Ядра кластеров второго опроса

Кла-стер (№)	Ядро, доля в выборке (%)	Доля кластера в ядре (%)	Обязательный выбор/невыбор	Частый/редкий выбор
	я1_1 (3,6)		выбирают: "твердость (воля)" – или "сила", или "солидарность"	редко выбирают: " безопасность "; "достаток"; "семья"
	я2_1 (5,5)		выбирают: "свобода" не выбирают: "держава"; "закон"; "мир"; "порядок"; "твердость (воля)"; "сила"; "солидарность"	часто выбирают: " собственность "; " успех "
я2_2 (3,4)		выбирают: "успех" не выбирают: "свобода"	часто выбирают: " собственность "; "терпимость" редко выбирают: "закон"; "мир"; "порядок"; "семья"
	я3_1 (4,3)		выбирают: "справедливость"; "мир"	редко выбирают: " безопасность "; "достаток"; "достоинство"; " семья "; "стабильность"
я3_2 (2,4)		выбирают: "справедливость"; "порядок" не выбирают: "мир"	редко выбирают: "безопасность"; "достаток"; "стабильность"
	я4_1 (3,2)		выбирают: "патриотизм"	часто выбирают: " держава "; "духовность" редко выбирают: "достаток"; "мир"; "свобода"; " семья "; "стабильность"
я4_2 (5,6)		выбирают: "достоинство" не выбирают: "патриотизм"; "порядок"; "свобода"; "труд"; "успех"; "твердость (воля)"; "сила"; "солидарность"	часто выбирают: "совесть" редко выбирают: "закон"; "мир"; "справедливость"
	я5_1 (10,5)		выбирают: "семья", "мир"	часто выбирают: "труд" редко выбирают: " безопасность "; "держава"; "достаток"; " достоинство "; " закон "; "защита"; "патриотизм"; " порядок "; " права человека "; " свобода "; "совесть"; " справедливость "; "успех"
	я6_1 (4,9)		выбирают: "безопасность"; "закон" не выбирают: "совесть"; "достоинство"; "семья"	редко выбирают: "духовность"; "справедливость"
я6_2 (4,2)		выбирают: "безопасность"; "права человека" не выбирают: "семья"; "закон"; "свобода"	редко выбирают: "достоинство"; "мир"; "труд"

Рассмотрим каждое из ядер кластеров.

Ядра первого кластера. Напомним, что в первом кластере комплекс "силы" дополнялся "патриотизмом" (по данным первого опроса). В ядрах же этого кластера, по данным обоих опросов, последнее слово отсутствует. Никто из представителей ядра не выбрал "семью" и "совесть". К списку духовных ценностей, редко выбираемых представителями кластера, добавились "терпимость" и "труд". Таким образом, "идеальный тип" бездуховного "силовика" дополнился еще одной чертой – незаинтересованным отношением к труду. В ядре стали более выразительными и социально-демографические характеристики носителей данного ценностного комплекса. Напомним, что в кластере несколько больше, чем в среднем, было молодых респондентов, мужчин и лиц со средним образованием. В ядрах обоих опросов молодых мужчин оказалось несколько больше, а закончивших только среднюю школу – существенно больше (отклонение +3,2, по данным первого опроса).

Ядра второго кластера. Во втором кластере каждый из опросов позволил выявить два похожих ядра, которые концентрируются вокруг понятий "свобода", "успех", "собственность". Дополнительным штрихом к "идеальному типу" "благополучных" может служить то, что представители одного из ядер (подтипов) совсем не выбирают слово "солидарность" (наряду с ценностями патриотизма, что было заметно и в характеристике кластера в целом). Иными словами, этот подтип "благополучных" больше, чем предыдущий, тяготеет к индивидуализму.

Как и у силовиков, особенности социально-демографического "наполнения" более выражены в ядрах, чем в кластере. В кластере молодые составляют 41% и 45% (первый и второй опрос соответственно), тогда как в двух ядрах первого опроса – 49% (+4,8) и 59% (+4,3), а в двух ядрах второго – 48% (+5,0) и 63% (+5,6). В ядрах этого кластера относительно велика доля учащихся и студентов, причем в одном из ядер второго опроса студентов больше, чем в самом кластере (+6,7). А в одном из ядер первого опроса студентов хотя и меньше, чем в самом кластере, зато больше работников образования и культуры (+3,1), чего не было в кластере. Это дает возможность уточнить вывод, что к числу "благополучных" чаще относятся более образованные люди. Проведенные опросы не показали, что представители ядер данного кластера богаче "средних россиян". Значимые отклонения проявились только в повышенной доле у отказавшихся назвать свой доход (+2,7 и +4,2 в ядрах второго опроса).

Ядра третьего кластера. Здесь в обоих опросах оказалось по два ядра, содержащих те же слова, которые чаще выбирают все представители кластера, за исключением слова "труд". Но это не означает безразличия к труду "депривированных". Просто среди них много пожилых женщин, пенсионерок. В одном из ядер этого кластера в первом опросе обнаружилась большая, чем в самом кластере, концентрация женщин (73%, +3,8) и пенсионеров (46%, +3,7).

Ядра четвертого кластера. Из приоритетного набора ценностей, оказавшихся в четвертом кластере, в ядра не вошли "религия" и "терпимость". Остальные слова "патриотического" комплекса в разных сочетаниях представлены в ядрах. Отсюда можно сделать вывод, что религиозность является факультативным элементом рассматриваемого ценностного комплекса. В одном из ядер первого опроса обнаружилась большая, чем в кластере, концентрация людей с высшим или незаконченным высшим образованием (+4,4), а также тех, кто занимает должность специалиста (+3,0). В кластере последние не выделялись. Напомним, что повышенная концентрация людей с высшим образованием наблюдалась также во втором кластере, где доминировали молодые. Здесь в содержательном плане стоит, пожалуй, отметить ценностный разрыв между образованными "отцами" и образованными "детьми". Ценностные выборы "благополучных" и "патриотов" практически не пересекаются.

