Раздел I. Методология системного исследования экономической и социокультурной реальности

Методология системного исследования возникла не вдруг и не в лоне экономического и социокультурного знания. Более того, и сего­дня находятся люди и аргументы, противопоставляющие естествен­нонаучное и экономическое, социокультурное знание. Однако сегодня никто не может и возразить против того, что существует методология научного исследования, которая включает в себя общенаучные мето­ды, критерии и нормы научного познания, модели анализа научного открытия и исследования, общие закономерности развития науки и обоснования ее результатов. Для целей нашего исследования важно выявить специфику методологических подходов экономического, со­циокультурного и гуманитарного знания, которые в силу междисцип­линарной разобщенности не обеспечивают целостное рассмотрение системных объектов, но являются ступеньками к методологии сис­темного исследования.

В развитии методологии научного познания можно обнаружить тенденцию, в соответствии с которой представители естествознания распространяют объективные методы своих наук на экономическое, социокультурное и гуманитарное знание и этим самым пытаются унифицировать свои методы исследования в разных науках. Эта ме­тодологическая позиция, игнорирующая специфику социально-экономического и гуманитарного знания, связанную с необходимо­стью исследования субъективной деятельности людей, естественно, была встречена негативно.

Однако следует отметить, что сама по себе попытка подвести под экономическое, социокультурное и гуманитарное знание объектив­ную основу должна оцениваться положительно, и эта традиция начи-

¹ См. об этом: Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975.

Лакотос И. Методология научных исследовательских программ // Вопро­сы философии. 1995. № 4.

Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983.

Рузавин Г.И. Логика и методология научного поиска. М.: Мысль, 1986.

Рузавин Г.И. Логика и аргументация. М.: ЮНИТИ, 1997.

Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М.: ИФ РАН, 1992.

Микешина Л. А. Методология научного познания в контексте культуры. М: Мысль, 1992.

Пригожий И., СтенгерсИ. Порядок из хаоса. М.: Прогресс, 1986.

Флоренский П.А. У водоразделов мысли // Соч. Т.2. М.: Правда, 1990.

Философия и методология науки / Под ред. В.И. Купцова. М.: Аспект-Пресс, 1996.

налась с родоначальника позитивизма Огюста Конта, который пы­тался, опираясь на объективные методы естествознания, создать науку об обществе, исключающую умозрительные, спекулятивные теории.

Ближе всех, с позиции объективности к естественнонаучным мето­дам находится экономика, исследование которой в силу ее сложности и многообразия не может начинаться с законченного целого, каким она представлена в чувственном созерцании.

Необходимость упрощения экономических явлений диктует в ка­честве первого метода их исследования общий для всех наук метод абстрагирования, обозначающий отвлечение и выделение определен­ных объектов, явлений, процессов, а также их свойств, особенностей и отношений.

Это отвлечение осуществляется с целью упрощения исследова­тельской ситуации, чтобы начинать изучение с самого первого и про­стейшего элемента или отношения. К примеру, приступая к изучению зависимости между спросом и предложением товаров и услуг в ры­ночной экономике, анализируют самое элементарное отношение меж­ду количеством и ценой товара, которое покупатели наблюдают еже­дневно, и устанавливают, что чем выше цена, тем меньше спрос. Од­нако эта закономерность не исчерпывается только ценой товара, спрос зависит от доходов, от налогов, от особенностей предложения, от производства товаров и т.д. Уже на уровне микроэкономики прихо­дится отходить от этих факторов. С переходом исследования на мак­роэкономический уровень приходится абстрагироваться от других особенностей. К примеру, вместо спроса и предложения на отдельных рынках анализируют совокупный спрос и предложение, рассматрива­ют показатели валового внутреннего продукта (ВВП), национального дохода (НД) страны и т.п.

Таким образом, абстрагирование как метод является элементом экономического исследования, при котором сложный экономический процесс или система в целом расчленяются на составные элементы, части или подсистемы, в числе которых — производство, обмен, по­требление и распределение. В свою очередь и эти подсистемы расчле­няются на элементы, которые изучаются в абстракции (отвлечении) от других. Весь этот этап экономического исследования принято назы­вать аналитическим, а метод — экономическим анализом.

Но поскольку на этом этапе не достигается целостное знание эко­номической системы, то переходят к следующему, синтетическому,

См. об этом: Конт О. Курс позитивной философии. Т. IV. М.: Прогресс, 1993; Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс - Поли­тика, 1992; Проблемы теоретической социологии: Сб. ст. / Под. ред. А.О. Бо-роноева. СПб.: С-Петерб. ун-т, 1994; Пэнто Р., Гравитц М. Методы социаль­ных наук. М.: Прогресс, 1972; Рузавин Г.И. Основы рыночной экономики. М.: ЮНИТИ, 1997.

этапу, на котором происходят объединение, синтез абстракций в еди­ную экономическую теорию.

Раскрывая методологию экономического исследования, подчерк­нем, что экономическая теория, как и другие науки, опирается на фак­ты, их анализ и классификацию, позволяющие раскрыть хозяйствен­ные отношения между работниками, их интересы, потребности, сти­мулы, мотивы. Специфика экономических фактов заключается в тем, что к ним относят не реальные явления или процессы экономической жизни, а суждения об этой реальности, которые, по преимуществу, связаны с межличностными и коллективными отношениями. Эконо­мические факты, в отличие от фактов социальных, имеют свой мас­штаб в форме денег, с помощью которых измеряют состояние как отдельных элементов, так и экономической системы в целом. Как правило, экономическое исследование основывается не на отдельных фактах, а на их совокупности, которая определяется как статистиче­ ская. Статистическое обобщение носит правдоподобный, вероятност­ный характер, потому что опирается на факты, касающиеся части объ­ектов, а заключение адресуется всей их совокупности, что всегда со­держит возможность выявления фактов, опровергающих обобщение. Статистические обобщения очень часто используются в качестве ос­новы для экономических прогнозов, и понятно, что они не могут быть такими же достоверными, как в естествознании. Но у них есть свой запас основательности и надежности, связанный с количественным, денежным измерением экономических процессов.

