Самоубийство

Александрийские мистики, основывавшиеся на идеях Платона о бессмертии, признавали два вида смерти. Первая — естественная — смерть наступала в результате отделения души от тела, то есть лич­ность расставалась со своим объективным физиче­ским состоянием. Вторая разновидность смерти име­ла место при насильственном отделении тела от души в случае самоубийства.

У греков самоубийство оправдывалось в опреде­ленных экстремальных условиях, но не признавалось как способ или попытка решить обычные жизнен­ные проблемы. Олимпиодор признавал самоубий­ство допустимым в целях сохранения тайн мистерий или защиты души от бесчестья. Он также оправ­дывал его на поздних стадиях неизлечимого забо­левания. Этот вопрос совсем недавно снова встал на повестку дня в медицинской полемике на тему «умерщвление из милосердия».

Всегда различались самоубийство и насильствен­ная смерть из-за случайности или во время войны, потому что несчастные случаи и война входят в кар­мическую судьбу личности. Но самоубийство нико­им образом не считается кармическим. Это свое­вольное действие против самого себя. Было замечено, что сложности современной цивилизации усилили тенденцию к самоубийству. Мужчины и женщины, у которых не было сил, мужества или проницательности, чтобы жить хорошо, надеялись забыться за роковой чертой. Люди, верящие в перевоплощение, крайне редко прибегают к самоубийству, и если это все же происходит, то причиной служит противоре­чие в религиозных убеждениях, как случается в Япо­нии, где харакири, или почетная смерть, является следствием местного синтоизма, а не ввезенного буддизма.

Среднего современного человека, совершающе­го самоубийство, склоняет к нему либо скука ма­териальной жизни, либо страх перед последствия­ми его поведения. В обоих случаях безопасность, которую ищут за гробом, совершенно не оправды­вает ожиданий, и единственным результатом стано­вится плохая карма. Самым обычным кармическим следствием самоубийства становится смерть буду­щей личности при таких условиях, при которых желание жить будет наиболее сильным. Избавить­ся от неполноценности можно только через само­совершенствование.

Религиозно-философские системы единодушно считали самоубийство грехом, уничтожающим того, кто его совершает, в глазах живущих. Довольно бес­полезный закон против самоубийства, существую­щий тем не менее во многих странах, не дает ника­ких результатов, поскольку нет способа догнать по­кидающую этот мир личность. Духовное образова­ние, а вовсе не законодательство должно избавить от склонности к самоубийству тех, кто боится жить.

Согласно эзотерическим традициям, индивидуум, совершающий самоубийство, впадает в состояние, когда он ни жив, ни мертв. В пьесе «Покидающие родной дом» двух самоубийц называют «полупутни­ками». Они не могут вернуться назад и не могут про­должать путь. Были грубо нарушены законы кармы, а этот закон действует как в невидимых мирах, так и на видимом плане.

Самоубийца должен томиться на середине пути «между небом и землей», пока не истечет время, ко­торое, судя по его образу жизни, должно было стать вероятной продолжительностью его нормальной жиз­ни. Так как события, которые произошли бы при обычном течении жизни, уже не смогут произойти после совершения самоубийства, то годы, в течение которых личность будет оставаться «полупутником», пропадают даром с точки зрения эволюционного процесса. Смысл этого заключается в сокращении посмертного состояния личности, если только само­убийство не совершается в очень преклонном возра­сте. Посмертное сознание юного студента универси­тета, кончающего с собой от скуки, вызываемой у него миром, частью которого он является, сравни­тельно невелико. Он не развил ни своих эмоций, ни своих мыслей до уровня зрелости и останется свя­занным с землей до того времени, когда его должна была постигнуть естественная смерть, а затем его личность быстро разрушится, так как вероятность передачи сущности рационального опыта очень мала.

Тем не менее психический токсин самоубийства проникает в ткань сущности и отражается на нор­мальности следующей личности.

Самоубийство, конечно, не оказывает долговре­менного влияния на эволюцию духовной сущности. Оно представляет собой всего лишь инцидент, про­тиворечащий закону природы и вызывающий поэто­му мощную кармическую реакцию в течение ограни­ченного периода времени.

В случае с Сократом, выпившим ядовитое зелье из цикуты, обстоятельства, с физической точки зре­ния, не слишком отличаются от самоубийства. На самом деле Сократа освободили бы после уплаты небольшого штрафа, который его друзья с радостью готовы были заплатить. Платон, бывший человеком отнюдь небедным, всячески пытался уговорить Сократа продолжать жить. Однако великий скептик заявил, что, заплатив штраф, признает свою вину, а признав вину, скомпрометирует идеалы, гораздо более важные, чем жизнь; он осквернил бы не толь­ко высочайшие идеалы философии, но и бросил бы тень на богов. Поэтому он выбрал смерть и был казнен по закону своего времени.