Ядра пятого кластера. В ядрах этого кластера остались только ценности "семья" и "мир", тогда как "достаток" и "стабильность" выбираются здесь не чаще, чем среди россиян в среднем. По результатам первого опроса, в ядрах кластера "обывателей" обнаружились дополнительные социаль­но-демографические характеристики. Оказалось, что наши домохозяйки име­ют довольно низкий уровень образования (неполное среднее +2,7), у них средний доход (+2,7), а проживают они несколько чаще в селах (+3,1).

Ядра шестого кластера. Апелляции к демократическим ценностям "за­щи­тительного" характера сохранились и в ядрах кластера "законников". Любопытно, что в этих ядрах не осталось даже тех немногих отклонений по социально-демографическим характеристикам, которые наблюдались в кластере (преобладание мужчин)[45]. Получается, что "законники"– это типичные россияне, которые требуют от государства не столько социальной поддержки, сколько надежной защиты своих прав.

Мы рассмотрели ядра шести кластеров, построенных в ходе исследования. Полученные нами данные позволяют предположить, что по крайней мере в двух молодежных группах ("силовики" и "благополучные"), существенно различающихся между собой уровнем социальных ресурсов, сегодня заметен ценностный раскол. Причем он проходит не по линии идеологии, а по линии стратегии жизненного успеха. Первая, низкоресурсная группа хочет, объединившись, добиться своего силой, а вторая, обладающая социальными ресурсами, – воспользоваться свободами для достижения жизненного успеха. Это вовсе не значит, что в будущем нас ждут социальные конфликты между консолидированными бедными "силовиками" и неконсолидированными "благополучными". Возможно, общество выработает механизмы интеграции слаборесурсных молодежных групп. Но зерно такого конфликта, несомненно, есть.

Заметим, что больше присущий старшим возрастным категориям "патриотический" ценностный комплекс сегодня, по всей видимости, существенно расходится с ценностями "либерально-демократического" характера. Но и молодые "силовики" не склонны обращаться к идеологемам патриотизма в своих ценностных установках.

Что касается других выделенных нами ценностных комплексов ("депривированные", "обыватели", "законники"), то между ними сколько-нибудь отчетливый ценностный конфликт не наблюдается.

Выводы

1. Центральная идея использованного нами метода структурно-логи­чес­кой типологизации состояла в вычленении ядер кластеров (сочетаний выборов одних слов при одновременном невыборе других). Этот метод ориентирован не столько на фиксацию частоты выбора слов-ценностей, сколько на выявление связей между ними. По сравнению с иерархической логикой анализа данных многомерный статистический анализ ценностей открывает дополнительные интерпретационные возможности. Так, анализ сочетаний ядерных и периферических представлений позволил нам в ряде случаев обнаружить неявный смысл выбираемых слов-ценностей (например, "защита" в сочетании с "силой" и "твердостью" скорее означает потребность опекать, а в сочетании с "безопасностью", "миром" – быть опекаемым).

2. Как показал проведенный нами эксперимент, структура данных в двух опросах оказалась устойчивой, несмотря на то, что во втором из них набор слов-ценностей был несколько изменен и процедура опроса была другой. Такая устойчивость результатов означает, что ценности, выраженные в перечне предложенных респондентам слов, образуют воспроизводимые ментальные контуры, которые так или иначе проявились в вербальном поведении людей вне зависимости от техники опроса. Использованный нами метод позволил наметить основные параметры конфигурации этих фреймов[46].

3. Оказалась оправданной стратегия, ориентированная на выделение ядер в кластерах. Анализ ценностных синдромов, попавших в ядро кластера, делает более выразительной картину распределения этих синдромов, особенно при выявлении их связей с социально-демографическими характеристиками. В ядрах характеристики кластера становятся более четкими, чем при анализе всего кластера. При этом нам не встретилось ни одного случая, когда социально-демографические параметры кластера и его ядра (ядер) были бы противоречивыми[47].

4. Сравнение данных двух опросов позволило выявить сильное влияние "эффекта разговорчивости" на результаты, получаемые при неограниченном выборе слов из списка. Предложенное в работе преобразование данных гасит этот эффект, одновременно сохраняя значимые корреляции.

5. Конкретизируем этот вывод. На наш взгляд, при работе со списками слов ограничение выбора (в проведенном исследовании – тремя позициями) вовсе не приводит к равномерному уменьшению шансов всех слов быть выбранными[48]. Ограниченный выбор хотя и уравновешивает возможности "говорливых" и "немногословных", но делает картину более плоской, выделяя в первую очередь то, что привнесено рекламой или идеологией. Кроме того, он затрудняет возможность интерпретировать невыбираемые ценности. Действительно, невыбор может определяться как незначительностью поименованной ценности, так и представлением о том, что есть другое, близкое по смыслу слово, которое точнее выражает ценностный приоритет (например, в паре "достаток – собственность"). Поэтому, в конечном счете, при работе со списками слов более предпочтительным представляется неограниченный выбор, скорректированный предложенным нами методом.

6. Проведенное исследование позволяет предположить наличие связи между ценностным выбором и социальными ресурсами, индикаторами которых в наших опросах служили социально-демографические характеристики. Для того чтобы проверить это предположение, следует, во-первых, расширить набор признаков, по которым можно фиксировать уровень социальных ресурсов индивида, а во-вторых, найти способ получения интегрального показателя (или показателей) уровня ресурсов.

7. Как нам представляется, использованный в данной работе метод применим не только для изучения ценностей. Социологи довольно часто предлагают респондентам выбирать значимые элементы из довольно длинных перечней (имен политиков, названий товаров, групп идентификации и т. д.). Если предположить, что эти элементы могут образовывать структурированные непротиворечивые синдромы, то для изучения таких синдромов целесообразно обращение к технике многомерного статистического анализа.