Статистические обобщения не только являются основой прогно­зов, но и исходным пунктом для постановки проблем, а также выдви­жения гипотез и моделей их разрешения. Необходимость теоретиче­ской и методологической постановки экономической проблемы свя­зана с противоречием между экономическими фактами и устареваю­щими способами их объяснения. В качестве предварительного теоре­тического разрешения проблемы выдвигается несколько гипотез, по­зволяющих прогнозировать новые экономические процессы, а воз­можность их количественного измерения допускает использование математических моделей для исследования хозяйственной деятель­ности в теоретической и прикладной экономике. Продуктивность мо­делирования заключается в том, что посредством точного математи­ческого исчисления выражаются не только результаты текущей хо­зяйственной деятельности, но и прогнозируется дальнейшее развитие предприятий или отраслей экономики.

Следующий этап становления методологии экономического иссле­дования связан с выявлением объективных законов развития эконо­мики, подчеркивающих, что в сфере хозяйственной деятельности лю­дей существуют регулярность, устойчивость и инвариантность, ко­торые поддерживают определенный порядок. При характеристике

устойчивости и порядка обычно употребляют понятие экономическо­го закона, который носит объективный характер.

Обратим внимание на то обстоятельство, что социальная объек­тивность отличается от объективных законов, действующих в приро­де, потому что реализуется не стихийно, а через сознательную, целе­направленную деятельность людей, преследующих свои интересы. Отличая эту особенность, основоположник классической экономиче­ской теории Адам Смит писал: «Каждый отдельный человек старается употреблять свой капитал так, чтобы продукт его обладал наибольшей стоимостью. Обычно он и не имеет в виду содействовать обществен­ной пользе и не сознает, насколько содействует ей. Он имеет в виду лишь собственный интерес, преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае он невидимой рукой направляется к цели, кото­рая не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интере­сы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им». «Невидимая рука», управляющая механизмом ценообразования на рынке, — фун­даментальная идея, оплодотворяющая классическую экономическую теорию, в соответствии с которой рынок сам себя регулирует и не приемлет управляющего вмешательства государства. Возникающий при этом вопрос о том, как объяснить процесс саморегулирования рынка и установления равновесия между спросом и предложением, экономическая наука с позиций собственной методологии ответить не могла и заимствовала из кибернетики принцип отрицательной обрат­ной связи, ранее использованный биологами, заметившими сходство между функционированием рынка и жизнедеятельностью организ­мов. Обнаружилось, что как живые организмы поддерживают дина­мическое равновесие основных жизненных параметров, т.е. состояние ' гомеостаза, так и рынок способен регулировать и поддерживать дина­мическое равновесие между спросом и предложением. При этом по­нятие динамическое равновесие истолковывается как относительное, при котором цены на рынке колеблются вокруг средних величин. Из экономистов первым на эффективность методологического принципа отрицательной обратной связи в экономике обратил внимание Нобелевский лауреат Фридрих фон Хайек, который полагал, что порядок и равновесие на рынке сводятся к «взаимоприспособлению индивидуаль­ных планов и осуществляются по принципу, который мы вслед за ес­тественными науками... стали называть «отрицательной обратной связью». Приведенные примеры говорят о необходимости преодоле­вать ограниченность частнонаучных методов при исследовании слож-

¹ Смит А. Исследования о природе и причинах богатства народов. М.: I Соцэкгиз, 1962. С. 332.

² Хайек Ф. Конкуренция как процедура открытия // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 12. С. 10.

ных самоорганизующихся и самоуправляемых систем. Ниже мы спе­циально остановимся на новой концепции самоорганизации и само­управления, базирующейся на синергетических представлениях в ис­толковании социокультурных явлений, здесь же, применительно к методологии экономического исследования систем, подчеркнем, что принцип невидимой руки и экономической свободы доказывает, что сложноорганизованная, развивающаяся система может эволюциони­ровать и процветать без центрального управления, а согласие с ней — достигаться без конфликтов, на основе компромиссов. С точки зрения синергетики, исходным принципом для развития и описания систем­ных объектов является саморазвитие, и с этой методологической по­зиции социально-экономические процессы следует рассматривать как самоорганизующиеся, в которых согласование целей, интересов и мо­тивов действующих участников происходит не на индивидуальном, а на уровне надындивидуальном, что обеспечивает отбор и коррекцию жизнеспособных ценностей, обеспечивающих прочный экономиче­ский порядок. При этом следует подчеркнуть, что, во-первых, объек­тивный характер экономических законов не может истолковываться как адекватный законам развития природы, а во-вторых, экономиче­ская и социокультурная жизнь сложноорганизованной системы может самоуправляться ценностями организационной культуры, которая выступает механизмом согласования интересов, моральных и право­вых принципов, норм, опыта и традиций.

Дальнейшее развитие методология исследования экономической жизни получает в экономических теориях, наиболее основательные из которых и по сей день являются парадигмами исследования. Первой в этом ряду стоит классическая теория экономики, опирающаяся на закон стоимости, в соответствии с которым стоимость товаров опре­деляется общественно необходимым трудом, затраченным на произ­водство. Исходя из такого понимания, эта теория получила название трудовой теории, или теории стоимости. У истоков ее стоял А. Смит, идеи которого в дальнейшем развили Рикардо, Милль и Сэй.

