Записные книжки

конфузятся и не знают, куда девать руки. Другие рвут зубами своих богов и своих знакомых.

По Москве распущены слухи, что скоро выходит собрание сочинений Ахматовой со всеми портретами.

Анна Андреевна: «Подумайте, со всеми портретами... Последний, вероятно, в гробу».

Пушкинист Лернер однажды обиделся на Ахматову и написал ей: «Если бы вы не были женщиной, я вызвал бы вас на дуэль».

«Маски» Белого — стилистически подлая книга. Что это, Рокамболь? Нет, это Брешко-Брешковский. Душемутительная смесь мистики, марксизма и Брешко-Брешковского.

Д. П. Якубович — при молодости лет — человек девятнадцатого века. В б. Пушкинском Доме сидят Анна Андреевна и Якубович, сличая два текста «Конька-Горбунка». Подходит Гуковский.

Г.: — А, здравствуйте! Все изучаете арапа?

А. А. (поясняя Якубовичу): — Соллогуб говорил про Пушкина: «Этот арап, который кидался на русских женщин...»

Як.: — Но ведь это совсем не верно...

Г.: — Ну как сказать — не верно!

Як. (задетый): — Вы вот любите вашего Хераскова...

Г.: — Конечно. Он милый был человек. Он не кидался на русских женщин.

А. А.: — Но в конце концов разве это так плохо?..

А. А. добавляет: — Тут Гуковский и Якубович оба проваливаются в люк.

А. А. рассказывает о своих занятиях «Петушком» кому-то из пушкинистов.

— Как интересно! Я тоже как раз думал о «Петушке». Очень

интересно там это торговое начало...

— Как же, — «корабельщики в ответ».

Якубович в своей речи сказал: «До сих пор об источниках „Петушка" ничего не знали, но теперь, выражаясь словами присутствующего здесь поэта (аудитория тихо охнула)... это просто, это ясно, это всякому понятно».

Коля Коварский не может причинить Мандельштаму никакого вреда, даже цензурного. Но Олейников и Хармс очень страшные враги. Они прямо и довольно убедительно ведут к тому, чтобы изъять Мандельштама из современности, пересадив его на историческое место. Это существеннейший вопрос — о способности мандельштамовского слова выражать наше несимволистическое сознание.