И. Климов
22 июня: прощание с памятью? [49]
(июнь 2002)

Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

А. С. Пушкин

История и память – феномены одного свойства, но разной природы. Общее в них – направленность на определенное отображение прошлого в настоящем, для чего формируется некоторая система критериев распознавания в прошлом существенного: событий, людей, процессов. Однако здесь кроется и принципиальное отличие. Память – а мы говорим о коллективной исторической памяти – это процесс припоминания всего того, что обладает важностью для нашей жизни и что "органически" связано с нашей повседневностью. История, по замечанию М. Халбуаш, – это "реконструированное прошлое, с которым уже не поддерживается "органическая" связь"; как корпус знания она формируется селективностью исследовательского запроса.

Коллективная память представляет собой "активное" прошлое, организующее социальный опыт и определяющее горизонты экспектаций общества, участвующее в процессе формирования социальной идентичности людей, представлений индивидов о себе, о "нас", об общем будущем. Механика коллективной памяти многообразна и сложна, но одной из ключевых проблем является процесс разрыва живой и непосредственной связи человека с тем, что называется "современностью", и перехода последней в категорию "истории". Конечно, определенная "живость" связи поддерживается системой напоминаний – праздниками, символикой, культурными инсталляциями, музеями и т. д. Но можем ли мы оценить, что из маркеров истории – событий, личностей, дат – является аутентичным, а что – палимпсестом?

Сказанное в полной мере относится к нашей памяти о войне. С течением времени чувство причастности тому времени все более истончается, несмотря на то, что система напоминаний о событиях той эпохи все-таки существует. Вместе с тем эти культурные маркеры и содержательно, и на уровне символов формировались совсем в другое время, когда перспектива утраты живой связи со временем войны еще не была актуальна.

Сегодня среди россиян в возрасте от 18 до 35 лет в полтора раза, чем в среднем по выборке, больше тех, у кого день 22 июня не ассоциирован с войной, и, соответственно, тех, кто не может дать очевидного для большинства наших сограждан ответа на вопрос – важно ли помнить этот день (табл. 1).

Таблица 1

Восприятие даты 22 июня в зависимости от возраста респондентов, %

	Все	Возраст, лет
18–35	36–50	старше 50
Вопрос:"Скажите, пожалуйста, Вам известно или не известно, с чем, с каким событием связан день 22 июня в истории нашей страны?"
Известно		74
Не известно
Затрудняюсь ответить
Вопрос:"Как Вы полагаете, важно или не важно помнить об этой дате, об этом событии?"
Важно		69
Не важно
Затрудняюсь ответить
Нет ответа (неизвестно, что за день – 22 июня)				10

Вспомним и один из опросов последних лет – о фашизме^[50]. Хотя три четверти россиян (75%) не видят в фашистской идеологии никаких положительных черт, однако 16% респондентов считают, что в фашизме как в системе взглядов есть определенные положительные аспекты. Доля ответивших подобным образом 18–35-летних вдвое выше, чем в среднем по России, – она составляет 30%.

Новое время требует новых "институтов памяти".

Тема "важно помнить и знать" на сегодняшний день является одной из ведущих в высказываниях и образует определенный фрейм, управляющий на уровне обобщений значительной частью рассуждений на тему "22 июня". На открытый вопрос: "Что, на Ваш взгляд, должна знать об этом дне нынешняя молодежь, что должны помнить следующие поколения?" около трети всех ответов соотносится с этой рамкой ("знать историю страны", "помнить все"). Тривиальность этого наблюдения обманчива, стоит лишь задаться вопросом: воспроизведется ли этот фрейм в отношении других исторических событий – например, о гражданской войне?

В диалогах на фокус-группах и интервью региональных экспертов также затрагивалась проблема памяти и напоминаний, проблема потери органической связи с прошлым.

· " Участник ДФГ (молодой человек): Это никак не коснулось нас. За всех не буду говорить, но, тем не менее, это все коснулось только рассказами дедушки. Это не близко – эти вот рассказы.

Участница ДФГ (пожилая дама): Это их мамы еще переживали.

Участник ДФГ (молодой человек): Я ж еще молодой был. Дед мне даже рассказать толком-то не мог" (ДФГ, Москва).

· " Участник ДФГ (пожилой человек): В любом случае напоминают нам об этом только средства массовой информации. А перестали бы они напоминать – и все. Забудут об этом обо всем со стариками. Старики вымрут – и все" (ДФГ, Санкт-Петербург).

· " Участник ДФГ (молодой человек): Это не праздник, и лучше будет вообще об этом не думать. Зачем лишний раз вспоминать, что было такое нашествие, что столько народу погибло из-за этой даты? Лучше вспоминать девятое мая 1945 года, когда мы выиграли эту войну" (ДФГ, Воронеж).

· " Эксперт в диалоге с интервьюером: Вы молоды. Вам, наверное, лет 20–25? Не обижайтесь, но ваша память, ваши знания о том времени существенно отличаются от того, что знали и помнили военное поколение и послевоенное, к которому я отношусь. Дело не в том, что именно сейчас знают, может быть, даже больше, чем фронтовики, но отличие в том – как знают. Для них это все было реальностью – холода, голода, опасности, гибели, окопов. Для нас – это реальность наших родителей, нашего детства с ними, ощущение только что прошедшей большой беды. А для нынешних поколений это уже ветераны на скамейках или на параде да книги. Утрачивается богатство реальности. Это уже история" (эксперт, Кропоткин).

· "К сожалению, события Великой Отечественной войны, особенно среди молодежи, затушевываются и очень мало изучаются. Все больше людей уходит – те, кого мы называем дедами, отцами. Это становится в истории тем, что уже не трогает людей. Об этом нужно думать, что нет близких. У меня воевал отец, и это мне близко, это шло постоянно с моей жизнью, хотя, может быть, были разные оценки, они потом менялись, я слышал разные версии. Но это было очень важно в моем восприятии развития нашей истории. Уход этой значимости – это плохо. Это все-таки связано с любовью к Родине. Это связано с тем, что приводит к оценке России как великой страны в ХХ веке" (эксперт, Екатеринбург).

