
Скоро он обогнал пса и стал догонять злодейку. Она же, летя со всей прыти, и не думала выпускать из зубов свою добычу. Вдруг она обо что-то споткнулась и, полетев кубарем, выпустила цветок. Его тут же победно схватил Котофеевич, а Барбосыч, для острастки шуганул куницу и, с высунутым языком подбежал к коту. Радостно лизнул его в морду и тяжело дыша выдохнул:
- Ну и дела.
- Не догони я куницу, пропали бы мы, - придя в себя и немного отдышавшись, сказал кот. - Ушла бы куница. Точно бы ушла. Как я вовремя её заметил. Она мне и во сне приснилась. Сплю я и сниться мне, будто лежу на подоконнике. Вдруг вижу Фимка шасть в погреб. «Ах, ты курва такая, - думаю. - Сейчас прихватишь кольцо копчёной колбаски и на меня свалишь. Нет, голубушка. Не выйдет. Я тебя на месте преступления застукаю».
Прыг вниз и в погреб. Гляжу, она пыхтит, тужится, а головку голландского сыра катит. «Ух, ты прорва! - Кричу ей. - Тебе же головку и за год не сгрызть». Хвать её за шкирку и на суд к хозяину. А она возьми да в куницу превратись. В такую здоровущую и злющую... У меня аж дыхание перехватило. Думал, сожрёт меня заживо и не подавится.
А я-то её сёмгой от чистого сердца угощал. Наивный... Что ей сёмга по-родственному, когда она на жалование живёт? Тут-то глаза мои и открылись. Смотрю, а куница-то к хозяину подбирается потихонечку. Как увидела, что я проснулся - хвать цветок и бежать.
- Как бы ты её догнал, если бы я ей под ноги не бросилась? - сказала появившаяся из кустов Фимка. - Все бока мне твоя кума изломала своими ножищами.
- Все вы молодцы и Котофеевич, и Фимка, и Барбосыч, - похвалил всех я. - Мы все вместе отняли наш цветок.
- Без всякого там волшебства, заметьте, - довольно промурлыкал кот.
- Но цветок всё равно беречь надо, - по-хозяйски сказала Фимка. - Кто знает? Может еще и пригодится?
- Самим интересней со всякими там напастями справляться, - выдёргивая колючки из шерсти, сказал Барбосыч.
- Смелый ты Барбосыч пёс, когда кого-нибудь надо из-за забора облаять, - беззлобно сказала Фимка, потирая лапой зашибленную спину. - Посмотрю на тебя, когда бурые волки зубами защелкают. У них зубы потолыде твоих лап и острые, преострые. Ты свои зубы о кости и палки точишь, а они каждый день железную руду жуют и когти о каменную горы точат.
- А чего это им на меня зубами щёлкать, - слегка струсив, сказал пёс. - Я им дорогу нигде не переходил и встречаться с ними не очень-то спешу. Они меня в гости не приглашали, а я к ним не тороплюсь. Неужто и в самом деле железную руду жуют и когти о каменную гору точат?
- Еще как жуют. Уж не знают где им железную руду брать. Почти всю руду в королевстве пережевали. Говорят, скоро на медную перейдут, но она им не подходит. Слишком мягкая. Так вот и думают на что можно выменять железную руду в соседнем королевстве.