Классическая теория формировалась в условиях развития свобод­ной конкуренции, отсутствия монополий, спадов и кризисов в произ­водстве, и это убеждало в том, что рыночная система обеспечивает стабильное, устойчивое развитие экономики. В этих условиях Сэй формулирует закон, в соответствии с которым производство само соз­дает потребление, а это, как он полагал, значит, что весь произведен­ный обществом продукт потребляется за счет всего дохода, получен­ного за его производство. При таком понимании исключались спад и

¹ См. Миль Дж. С. Основы политической экономии. М.: Прогресс, 1980; Рикардо Д. Начало политической экономии и налогового отношения. Гл. 2-6// Антология экономической классики: В 2-х т. М.: Экономика, 1993. Т. 1; Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. М.: Экономика, 1995.

перепроизводство, а производство и потребление выглядели адекват­ными друг другу. В том случае, когда не весь доход идет на потребле­ние, а часть его идет на сбережение, сбережения за определенный процент идут в банк, потом в виде кредитов под процент даются предпринимателям, а последние инвестируют их в производство. При такой схеме распределения и движения доходов процентная ставка, как полагали классики-экономисты, является регулятором сохранения стабильности производства, обеспечения полной занятости и сниже­ния безработицы. Ограниченность классической экономической тео­рии обнаружилась с появлением монополий, кризисов и спадов про­изводства. Конструктивную и основательную критику этой теории сделал К. Маркс. Признавая идею классиков о том, что стоимость то­варов создается трудом, он сформулировал положение о прибавочной стоимости, которая также создается трудом, но идет в карман капи­талистам и служит источником эксплуатации наемных рабочих.

Классической экономической теории, или теории стоимости, в ко­торой саморегулирование рыночной экономики является фундамен­тальным методологическим принципом, противостоит экономическая теория Кейнса, в соответствии с которой в рыночной экономике не существует механизма универсального саморегулирования, обеспечи­вающего занятость и исключающего безработицу, а значит, государ­ство должно играть активную роль через проведение фискальной и денежно-кредитной политики. Главная цель экономической теории Кейнса заключалась в ликвидации спада производства и увеличении его реальных объемов путем снижения налогов и увеличения государ­ственных закупок. Кейнс своей теорией заложил основы макроэконо­мики, методологический ресурс которой востребован современной экономической наукой.

Как и в случае с классической экономической теорией, теория Кейнса была скорректирована жизнью и раскритикована, так как не подтвердились предсказания кейнсианцев о кризисе производства после окончания Второй мировой войны. Кризис не наступил, но во многих странах усилились инфляционные процессы, и в этих условиях доминирующей становится монетаристская теория, выдвинутая Фридменом.

Как и экономисты-классики, монетаристы выступили против вмешательства государства в регулирование рыночных отношений, полагая, что рациональная денежно-кредитная политика, исключаю­щая волюнтаризм и произвол в изменении курса, позволит преодолеть инфляцию. Монетаристы полагали, что денежно-кредитная политика в долгосрочной перспективе будет оптимальной в том случае, если

¹ Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег: Пер. с англ. // В I кн. Избранные произведения. М.: Экономика, 1993. Т. 1.

См.: Фридмен М. Капитализм и свобода. М.: Экономика, 1992.

рост денежной массы составит Ъ-А% от увеличения реального с|бъема ¹ производства. Фридмен и монетаристы обращали внимание на:психо­логическую сторону вмешательства правительства в экономическую и финансовую жизнь в периоды спада и депрессии, которая порождает у людей иллюзию необходимости и полезности регулирования рынка со стороны государства.

Монетаристская и классическая экономические теории в их мето­дологическом значении делают акцент на процессах самоорганизации и самоуправления экономических систем, предвосхищая таким обра­зом методологию системного исследования и синергетические пред­ставления в ней.

Кейнсианская теория, в противовес им, акцентируется на роли го­сударства в регулировании рынка в условиях кризиса, спада или де­прессии.

Как показала жизнь, ни одна из них не является самодостаточ ной и адекватной процессам экономики, но вместе с тем, описывая as раз­личные состояния, они дополняют друг друга, реализуя свои методо­логические функции.

Методология экономических исследований, кроме фундаменталь­ных теорий, пытающихся дать целостную картину экономики, включает в себя и частные теории, на основе которых исследуются различные экономические стороны и процессы: производства и обмена, по­требления и распределения, ценообразования и т.п. С точки зрения становления системных представлений об экономике важно подчерк­нуть, что эти теории субординированы и выстраиваются в соответствии с иерархическим принципом, по которому понятия и законы част­ных теорий конкретизируют понятия и законы общих теорий,: харак­теризующих не только структуру, но и динамику, эволюцию экономических систем.

Представление о динамических и статистических процессах: эко­номической жизни в научной теории впервые обосновал Милли, опи­раясь на идею ньютоновской механики об обратимых и равновесных процессах. Эволюционная идея, оплодотворившая впоследствии ме­тодологию системного исследования, особенно обстоятельно пред­ставлена в работе русского экономиста Н.Д. Кондратьева «Проблемы экономической динамики». Кондратьев под эволюционными или не­обратимыми процессами понимал изменения в экономике, проте­кающие в одном направлении и не имеющие тенденции возвращаться к прежнему состоянию. К обратимым он относил процессы, которые при определенных состояниях экономики могли возвращаться к прежнему исходному положению. В качестве примера он приводил сезонные колебания экономической конъюнктуры, промышленные

¹ См.: Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. М.: Эконо­мика, 1989.

1.1

циклы длительностью от 7 до 11 лет и открытые или большие эконо­мические колебания конъюнктуры («волны Кондратьева») с длитель­ностью от 50 до 60 лет.