Беспокойство о памяти и знаниях о прошлом выводило людей на обсуждение еще двух тем. Первая – отношение к ветеранам: необходимость постоянной заботы о них, а не "по праздникам", долг сегодняшнего общества, не способного обеспечить "достойную жизнь" поколению военной поры.

· "При достойной жизни ветерана праздники и празднования все эти приобретали бы другие краски, праздник бы совсем по-другому воспринимался. Не нужно какой-то напыщенности – должно быть хотя бы искреннее внимание, а не в один день уделить внимание деньгами" (ДФГ, Москва).

· "Кто воевал, кто нам делал хорошую жизнь, они остались не у дел – просто на дне какой-то ямы. Пенсии повышаются на 100 рублей, цены – на 200" (ДФГ, Москва).

Вторая тема – обсуждение сложившейся в обществе традиции обращаться к теме войны. Здесь высказывания участников фокус-групп и региональных экспертов расходятся, хотя в главном они едины: рассказывать сегодня о войне нужно по-другому.

В обсуждении темы на фокус-группах часто отмечалось, что традиция рассказывать 22 июня о войне во многом формальна: встречи с ветеранами, старые фильмы – хотя и хорошие, но ставшие слишком привычными, новые – без свежих идей, ритуальные венки политиков к памятникам.

· "Сейчас традиция – она чисто формальная. Ну, хотя бы искренность должна какая-то быть – сочувствие какое-то людям, какое-то отношение к ним, внимание. А это все поверхностно. Лишь бы просто, чтобы мы видели – вот что-то они делают: могила Неизвестного солдата, почетный караул и толпа политиков. Да, показывают все, что они делают и как они это делают. Но всем видно, что делают это все по обязанности – вроде положено, вроде что народу так нужно" (ДФГ, Москва).

· " 1-й участник: Фильмы надо показывать – "Они сражались за Родину" и другие киноэпопеи. Чтобы дети это все видели.

1-я участница: Надоели старые фильмы. Нужно новые снимать.

2-й участник: Молодежь их не видела.

3-й участник: А может, и не надо? Документальные фильмы надо показывать.

2-я участница: Вообще по-другому должно, наверное, телевидение уделять <внимание>. Постоянно показывают фильмы в этот день, но все это мы уже видели, и фильмы эти совсем в другой идеологии сделаны <…>.

Модератор: А как телевидение должно?

2-я участница: Ну, какие-то передачи, где размышляют люди, сидят, говорят о войне. Чтобы не просто, что 22-го числа началась война" (ДФГ, Воронеж).

На эту же тему высказывались и региональные эксперты. Большинство из них также указывали на формальность напоминания о дне 22 июня и в целом – о войне. Эксперты говорили, что за последние десять-пятнадцать лет знания о войне стали разнообразнее, богаче, но новых идей, организующих эту информацию, не появилось. В результате, с одной стороны, сохраняется мифологизированный образ войны и этого времени, а с другой – появилось множество интеллектуальных спекуляций на эту тему. Процесс приобретения знаний всегда сталкивается с устоявшейся мифологией, но этот конфликт лишь усиливается, когда важные для самоосознания, для осознания своего прошлого вопросы остаются без приемлемого ответа. Что происходило накануне войны? Чем был пакт о ненападении с Германией? Что такое фашизм и коммунизм – это одно и то же или нет?

· "Традиция вспоминать об этих событиях <…> становится формальной – формальная составляющая превалирует. Я считаю, что мы должны сегодня искать новый подход к пониманию этого события молодыми людьми, для которых это – далекое. Сегодня мы подходим к тому, что 20 лет назад, когда был лишь один принцип, мы не смогли понять, как можно описывать 1941–1945 года. Для нашей молодежи это становится далеким, поэтому нужно искать что-то новое, нетрадиционное. Пока этого не видно. Мне известно, что возникают разные концепции этой ситуации. В частности, День памяти сейчас больше рассматривается как день неприятия войны как таковой. Очень широко отмечается в Екатеринбурге День без вести пропавших. Но в целом очень много грязного делается: я говорю о тех идеях, которые описывают войну как схватку двух скорпионов. Нужно научиться взвешенно относиться к истории и к правде – как о лагерях и расстрелах командиров, о наших пленных, так и о подвигах" (эксперт, Екатеринбург).

· "Традиции проводить этот день – они предельно обострены в нашей [Волгоградской] области, связанной со спецификой Сталинградской битвы и так далее. По местному телевидению добрая половина уходит на показ ветеранов, которые что-то говорят, конкретно вспоминают – маленькие факты своих боев. А об общей картине нигде не говорится. Совершенно откровенно молодежи скучно, так сказать, смотреть на стариков, которым 75–80 лет и которые, с точки зрения молодежи, что-то, грубо говоря, бормочут невразумительное. Это воспитательное действие ни в коей мере не оказывает, хотя авторам этих передач кажется, что гигантский воспитательный эффект. Чушь это! Это у нас, как говорится, обычная соцпропаганда или компропаганда ведется – по крайней мере, в этом же стиле, причем совершенно безыскусном, без фантазии. Одна формальность!" (эксперт, Волгоград).

