У развилки мы присели немного передохнуть

- Котофеевич, держись поближе ко мне, - сказал Барбосыч. - Я тебя в обиду не дам.

- И не суй свой нос туда куда не надо, - пискнула Фимка. - Нам за тобой присматривать некогда.

- За собой лучше присматривайте, - фыркнул Котофеевич. - А я сам с усами.

- Мы все с усами, - пискнула Фимка. - Нашёл чем похвастаться. Они у тебя не лучше моих и, если примериться, то и покороче моих будут.

- Может ты еще скажешь, что у тебя и хвост получше моего? - язвительно протянул кот. - Попушистей и покрасивее?

-Вы еще за уши заспорьте. У кого они пошире,- недовольно пробурчал Барбосыч,- Хватит разглагольствовать. Пошлите к кладовой.

Котофеевич лениво потянулся, зевнул, поцарапал попавшийся под лапу сухой сучок и по- королевски зашагал по дороге. За ним поспешил пёс, недовольно косящий на кота взглядом «Вишь, мол какой храбрец выискался, когда вокруг тишь, да гладь». За Барбосычем затрусили мелкими шажками Фимка.

Не прошли мы и версты, как спуск с горы закончился и впереди показался дремучий лес. В нём росли большие и широкие ели, обросшие мхом и снизу опутанные паутиной. Между елями росли серые осины и коричневатая ольха. Под деревьями валялись буреломные и трухлявые деревья. От валяющихся на земле деревьев веяло влажностью и гнилью. Среди валежника рос папоротник, раскидывающий свои жесткие листья густым султаном.

Дорога сузилась до лесной тропы, вокруг которой висели паучьи сети. Они были самые разные. От почти незаметных глазу до толстых и скрученных большими узлами. Кот, как бы между прочим, сбавил шаг и оглянулся на Барбосыча. Осматривался по сторонам и ждал когда же явится сам Паукевич. В лесу стояла странная, немного жуткая тишина и только где-то очень далеко изредка ухал филин и коротко прокуковывала кукушка.

Мы насторожились. Я на всякий случай подобрал толстую палку и приготовился угостить своей дубиной мрачного паука Паукевича. Чем дальше мы шли в лес, тем уже становилась тропа и вокруг становилось темнее и мрачнее. Паутины свисали чуть ли не над самой тропой и мы даже чувствовали их неприятную липкость. Видя, что моим друзьям стало совсем не по-себе, я обогнал Барбосыча и слегка стукнул своей палкой по земле.

- Вы чего этого приуныли? Паукевича испугались? Неужели он сильнее четырёхклыкастого кабана и злее ядовитой Большой болотной гадюке? — спросил я. - Неужели мы вчетвером с пауком не справимся? Вспомните сколько у нас в лесу друзей. Вместе мы с любым, самым мрачным пауком справимся. Давай-ка кот, затягивай нашу боевую песенку. Пусть мрачный Паукевич запутается в собственной сети и не выберется из неё.

- Точно, хозяин,- воспрял духом Барбосыч. - Пусть Паукевич сам запутается в своей паутине, а мы, чтобы не случилось, выпустим в небо все звёздочки.

Котофеевич заблестел глазами, взметнул вверх пушистый хвост и затянул нашу боевую песенку. Её весёлые слова понеслись по всему лесу и он как-то сразу весь ожил. Послышались птичьи голоса и дремучий лес перестал казаться нам страшным. Подумаешь, какая-то паутина вокруг висит. Эка невидаль!

Мы что паутину никогда не видели или пауков на чердаке никогда метлой не разгоняли? Лоси же не боятся никаких мрачных пауков. Ходят себе спокойно по дремучему лесу и срывают над тропой рогами липкую паутину. Почему же мы должны трястись от страха перед каким- то паучишкой.