Таким образом, и эволюционные необратимые процессы и теории, их описывающие, убеждают в том, что фундаментальным источником эволюции любых систем является их самоорганизация, осуществ­ляющаяся в разных системах специфическим образом. В экономиче­ской системе, развивающейся на материальной производственной ос­нове, эволюционные изменения связывают с переходами от одного технологического уклада к другому, а нередко и саму экономическую эволюцию сводят к технологической, с чем трудно согласиться. Конечно, неубедительно возражать против того, что технический про­гресс во многом предопределяет развитие материального производст­ва, повышение производительности труда и в целом экономический рост, но при этом следует иметь в виду, что многое зависит не только от технологии, но и от людей с их знанием, опытом, традициями, нормами поведения, которые формируются культурой, в нашем случае культурой управления, в процессе социальной самоорганизации.

Именно социальные самоорганизация и самоуправление и основан­ная на них эволюция обеспечивают развитие не только технологиче­ских укладов, но и всей социально-экономической системы общества. Подчеркнем особо, что социальная самоорганизация в условиях рын­ка при обнаружении ее сбоев может корректироваться рациональной государственной макроэкономической политикой, осуществляемой ' под контролем народа и с учетом самоуправленческого потенциала системы, ее самобытности и направленности развития.

Понимание методологии системного исследования не может быть полным, особенно для экономического и социокультурного знания, если не будет раскрыт вклад в становление этой методологии методов социального исследования. В наиболее систематическом виде эти методы стали осознаваться в социологии, которая из разрозненных наблюдений фактов и процессов общественной жизни, а также их объ­яснений на основе гипотез выросла в науку об обществе и социальной деятельности людей.

Возникновение социологии связывают с французским философом | Огюстом Контом, который в 1838 году дал ей название. Конт, ориен­тируясь на естествознание, призывал развивать социологию как соци­альную физику, то есть изучать объективные факты социальной жиз­ни и законы, их объясняющие. Несмотря на абсолютизацию методов естествознания, породивших философский позитивизм, в целом мето­дологическая позиция О. Конта способствовала становлению научной социологии.

-------------------------------

См.: Конт О. Курс позитивной философии. Т. IV.

Идеи Конта получили дальнейшее развитие в научных трудах анг­лийского социолога Герберта Спенсера, который не только исследовал роль социальных законов в объяснении общественных процессов, но и обращал особое внимание на методологию изучения эволюции общества. Испытывая сильнейшее идейное влияние эволюциониртг-ской теории Ч. Дарвина, Г. Спенсер полагал, что общество так же, как и живая природа, эволюционирует по принципу выживания наиболее приспособленных и не нуждается в социальных реформах.

Конкретное изучение и становление методов социологии началось после исследований французского ученого Эмиля Дюркгейма, кото­рый полагал, что социология должна уходить от общих рассуждении об отношении социальных и биологических явлений и обращаться к конкретным фактам. В работе «Метод социологии», вышедшей: в 1895 году, Дюркгейм сформулировал правила, позволяющие опреде­лять, наблюдать, объяснять и доказывать социальные факты. Эти ме­тоды и по сей день помогают исследователям понимать специфику социальных процессов и видеть различия социального и индивидуального, объективного и субъективного, социологического и психоло­гического, что принципиально отличает Дюркгейма от его предшест­венников в понимании и объяснении социальных фактов. Дюркгейм; подчеркивая объективный характер социального факта, пояснял этотем, что носителем его является не индивид, а социум, то есть группа, коллектив или общество в целом, и поэтому такой факт не только независит от индивидуального сознания, но и оказывает на него воздей­ствие или давление. Эта методологическая позиция нашла свое подтверждение в реальных жизненных ситуациях, когда по отношению к индивидам применяют не только меры морального воздействия, но и принуждения, заставляющие их выполнять правовые законы и прави­ла нравственного поведения.

Обосновывая объективный характер социальных фактов, Дюрк­гейм в своем первом правиле предложил рассматривать социальные факты как вещи, противопоставив таким образом их идеям, а свое понимание социологии — взглядам Конта и Спенсера. Дюркгейм по­лагал, что вся предшествующая социология обращалась не к объек­тивным существующим социальным явлениям, а к идеям, которые выдавались за факты.

Особое внимание Дюркгейм обратил на объяснение социальных фактов, подчеркнув специфический характер законов, на основе кото­рых такое объяснение делается. По мнению Дюркгейма, социологиче­ские законы не должны подменяться психологическими, что имело место у Конта и Спенсера и приводило к субъективному взгляду; на методы социологии. Сторонники субъективного подхода исходили из того, что общество состоит из индивидов, а значит, объяснение и то-

¹ См.: Дюркгейм Э. Социология. М.: Канон, 1995.

\3

кование социальных фактов должны основываться на психологиче­ских законах.

Возражая против субъективного подхода, Дюркгейм уже в свое время предвосхитил, как сказали бы мы, выражаясь современным языком, представления о системных качествах и методах их истолко­вания. Он справедливо считал, что наличия индивидуального созна­ния недостаточно для понимания общества как системы, ибо систе­мы, даже состоящие из одинаковых элементов, могут быть различ­ными, к примеру, живая и неживая клетки состоят из молекул и ато­мов, но не являются одинаковыми, их различие определяется струк­турой, то есть характером взаимодействия между элементами. Дюрк­гейм такому взаимодействию дал название «ассоциация», которое вбирает глубокий смысл системных представлений, характеризуемых сегодняшним понятием «структура». «... Общество, — подчеркивал Дюркгейм, — не простая сумма индивидов, но система, образованная их ассоциацией и представляющая собой реальность Suigenesis (осо­бого рода), наделенную своими особыми свойствами».