· "У нас следуют какому-то старому ритуалу: фронтовики треснут стопочку, молодые что-нибудь споют – какой-нибудь псевдовоенный Расторгуев споет безобразного "Комбата". Опять все прослезятся, и молодежь будет орать: "Комбат!", хотя они тоже ни дня не прослужили в армии. День прошел, традиция в следующий раз оживет через год. Все – проехали. Сегодня надо думать очень крепко и очень быстро, как это действительно показать людям. Народ плохо представляет масштабы трагедии. Боль улегается и улегается, а памяти не остается, знания не передаются – одни мифы. Мифологизация связана с тем, что у нас воспитывалось чувство, что социалистический строй – самый справедливый в мире. А в силу этого всякий нападающий на этот строй, как говорится, есть агрессор и враг. А где ответы на вопрос, что был выбит весь командный состав армии, что оборонительные рубежи не были укреплены в нужной мере, что за первые два месяца боев мы потеряли почти полностью нашу армию, что немцы взяли в плен наших солдат 4,2 миллиона, когда за весь период войны – 5,6?! Грубо говоря, 70 с гаком процентов, три четверти взятых в плен – это было за первые два месяца войны! Это проблема очень серьезная. Это наша память и наше будущее. И даже настоящее. Мы воюем в Чечне – особенно это 94-й год показал, – как будто мы воюем на том фронте: на главной площади Грозного уложили несколько тысяч человек. За что? Как будто шли в атаку на Берлин – преодолевали главную площадь перед Рейхстагом! Столько уложить, как говорится, молодых парней! И потом молодые 20-летние спросят нас, уже постаревших: "Что же вы молчали? Вообще, это не страна, это полный бардак. Лучше мы пойдем в скинхеды, потому что за что бороться? За этих, что ли?" Никуда нам не деться от вопросов о нашем прошлом" (эксперт, Санкт-Петербург).

22 июня в социальной памяти остается одним из главных маркеров отечественной истории, но в наши дни существенно меняется контекст его бытования: все яснее и отчетливей становится ощущение уходящей связи с тем временем, с той эпохой. И дело не только в том, что уходит поколение военной поры. Возникает смутное ощущение, будто теряется что-то существенно важное, без чего рассыпается феноменологическая целостность нашей общей памяти, общей судьбы и общей жизни. Наверное, что-то похожее происходило в 1945-м. Бабушки рассказывали, что 9 мая все погибшие словно бы умерли еще раз. С окончанием войны разорвалась живая связь "общей судьбы": больше никто не погибнет, – и уступила место Памяти. Сегодня Память уступает дорогу Истории. Но остается коллективная память, живая и всякий раз обновляющаяся, и главная опасность для нее – формалистика. Формальность выступает тогда, когда теряется идея действия, когда ментальная эволюция происходит быстрее и глубже, нежели институциональная эволюция, изменение привычной и принятой в обществе культурной практики. Эволюция коллективной памяти ставит пусть малозаметные, но жизненно важные вопросы, на которые необходимо находить ответы.

П. Бавин
Чем гордимся, чего стыдимся? [51]
(февраль 2002)

Интервьюер: "К каким странам следует отнести Россию?"

Эксперт: "Скорее к людям, которым национальная гордость несвойственна".

"Естественно, я бы сказал, [что Россия – страна] с гипертро­фированной национальной гор­достью" (эксперт, Калуга).

Что является предметом национальной гордости для россиян, а чего в настоящем и прошлом страны им приходится стыдиться? Какое чувство в большей мере окрашивает восприятие нашими согражданами собственной Родины?

Никогда не испытывали гордость за свою страну 9% респондентов. А среди "оптимистов" (респондентов, рассчитывающих вскоре повысить свой жизненный уровень) и молодежи эта доля еще выше – 12%. Более половины опрошенных часто испытывали чувство гордости за Россию, каждый третий респондент – редко (табл. 1).

Таблица 1

Респонденты разного возраста о чувстве гордости за страну, %

	Все	Возраст, лет
18–35	36–50	старше 50
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать гордость за нашу страну? И если приходилось, то часто или редко?"
Не приходилось
Часто
Редко
Затрудняюсь ответить

Как видим, чаще других испытывали гордость за страну представители старшего поколения; молодежь чаще, чем респонденты иных возрастных групп, затрудняется ответить на данный вопрос.

Вторым фактором (помимо возраста), влияющим на то, как часто респонденты испытывали чувство гордости за страну, оказался фактор региональный (табл. 2).

Таблица 2

Респонденты из разных регионов о чувстве гордости за страну, %

	Все	Федеральный округ
Центральный	Северо-Западный	Южный	Приволжский	Уральский	Сибирский	Дальневосточный
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать гордость за нашу страну? И если приходилось, то часто или редко?"
Не приходилось			4
Часто					43			26
Редко				22			26
Затр. ответить

Чаще других испытывали гордость за страну жители Южного федерального округа, а реже других – респонденты с Дальнего Востока. Дальневосточники чаще других признаются и в том, что никогда не ощущали чувства гордости за страну.

Чувство стыда за родное отечество возникало у респондентов несколько реже чувства гордости: 16% опрошенных вообще никогда не испытывали стыда за Россию. Среди сторонников В. Путина этот показатель достигает 20%, а среди "младшей" группы респондентов – 22% (табл. 3).

Таблица 3

Респонденты разного возраста о чувстве стыда за страну, %

	Все	Возраст, лет
18–35	35–50	старше 50
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать чувство стыда за нашу страну? И если приходилось, то часто или редко?"
Не приходилось
Часто		38
Редко
Затр. ответить

При сравнении распределения ответов по возрастным группам становится очевидной следующая закономерность: та группа, которой больше свойственно испытывать гордость за страну, чаще за страну и стыдится, и наоборот. В принципе эта закономерность действует при распределении по любым группам, кроме региональных (табл. 4).

Таблица 4

Респонденты из разных регионов о чувстве стыда за страну, %

	Все	Федеральный округ
Центральный	Северо-Западный	Южный	Приволжский	Уральский	Сибирский	Дальневосточный
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать чувство стыда за нашу страну? И если приходилось, то часто или редко?"
Не приходилось								9
Часто				42	39
Редко								21
Затр. ответить

Как видим, при дифференциации выборки по этому критерию как минимум в трех округах – Южном, Уральском и Дальневосточном – действует скорее принцип дополнения: чем в большей мере жители данных регионов испытывали гордость за страну, тем в меньшей степени они испытывали чувство стыда, и наоборот.

Однако, отвечая на вопрос о том, какое из этих чувств они испытывают чаще, 39% респондентов заявили, что им больше доводится стыдиться, чем гордиться, и только 26% дали противоположный ответ. Чаще гордятся, чем стыдятся сторонники В. Путина и молодежь. А единственным регионом, где гордость за страну преобладает над чувством стыда, оказался Южный федеральный округ.