Греческий философ не расценил бы это как само­убийство потому, что мотив был совершенно нелич­ный и еще потому, что он поступил так, чтобы за­щитить самое священное из всех установлений че­ловечества — совокупность знаний. Однако, если бы у него были личные мотивы, то ему, вероятно, не нашлось бы места в памяти греков.

То же отношение сложилось и к мученичеству, например, к казни христиан при некоторых римских императорах за то, что они отказывались отречься от своей веры. Приняв языческую религию, они сохра­нили бы жизнь, а отказавшись от нее — умерли. Следовательно, выбор между жизнью и смертью ос­тавался за ними. Но поскольку этот выбор затраги­вал их духовные убеждения, и они предпочли уме­реть, но не изменить истине, насколько она была им известна, то ни природа, ни человек не заклеймили их как самоубийц.

Подобные мотивы принадлежат к числу философ­ских исключений, описанных Олимпиодором, и кар­мические следствия смягчаются мотивом, являющим­ся самой влиятельной кармической силой в мире.

Случайная смерть ничего не меняет в законах, действующих в отношении личности. Она приравни­вается к естественной смерти с тем возможным ис­ключением, что у ментальной составляющей сохра­няется некоторое нежелание умирать в силу много­численных и сильных физических привязанностей. Посмертное состояние человека, лишившегося жиз­ни в середине ее в результате несчастного случая или

болезни, вполне соответствует норме, если только эмоции не чрезмерно сильны. В подобных условиях личность может сохранить временную связь с зем­лей.

Участь физического тела после смерти не имеет большого значения. Личность, уже полностью поки­нувшая тело через двенадцать-семьдесят два часа в зависимости от обстоятельств, ставших причиной смерти, равнодушна к судьбе сброшенного ею тела. Однако, если обнаружится какая-либо тенденция к сохранению привязанности к земле в силу необыч­ных обстоятельств, сопутствовавших смерти, то ре­комендуется кремировать тело, чтобы уничтожить любую психическую связь между личностью и фи­зическим телом. Тщательно разработанный похо­ронный ритуал не дает никаких преимуществ и, воз­можно, даже усиливает замешательство личности, если она связана с землей. Если бы можно было покончить со всеми теоретическими основами похо­ронных процессий, а родственники и друзья усоп­шего следовали бы восточному обычаю совершать какой-нибудь гражданский акт в память умершего, миру живых это принесло бы больше пользы.

Склонность к самоубийству зачастую возникает из-за слабого здоровья. Распространенными причи­нами самоубийства являются истощение сил от пе­регрузок, беспокойство по поводу денег или домаш­них дел и дурные предчувствия в отношении буду­щего. Очень часто нескольких дней отдыха, или чуть более конструктивного планирования, или консуль­тации с компетентным врачом бывает достаточно, чтобы полностью покончить с тягой к самоуничто­жению. Это влечение усиливается в критические периоды, то есть тогда, когда возраст человека, вы­раженный в годах, без остатка делится на семь. Все одиннадцать самоубийц, упомянутых в одной ежед­невной газете, находились в критическом возрасте.

Почти каждый нормальный человек, по крайней мере, один раз в жизни испытывает желание совер­шить самоубийство. Эта фантазия, отвратительная для ума и противоречащая врожденным склонностям индивидуума, быстро проходит. Если же такое со­стояние сохраняется, то необходимо прибегнуть к надлежащим способам повышения интереса к жиз­ни и окружающей обстановке. Подходящее хобби часто исцеляет престарелых людей от влечения к са­моубийству, а хорошая работа оказывает аналогич­ное действие на молодых. К жизни надо подходить как к роскошной возможности обретения опыта. Не­которую толику неприятностей следует принимать как неизбежность и не превращать их в извинитель­ную причину затянувшейся меланхолии.

Самоубийство расстраивает план сущности, ко­торая испускает личность. Следовательно, с религи­озной точки зрения, оно, считалось грехом против Отца, то есть против причины собственного «я». К счастью, сущность совершенно недостижима для разрушительных склонностей человека, и самоубий­ство — это всего лишь несущественное обстоятель­ство в процессе эволюции сущности. Однако оно, несомненно, пагубно сказывается на сознании лич­ности, принося много горя, которое невозможно ан­нулировать.

От жизни нельзя уклониться, ее надо прожить.