Сегодня эти свойства в методологии системного исследования на­зывают системными качествами, которые носят, как выразился бы в наше время Дюркгейм, «надэлементный», или, по его терминологии,; «надындивидуальный» характер. Таким образом, основу социологиче­ского объяснения Дюркгейм видел в методе, устанавливающем связи причинной зависимости социальных явлений, по сегодняшней терми­нологии, функциональной зависимости, получившей свое дальнейшее развитие в структурно-функциональном подходе к социологии.

Методологию, разработанную Дюркгеймом, иногда определяют как «социологизм», одинаково противопоставленный социально-психологическим и естественнонаучным абсолютизациям в обосновании, понимании и интерпретации методологии социального исследования.

На становление методологии социального знания огромное влия­ние оказала научная деятельность Макса Вебера² (1864—1920), мето­дологическая позиция которого была противопоставлена принципам Э. Дюркгейма. Вебер полагал, что ни общество, ни другие социальные организации и коллективы не могут быть субъектами действия, поскольку они, эти действия, должны нести какой-то субъективный смысл, а им обладают только индивиды. Исходя из того что действия индивидов осмыслены, социология как наука об обществе, состоящем из индивидов, должна быть «понимающей», способной истолковывать смыслы и действия индивидов. Если мы вернемся к взглядам Дюркгейма, то увидим, что он не отрицал принадлежности мысли индивидам, но при этом подчеркивал, что социальные факты и общество ока-

Дюркгейм Э. Социология. М.: Канон, 1995. С. 119. ² Вебер М. Избранные произведения. М: Прогресс, 1990.

зывают на индивидов большее воздействие, чем их собственные мыс­ли. На методологическую позицию Вебера оказала очень сильное воз­действие доминирующая среди немецких ученых в конце XIX века антипозитивистская позиция против естествознания, которое пыта­лось унифицировать свои законы и распространить их на все науки. Сильным моментом антипозитивистской методологической установки является убеждение в том, что при изучении общества нельзя абстра­гироваться от целей, намерений и смысла деятельности людей. Эту позицию наиболее полно выражал В. Дильтей, который в качестве методологии науки о духовной деятельности выдвинул герменевтику (искусство толкования текстов). Вебер, восприняв идею понимания и истолкования от Дильтея, не противопоставлял социально-гуманитарное познание естественнонаучному и не ограничивал пони­мание социальных фактов и явлений психологическим процессом вчувствования и вживания в духовный мир людей, осуществляющих деятельность. «Социология, — писал Вебер, — есть наука, стремя­щаяся, истолковывая, понять социальное действие и тем самым кау­зально объяснить его процесс и воздействие». При этом под действи­ем Вебер понимал такое поведение человека, которое имеет субъек­тивный смысл и соотносится на его основе с действием других людей. Уточняя свое понимание, он характеризует действия, совпадающие по смыслу и ориентированные на других людей социальными действия­ми, субъективный смысл которых отличает их от инстинктивного по­ведения, подражательных действий и даже от хозяйственной деятель­ности, если она не ориентирована на других людей, т.е. социально не ориентирована. Заметим, что сегодня, когда, к примеру, употребляют термины — социально ориентированная система и т.п., люди, не зна­комые с социологической теорией Вебера, сами того не осознавая, становятся на его методологические позиции.

Понятие социального действия, полагал Вебер, не только позволя­ет точно определить предмет социологии и методы ее исследования, но и ее взаимоотношения с другими науками. Социологию отличает от естествознания то обстоятельство, что естествознание, изучая природу, не раскрывает смыслов, так как ее предметы и явления ими не обладают, а социология требует понимания своего предмета иссле­дования, связанного с раскрытием смысла социальных действий, но­сителями которых являются мыслящие и определенным образом взаимодействующие индивиды. Но это, по Веберу, вовсе не означает, что социология должна отвергать укоренившийся в естествознании каузальный (причинный) метод объяснения, так же как сводить про­блему понимания на психологический уровень, а социологию считать частью психологии.

¹ Вебер М. Избранные произведения. С. 602.

I

Вебер делает вывод о том, что ни общество, ни учреждения, ни коллективы не являются реальными субъектами социального действия на том основании, что носителями действий, имеющих смысл являются люди. Такой подход прямо противоположен методологиче­ской позиции Дюркгейма, считавшего, что первичными по отноше­нию к мыслям и чувствам являются социальные факты, которые ог называл вещами, и, с этой точки зрения, для социологии исходными к определяющими могут быть такие реальности, как государство, семья и другие социальные общности.

Веберовская методологическая позиция, основанная на понима­нии, позволила ему не только установить различие между социологи­ей как обобщающей или генерализирующей наукой и историей, но и сформулировать положение об идеальных типах как важнейшего вклада в разработку методологии социального исследования. Идеаль­ный тип у Вебера — это мысленная конструкция, создаваемая «по­средством одностороннего усиления одной или нескольких точек зре­ния», которые «складываются в единый мысленный образ».

С формальной точки зрения, идеальный тип, выражаясь современ­ной терминологией, это идеальная модель социального явления, кото­рая, как считал Вебер, в реальной действительности не существует, но позволяет установить, насколько реальность расходится с идеализа­цией. К примеру, мысленно усиливается положение о том, что на рынке господствует свободная конкуренция, при которой каждый участник не имеет никаких преимуществ. В реальной жизни такие действия никогда и нигде не существовали, но идеальный тип (иде­альная модель) позволяет установить различие между идеальным р. реальным рынком и на этой основе выявить другие характеристики И причинные связи его элементов. «Идеальный тип, — считал Вебер, не гипотеза, он лишь указывает, в каком направлении должно идти образование гипотез».

Социология в представлении Вебера, как и любая обобщающая наука, через типовые понятия и общие правила достигает большей однозначности своих понятий, глубины проникновения в смысл соци­альных действий и поведения и, в этом смысле, становится понимаю­щей социологией.