На основании ответов на вопросы: "Вам приходилось или не приходилось испытывать гордость за нашу страну? И если приходилось, то часто или редко?" и "Вам приходилось или не приходилось испытывать чувство стыда за нашу страну? И если приходилось, то часто или редко?" были сформированы четыре группы респондентов. В первую – 24% выборки – вошли те, кто часто испытывал и гордость, и стыд. Во вторую – 16% выборки – вошли те, кто гордость испытывал часто, а стыд – редко. В третью группу – 18% выборки – вошли те, кто, напротив, стыд испытывал часто, а гордость – редко, и, наконец, четвертую – 9% – составили респонденты, редко испытывавшие оба чувства (табл. 5).

Таблица 5

Чувства респондентов в отношении страны, %

	Все	Испытывали гордость/стыд
Часто/часто	часто/редко	редко/часто	редко/редко
Доли групп	100	24	16	18	9
Вопрос:"Какое чувство чаще возникает у Вас в отношении нашей страны – гордость или стыд?"
Гордость
В равной мере оба чувства
Стыд
Затр. ответить

Из приведенных данных следует, что более половины тех, кто особенно остро, эмоционально воспринимает все происходящее в стране – первая группа, – сегодня чаще ощущают чувство стыда.

Каждый пятый из тех, кто утверждал, что гордость испытывал часто, а стыд – редко, сегодня, тем не менее, чаще испытывает чувство стыда. Менее половины респондентов второй группы, которую можно было бы условно назвать "оптимистичной", действительно чаще испытывают гордость, чем стыд за страну.

Для третьей – условно говоря, "пессимистичной" – группы характерна бόльшая цельность. Почти две трети респондентов этой группы "подтвердили", что чаще испытывают стыд за свою страну, чем гордость.

Таким образом, мы видим, что для тех, кто более склонен испытывать сильные – в равной мере положительные и отрицательные – эмоции в отношении своей страны, характерно доминирование чувства стыда.

Мы попросили респондентов отдельно назвать поводы гордости за страну в прошлом и в настоящем. И если в прошлом предметов для гордости не нашли только 18% опрошенных, то в настоящем не видят их уже 70%.

В прошлом наибольшую гордость вызывают у россиян события Великой Отечественной войны – их упомянул 41% опрошенных.

· "Мы победили в страшной войне"; "Великая Отечественная война, победа в этой войне"; "Великая Отечественная война – 1945 год, освобождение Европы от фашизма" (открытый вопрос).

Героико-победную составляющую национальной гордости россиян в прошлом дополняют освоение космоса – 14% ответов, а также спортивные достижения – 9% ответов.

· "Достижения в космосе: первый космонавт, первый спутник"; "1961 год – Гагарин в космосе"; "радость за победу Родниной на Олимпиаде"; "победы наших спортсменов" (открытый вопрос).

При этом обращает на себя внимание очевидная актуальная привязка спортивных сюжетов: респонденты упоминают практически исключительно зимние виды спорта и олимпийские победы.

Для 13% участников опроса предложение вспомнить предметы гордости в прошлом стало поводом для ностальгии по советским временам в целом:

· "Жизнь при советской власти";"советское государство"; "бесплатное образование, лечение"; "дети отдыхали, учились бесплатно" (открытый вопрос).

Лишь 9% респондентов выходят за рамки советского периода. Более половины из них – 5% от общего числа опрошенных – полагают, что в прошлом России следует гордиться прежде всего эпохой Петра I:

· "Деятельность Петра I"; "флот Петра I" (открытый вопрос).

Мощью государства в целом, а также армией, флотом и ВПК, в частности, гордятся 7% респондентов:

· "Россия была страной, с которой считались"; "сильная держава была"; "ВПК, флот, авиация"; "наша мощная армия и независимость ни от кого" (открытый вопрос).

Такая же доля опрошенных (7%) полагает, что предметы гордости следует искать в области науки и культуры прошлого:

· "Различные научные открытия"; "достижения ученых"; "искусство, театр, балет"; "русские писатели-классики" (открытый вопрос).

Итак, большинство указанных респондентами поводов для гордости за страну в прошлом характеризуются двумя факторами: они связаны с советским периодом и имеют определенное "международное" измерение. Большая часть ответов сводится к поиску тех достижений, которыми страна доказывала свое первенство, свое превосходство над другими государствами. Так, при всей ностальгии по советским временам респонденты не упоминают о таких возможных предметах гордости, как БАМ, освоение целины и т. д., – т. е. о тех достижениях советского строя, которые, при всей своей масштабности, были, так сказать, "для внутреннего пользования". Также в этой связи отметим, что респонденты практически не упоминают советских политиков и даже Октябрьскую революцию.

* * *

Если поводы для гордости россияне чаще находят в прошлом, то причины стыдиться они гораздо чаще видят в настоящем. У половины респондентов с прошлым страны не связано никаких негативных ассоциаций, тогда как в настоящем поводов для стыда не смогли (или не захотели) назвать только 25% опрошенных.

Обратимся к ответам на вопрос: "Что именно в современной России вызывает у Вас чувство стыда?" Стыдятся общего обнищания населения, тех реалий, которые можно ежедневно увидеть на улицах российских городов, 29% респондентов:

· "Бедность людей, особенно пенсионеров"; "народ все беднее и беднее – копейки считаем"; "пенсионеры собирают бутылки" (открытый вопрос).

Четверть респондентов испытывает стыд за наше государство, потому что оно не может успешно решить различные социальные проблемы, не справляется с бездомностью, наркоманией, алкоголизмом, преступностью, безработицей.

· "Людям негде работать"; "становится страна алкоголиков и наркоманов"; "бездомные – в нашей богатой стране"; "разбои на улицах"; "преступность возросла, и с ней не борются".

Впрочем, не всегда респонденты возлагают всю ответственность за негативные явления на государство:

· "Народ стал вороватый"; "алкоголь – это наш грех" (открытый вопрос).