Ретроспективное рассмотрение методологических позиций Дюрк­гейма и Вебера позволяет оценить их вклад в становление современ- i ной методологии социального исследования. Рассматривая методоло- '

См.: Вебер И. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. Вебер полагал, что история «стремится дать каузальный анализ и каузаль­ное сведение индивидуальных, обладающих культурной значимостью действ вий», а социология «конструирует... типовые понятия и устанавливает общие правила явлений и процессов». Указ. произв. С. 621-622. Вебер М. Избранные произведения. С. 390. ³ Там же. С. 389.

гию с разных сторон, они, вместе с тем, затрагивали ее фун,; |альную проблему о соотношении индивидуального и общего в альном поведении и действии. Дюркгейм, акцентируясь на при те общего над индивидуальным, пытался обосновать социальнс ствие индивида исходя из социально-исторических закономер] развития конкретного общества на определенном этапе его раз 11ри таком подходе было не ясно, каким образом возникают эти.лкономерности, если они не учитывают действия индивидов. I очередь М. Вебер, опираясь на мысли и чувства индивидов, их мание исторических и социокультурных реальностей, преде общее как итог субъективного выбора. В результате объекп подход к методам социологии, заимствованный из естествозш абсолютизация субъективности, связанной с сознательной де. ностъю индивидов, искажали исследовательский процесс в со гии. Этим и определялись очередные задачи методологии соцш исследований: рационально синтезировать в методе объектш подхода с учетом целесообразной деятельности индивидов, их интересов и мотивов поведения.

Современная социология, решая эти задачи, опирается на а ческие методы и социальный эксперимент, а также на общесо

гические концепции или парадигмы исследования: струю

функциональную, социально-конфликтную и символически-ит тивную.

Эмпирические методы социологии охватывают самые раз; аспекты и стороны социальной действительности, касающиеа шений, процессов, а также институтов общества: семьи, госуди— партий, систем образования, здравоохранения, пенсионного об< ния, молодежных и женских организаций, различных общееп движений и т.п.

Самым распространенным эмпирическим методом исслед

социальных явлений и процессов являются социологические о

базирующиеся на репрезентативной выборке из всей обсле; популяции, к которой в социологии относятся все люди. А пос обследовать всю популяцию не представляется возможным, то ветствии со статистическими принципами делается выборка, а,;

но представляющая структуру популяции. Для получения дои

ных результатов опроса иногда прибегают к стратифициро выборке, разделяющей всю популяцию на страты (группы), и рых затем выбирают отдельных индивидов, обеспечивая, такиг (ом, одинаковые представительства обследуемых групп. На

> i атистического анализа выборки исследователями делается г относительно всей популяции или ее страты, который являете нтностным заключением, методом рассуждения от частного в | му. Техника проведения исследуемой выборки вищпгаепкхе

личные формы: опрос, интервью, наблюдения, но чаще всего именно опрос по специально разработанным анкетам.

К эффективным эмпирическим методам исследования относится включенное наблюдение, при котором исследователь непосредственно участвует в работе обследуемой группы в качестве ее члена. Этот ме-| тод исследования особенно распространен среди антропологов и эт-j нографов при исследовании социальных отношений, обычаев и куль-1 туры аборигенов. Такие исследования несут на себе печать субъек­тивных оценок, которые могут быть преодолены в процессе постанови ки социального эксперимента, главное назначение которого — под-] тверждение или опровержение выдвигаемых гипотез. Социальный' эксперимент в качестве своей цели ставит установление причинной связи, или, как принято сегодня говорить, функциональной зависимо­сти между социальными фактами и явлениями. В социологии этот метод не получил широкого распространения в силу целого ряда со­циальных трудностей. Как известно, социальный эксперимент прово­дится в группах и коллективах, которые в процессе наблюдения в си-¹ лу разных причин могут менять свое поведение, а это влияет на точ­ность результатов эксперимента. К этому следует добавить, что экс­перимент трудно поддается воспроизведению и количественному из­мерению, а его так называемые переменные, то есть причины, дейст­вия и следствия, которые обладают тенденцией к постоянному изме­нению, позволяют выявлять только корреляционные, но не причин­ные связи. В силу этого в социологии преобладающими остаются эм­пирические методы исследования. Однако ни одна наука не может развиваться без теоретических исследований, и на сегодняшний день в социологии, как уже было сказано, выделяют структурно-функциональную, социально-конфликтную и символически-интерактивную общесоциологические концепции, которые являются методологическими парадигмами социальных исследований.

Специфика структурно-функциональной парадигмы заключается в том, что она видит и интерпретирует общество как систему взаимо­связанных и взаимодействующих социальных структур, выполняю­щих в нем определенную функцию. Такой подход к рассмотрению общества имеет давнюю традицию, у истоков которой стоял О. Конт. Он полагал, что общество — это совокупность множества взаимосвя­занных, взаимосогласованных элементов, поддерживающих его рав­новесие и обеспечивающих упорядоченное изменение по законам со­циальной статики и динамики, которые должны изучаться социологи­ей. Этот подход был воспринят Г. Спенсером, который предложил его интерпретацию, основываясь на аналогии между человеком и общест­вом, в соответствии с которой взаимодействующие элементы струк­туры общества обеспечивают его стабильность и развитие так же, как структура человека, состоящая из скелета и его организма, поддержи­вает в нем жизнь. Такая позиция, ОСНОМННая на натуралистическом I

понимании роли структуры и функции целостных систем, была за­метным шагом в формировании структурно-функциональной пара­дигмы, однако поверхностная аналогия между человеком и общест­вом затеняла особенности последнего как целостной системы. Наибо­лее существенный вклад в обоснование и разработку структурно-функциональной парадигмы внес американский социолог Тали от 11арсонс (1902-1979), который сформулировал ее специфические по­ложения. Общество, по Парсонсу, представляет систему функцио­нально взаимодействующих частей, которые обеспечивают его жиз­недеятельность как целого, устойчивость и равновесное состояние во времени, а также упорядоченное, исключающее случайное и хаотиче­ское изменение.