Часть участников опроса полагает, что все негативные социальные явления связаны исключительно с молодым поколением, и часто винит в этом государство:

· "Очень много молодых наркоманов"; "разболтанность молодежи"; "молодежь вся отвратительная, потому что у молодежи отняли все" (открытый вопрос).

По мнению 5% респондентов, государство оказалось не в состоянии поддерживать привычный уровень социального обеспечения. При этом респонденты выдвигают упреки как в том, что медицина и образование стали платными, так и в снижении качества лечения и обучения:

· "Некачественная медицина"; "лечение, учеба – платные"; "государство не заботится о молодежи, о пенсионерах" (открытый вопрос).

Характерно, что падение авторитета России на международной арене стало причиной стыда только для 2% респондентов, гибель подлодки "Курск" заставила устыдиться лишь 1% опрошенных.

Каждому десятому россиянину стыдно за происходящее в Чечне. Из их высказываний становится очевидно, что стыдятся они прежде всего неспособности власти "разобраться" с противником:

· "Война в Чечне – раньше такого не было, и не допустили бы такого, а сейчас разобраться не могут" (открытый вопрос).

Впрочем, есть и такие респонденты, которые стыдятся самого факта войны:

· "Бессмысленная война в Чечне"; "бойня в Чечне" (открытый вопрос).

Итак, как было сказано выше, поводы для гордости россиян за свою страну преимущественно обращены "во вне" и находятся они прежде всего в героико-победной сфере. Неудивительно, что эти предметы гордости – победа в войне, полет в космос – совпадают с неофициальными символами государства, названными респондентами месяц назад[52], которые также "работают" на презентацию страны за рубежом.

Поводы стыдиться находятся преимущественно в иной плоскости, в иных сферах – это в основном составляющие как раз повседневной жизни: материальные трудности, бросающиеся в глаза социальные язвы, т.е. низшая сфера существования. Те же области, в которых ищут и находят поводы гордиться за страну – космос, внешнеполитический вес, технически достижения, – в этом контексте затушевываются и отступают на второй план. Затопление станции "Мир", ставшее год назад поводом для совершенно искреннего возмущения подавляющего большинства населения[53], не названо в числе причин для стыда за страну, в то время как космические успехи остаются предметом гордости для значительной части населения.

В этой ситуации неудивительно, что чувство стыда респонденты испытывают чаще, чем чувство гордости. До тех пор, пока поводы гордиться за страну россияне будут искать где-то далеко и вспоминать о них по праздникам, а причины стыдиться будут видеть перед собой каждый день, они обречены жить с преобладающим чувством стыда.

* * *

Связаны ли предметы гордости за страну с тем, как часто респондент испытывал это чувство (табл. 6)?

Таблица 6

Предметы гордости за страну и частота испытывания гордости и стыда, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
победа в войне	освоение космоса	спортивные достижения	армия	мощь державы
Доли групп	100	40	15	9	3	5
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать гордость за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось[54]				3
Часто
Редко					27
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать чувство стыда за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось			9		8
Часто
Редко

Как видно из этой таблицы, какой-либо зависимости между "предметами гордости" и тем, сколь часто респондентам, по их словам, доводится испытывать это чувство, не существует.

Однако если в группе респондентов, испытывающих гордость за победу во Второй мировой войне, преобладание гордости над стыдом за страну проявляется в той же пропорции, что и в среднем по выборке, то для других групп общего баланса чувств в отношении нашей страны не наблюдается (табл. 7).

Таблица 7

Предметы гордости за страну
и приоритетное чувство в отношении страны, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
победа в войне	освоение космоса	спортивные достижения	армия	мощь державы
Доли групп	100	40	15	9	3	5
Вопрос: "Какое чувство в отношении нашей страны у Вас возникает чаще – гордость или стыд?"
Гордость			17	20	16	19
В равной мере гордость и стыд						18
Стыд

Если победа в войне не хуже других предметов гордости прошлого уравновешивает (или перевешивает) доминантное чувство стыда, то достижения в освоении космоса и особенно воспоминания о "прежней" армии и былой мощи страны дают гораздо меньше оснований для общего оптимизма. В несколько меньшей степени это относится и к спортивным достижениям. Следует отметить, что респонденты данных групп несколько чаще, чем опрошенные в целом, утверждают, что "редко" испытывали чувство стыда за страну[55]. И именно в группе респондентов, часто испытывавших гордость и редко – стыд (16% выборки), наиболее высока доля тех, кто гордился былой силой армии и мощью державы, – 12%. В среднем по выборке этот показатель составил 8%.

Для данной группы – назовем ее "умеренно патриотической" – характерен средний по выборке уровень гордости и более низкий уровень чувства стыда. И вместе с тем входящие в нее респонденты чаще прочих говорят о преобладании второго чувства.

Следующую группу составляют те респонденты, которые в качестве предмета гордости в прошлом выделили бесплатную социальную сферу, прежний уровень жизни. Для этой группы характерны обостренные чувства – как гордости, так и стыда за страну (табл. 8).

Таблица 8

Социальная сфера как предмет гордости
и частота испытывания гордости и стыда, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
медицина и образование	стабильная, обеспеченная жизнь
Доли групп	100	4	3
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать гордость за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось
Часто
Редко			25
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать чувство стыда за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось		1
Часто
Редко		21

Гипотезу, согласно которой при сосуществовании высокого уровня гордости и стыда доминантным является чувство стыда, наиболее наглядно подтверждают ответы именно этой группы респондентов. Среди тех, кто часто испытывал как гордость, так и стыд (24% выборки), социальную сферу прошлого как предмет гордости отметили в полтора раза больше респондентов, чем в среднем по выборке: соответственно 11% и 7% (табл. 9).

Таблица 9

Социальная сфера как предмет гордости
и приоритетное чувство в отношении страны, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
медицина и образование	стабильная, обеспеченная жизнь
Доли групп	100	4	3
Вопрос:"Какое чувство в отношении нашей страны у Вас возникает чаще – гордость или стыд?"
Гордость		19	20
В равной мере гордость и стыд			16
Стыд

Очевидно, что приоритетное внимание к достижениям в социальной сфере в прошлом влечет за собой такое же внимание к положению в этой области сегодня. А если учитывать, что прежде одним из главных достоинств этой сферы была ее бесплатность, то не удивительны ни частое ощущение стыда, ни доминирование этого чувства у респондентов данной группы – назовем ее "пессимистически патриотическая".

Третью группу – "оптимистически патриотическую" – составляют те респонденты, которые реже, чем в среднем по выборке, испытывают как чувство гордости, так и чувство стыда. Среди предметов гордости в прошлом они выбирают исторические события, произошедшие в России до 1917 г.[56] (табл. 10).

Таблица 10

История до 1917 г. как предмет гордости
и частота испытывания гордости и стыда, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
Петр Великий и его эпоха	военные победы (до 1917 г.)
Доли групп	100	5	3
Вопрос: "Вам приходилось или не приходилось испытывать гордость за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось			2
Часто
Редко
Вопрос: "Вам приходилось или не приходилось испытывать чувство стыда за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось		8	7
Часто
Редко

Распределение ответов респондентов данных групп близко к распределению ответов на те же вопросы в группах, отмечавших "сильную армию" и "спортивные достижения", и это кажется совершенно оправданным. Прошлые победы в войнах безусловно способствуют созданию образа "сильной армии", а временной промежуток, отделяющий эти победы от современности и в значительной мере снимающий фактор трагизма потерь, приближает эти победы по типу переживаний к спортивным состязаниям.

Однако между этими группами есть и существенная разница (табл. 11).

Таблица 11

История до 1917 г. как предмет гордости
и приоритетное чувство в отношении страны, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
Петр Великий и его эпоха	военные победы (до 1917 г.)
Доли групп	100	5	3
Вопрос: "Какое чувство в отношении нашей страны у Вас возникает чаще – гордость или стыд?"
Гордость
В равной мере гордость и стыд
Стыд

Если у тех респондентов, которые отмечали "спортивные достижения" и "сильную армию", стыд заметно доминирует над гордостью, то у рассматриваемой группы респондентов доминанты стыда и гордости практически уравновешены. Очевидно, что ответы первой группы респондентов связаны исключительно с советским временем. Спорт локализуется советской эпохой по определению, а большинство высказываний, посвященных армии, носят персонифицированный характер.

· "Гордость за нашу армию"; "за российскую армию – когда принимал присягу" (открытый вопрос).

Локализация тех или иных событий в советском прошлом вольно или невольно побуждает респондента к сравнению с настоящим, которое априори оказывается не в пользу последнего.

Локализация же объектов гордости в далеком историческом прошлом – вплоть до Куликовской битвы – позволяет испытать гордость за страну, не отягощенную, не девальвированную никакими сравнениями, и в таком случае предметы гордости могут уравновесить или перевесить причины стыда, кои в большинстве случаев, как мы уже отмечали, лежат в области повседневности.

И наконец – четвертая группа респондентов, "гиперпатриотическая". Сразу оговоримся, что неоднородность состава группы подразумевает дальнейшее уточнение специфики структуры ее отношения к родной стране, соотношения у респондентов базовых чувств в отношении к ней.

Наибольшую гордость за Отчизну здесь внушает представление о "силе духа народа".

· "Мы все выстоим, выдержим, как бы нас ни сломили"; "национальный характер, умение справляться с трудностями" (открытый вопрос).

Характерно, что данная категория встречается среди объектов гордости как в прошлом, так и в настоящем.

· "Несгибаемость нашего народа перед трудностями"; "долготерпение народа"; "народ терпеливый – как только над ним ни издевались!" (открытый вопрос).

Как видно, содержание ответов от временной локализации практически не зависит.

Всего эта группа респондентов составляет немногим менее 4% выборки. Две трети респондентов данной группы (68%) часто испытывали гордость за страну (в среднем по выборке этот показатель составил 51%), и только 38% часто испытывали чувство стыда (в среднем по стране – 48%). Соответственно доля тех, кто чаще испытывал гордость, превосходит долю тех, кто чаще испытывал стыд, на 15 п. п. (39% против 24%), тогда как в целом это соотношение выглядит как 26% к 39%, и разница составляет 13 п.п. в "пользу" стыда.

В какой-то степени к этой группе примыкают те респонденты, которые в качестве объекта гордости отметили "научные достижения". С первой группой ее сближает качественная идентичность ответов вне зависимости от временной локализации, а по отношению к современности высказывания одной группы могут дополнять высказывания другой: "Наука, выживающая вопреки всему" (табл. 12).

Таблица 12

Сила духа народа и научные достижения как предмет гордости
и частота испытывания гордости и стыда, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
сила духа народа	научные достижения
Доли групп	100	4	3
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать гордость за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось			0
Часто
Редко		16
Вопрос:"Вам приходилось или не приходилось испытывать чувство стыда за нашу страну, и если да, то часто или редко?"
Не приходилось
Часто		38
Редко

В отношении гордости и стыда за нашу страну группа респондентов, отметивших "научные достижения", находится ближе к основному тренду распределения ответов, однако выделение этой группы из общей выборки и сопоставление ее с группой отмечающих "силу духа" мы производим, опираясь на следующие данные (табл. 13).

Таблица 13

Сила духа народа и научные достижения как предмет гордости
и приоритетное чувство в отношении страны, %

	Все	Вызывает гордость в историческом прошлом…
сила духа народа	научные достижения
Доли групп	100	4	3
Вопрос:"Какое чувство в отношении нашей страны у Вас возникает чаще – гордость или стыд?"
Гордость
В равной мере гордость и стыд
Стыд		24	24

Как видим, в отличие от основной выборки, у двух этих групп наблюдается заметное доминирование гордости за страну над чувством стыда.

И "сила духа народа", и наука – при всей метафизичности первого и материалистичности второго – равным образом