В целях своего существования и развития общество, по представ­лениям Парсонса, решает четыре функциональные задачи: адаптиру­ется к окружающей среде, формирует и осуществляет дальнейшие цели, добивается своей интеграции и поддерживает определенные структуры действия. Главная идея структурно-функциональной па­радигмы в истолковании Парсонса — обеспечить единство и ста­бильность в функционировании общества, что, по мнешпо других социологов, не учитывало решающих воздействий материального производства и новейших технологий на развитие общества. Это за­ставило Парсонса обратиться к исследованию проблем социальных и, прежде всего, количественных изменений в обществе. Парсонсу при­надлежит очень важная идея о роли дифференциации социальных ин­ститутов в эволюции общества, в соответствии с которой его прогресс связан с разделением как функцией существующих институтов, так и возникновением новых институтов с особыми функциями, соответст­вующими очередному этапу эволюции и функционирования общее т-нл.

Основываясь на этом положении, Парсонс делает классификацию эволюции общества и его институтов, в которой выделяет три типа: примитивный, промежуточный и современный. В примитивном об­ществе, основанном на охоте и собирательстве, основным и единст­венным социальным институтом была семья, которая интегрировала и реализовывала функции других институтов. В промежуточном обш е-стве с появлением пастушеских племен и аграрного хозяйства наме­чена дифференциация социальных институтов с отделением религии, однако функции таких институтов, как политика, право, образование и мораль, остаются в лоне и под воздействием семьи. И только в со­временном обществе происходит дифференциация социальных инсти-тугов, которые приобретают самостоятельность. В первую очередь происходят серьезные изменения в экономике, связанные с промыш-10 иной революцией, когда основная экономическая деятельность ст-

_------------------------------

^[ Parsons Т. The Social Systems. N.Y.: Free press, 1964.

деляется от семейного хозяйства и уходит на мануфактуры и фабрики, Изменения в экономике вызвали возникновение, формирование и со-< вершенствование политических, правовых и религиозных институтов.' Динамично развивающаяся экономика в последующем потребовала квалифицированные кадры, что способствовало появлению и станов-) лению института образования.

Таким образом, в контексте структурно-функциональной парадиг^ мы такие социальные институты, как семья, политика, право, религия и образование, посредством согласованного функционирования обес-1 печивают равновесие (статику) и развитие (динамику) общества.

Социально-конфликтная парадигма предполагает исследование общества как системы, в которой социальное неравенство порождает конфликты, а их разрешение приводит к социальным изменениям.) При таком подходе основу конфликтов составляют противоречия в экономических, национальных и т.п. отношениях, разрешение кото­рых может идти различными путями. Революционный путь разреше­ния социальных противоречий, как известно, был предложен К. Мар­ксом, который исследовал конфликты в экономике индустриального капитализма. Оппоненты Маркса, отвергающие революционный путь разрешения социальных конфликтов, считали, что анализа конфлик­тов только в экономической сфере, которой он подчинил развитие всех социальных институтов, недостаточно. Именно поэтому, считали они, и не подтвердились марксовы выводы и предположения. По мне­нию оппонентов Маркса, конфликты следует разрешать путем соци­альных реформ, основой которых должна быть теоретическая и мето­дологическая позиция М. Вебера, четко сформулированная и обозна­ченная им в работе «Протестантская этика и дух капитализма». Ве-бер, воспринимая идеи Маркса о социальных конфликтах, давал им идеалистическое толкование, так как считал, что человеческое созна­ние оказывает не меньшее влияние на развитие общества чем техника и материальное производство. Исходя из признания необходимости учета идей и субъективного подхода в развитии общества, Вебер дал рационалистическую интерпретацию происхождения индустриально­го капитализма, обосновав его отличие от предыдущих обществ и, прежде всего, от феодализма, ориентацией на рациональный подход к ' оценке средств достижения общественных и личных целей. Все преж­ние общества, по Веберу, опирались на традиции и исключали рацио­нальное обоснование средств и способов достижения целей, которое должно учитывать перспективы экономики, политики, технологии, а также индивидуальные и коллективные интересы людей. Отдавая должное методологической позиции М. Вебера, следует подчеркнуть, что рациональная организация общества, способствуя эффективности

Вебер М. Протестантская -пика и Д) К ю;шизма // Избранные произ­
ведения. М.: Прогресс, 1960.

его функционирования, в конечном итоге, приводит к бюрократиза­ции и отчуждению людей от власти, от собственности и т.д. В этом •Опросе у Маркса и Вебера обнаруживалось совпадение взглядов, но преодоление отчуждения Маркс предлагал революционным путем, а Вебер социальными реформами.

В отличие от структурно-функциональной и социально-конфликтной парадигм, которые исследовали развитие общества:яа макроуровне, символически-интерактивная парадигма рассматривала социальные отношения на микроуровне, обращаясь к действиям лю­дей в малых группах и коллективах, а также к мыслям и символам, придаваемым этим действиям. Следует подчеркнуть, что акцент на смысловые значения действий индивидов был не случайным, так как существовал бихевиористический подход к толкованию социального взаимодействия по аналогии с поведением животных, реагирующих на внешние действия, но не придающих им смысла.

Интерактивность в этой парадигме позволяет осмыслить и оха­рактеризовать непосредственные взаимодействия между индивидами на уровне малых групп в самых различных жизненных ситуациях. Это позволяет индивидам приобретать и накапливать опыт общения и взаимодействия с другими людьми, способствует их социализации и СI лновлению личностью. Символически-интерактивная парадигма как методология исследования обеспечивает рассмотрение многих соци­альных и социально-психологических процессов в небольших коллек­тивах, в специфических корпорациях, где люди, осуществляя специ­фическую деятельность, в тоже время приобщаются к общечеловече­ским ценностям и нормам поведения.

Специфическую роль в становлении методологии системного ис­следования играют гуманитарные методы, которые основываются на идеях интерпретации и понимания культуры, истории и духовной жизни. Как известно, основными функциями научного исследования СЧ1 ггаются объяснение известных фактов и явлений, а также предска-игние неизвестных.

Однако в социокультурном, гуманитарном познании все большее шлчение приобретает методология понимания, которая учитывает специфику социокультурных, исторических явлений и процессов.

В числе первых методов науки было объяснение наблюдаемых фактов через эмпирические обобщения и законы, господствующие в естествознании, в основе которых лежал каузальный или причинный принцип¹. Форма объяснения посредством причинных законов впо­следствии получила название галилеевской традиции, так как Гапи^ей

¹ См. об этом: Гемпель КГ. Логика объяснения. М.: Дом интеллект, книги, ^1|1)8; Философия и методология науки, М.: Аспект-пресс, 1996; Никити­на А.Г. Предвидение как человеческая способность. М.: Мысли, 19⁷5; Нсстужев-Лада И.В. Поисковое социальное предвидение. М.: Наука, 1984,

| 21

обосновал модель объяснения механических явлений, для которых причиной являлась внешняя сила. По мере усложнения задач, возни кающих перед научным познанием, модель объяснения обретала но| вые черты и на смену галилеевской пришла дедуктивно* помологическая модель объяснения, в которой объяснение сводится к: дедукции явлений из законов, но не только причинных (каузальных)! но и функциональных. Дедуктивно-номологическая модель, соеди! нившая причинные и функциональные законы, была провозглашена единственным способом научного объяснения, с чем, естественно, н^ могли согласиться представители гуманитарного знания, не без осно­вания полагавшие, что нельзя подвести под общие законы абстраги­рованные от конкретного, частного и индивидуального, уникальные исторические события, социальные явления, намерения и действия людей.

В этих условиях на смену дедуктивно-номологической модели объяснения приходит интенционалъная, или телеологическая, в кото­рой предпринимается попытка объяснить интенции (стремления) и цели людей. Объяснения, связанные с выявлением целей людей, были известны со времен Аристотеля и получили названия финалистских, или телеологических, которые после становления экспериментального естествознания были вытеснены каузальным и дедуктивно-; номологическим объяснением и стали вспомогательными методами исследования.

Возрождение аристотелевской традиции свидетельствовало о том, что модели объяснения, рожденные естествознанием, не позволяют раскрыть специфический характер процессов и явлений социально-экономических и гуманитарных наук, которые, в отличие от естество­знания, исследуют не бессознательные силы природы, а действия лю­дей, одаренных сознанием, волей, направляемых целями, интересами и мотивами. К этому следует добавить, что человек — это не только сознательно и целенаправленно действующий субъект, но и нравст­венное существо, поведение которого не может быть объяснено по законам, рожденным естествознанием, поэтому в методологии соци­ально-экономических и гуманитарных наук наряду с номологически-ми и причинными объяснениями встает проблема понимания смысла коллективных действий людей, а также индивидуальных поступков и действий, связанных с осмыслением и истолкованием (интерпрета­цией) их целей, намерений и мотивов.

Специфика понимания как объяснения заключается в том, что в нем содержится субъективно-психоло: пчо кий момент, связанный с восприятием мыслей, чувств и духовного мира других людей, назы-1 ваемый вчувствованием, или эмпатией Понимание как специфиче-1

ский метод исследования гуманитарного ПОЗН1 я шимствовано из!

герменевтики как искусства понимай о 'кования древних тек-1

стов, являющихся непосредстве! 111 ч 1вльностью, из которой, I

по мнению И.М. Бахтина, только и могут исходить гуманитарно-филологические дисциплины.

В широкой и обобщенной форме под понятие текста можно под-Ьти многие явления и предметы культуры. «Если понимать текст широко как всякий связный, знаковый комплекс, — подчеркивает И.М. Бахтин, — то и искусствоведение (музыковедение, теория и ис­тория изобразительных искусств) имеет дело с текстами (произведе­ниями искусства)».

Определение текста, данное Бахтиным, можно распространить на семиотическое понимание культуры как знаковой системы. Это, с од­ной стороны, открывало возможности для становления методологии Гуманитарного знания, а с другой — порождало трудности,, Связанные СО спецификой понимания.

Первую попытку реформировать герменевтику и сделай ее мето­дологией гуманитарных наук предпринял В. Дильтей, и о:щ не увен­чалась успехом, во-первых, потому, что способом интерпретации со­циокультурных явлений оставалась психологическая трактовка; во-вторых, присутствовала абсолютизация уникальности! социо-исторических явлений, которая игнорировала объективные законо­мерности их возникновения и развития; в-третьих, отрицал^ методы объяснения, то есть выявление причин и функций исследуемых объ­ектов.

Дальнейшее совершенствование герменевтики как методологии экономических и социокультурных исследований происходило за счет углубления проблемы понимания, которая выражена в принципе рас­ширяющегося герменевтического круга.

Этот принцип предполагает, что всякое понимание начинается с постижения целого, опираясь на которое переходят к познанию его частей, а затем на основе знания частей получают более полное зна­ние целого. С формальной точки зрения, понятие герменевтического круга может показаться логически противоречивым, так как познание в нем идет от целого к частям, а от них вновь возвращается к целому. Однако это не порочный круг, естественно отвергаемый; логикой, а обогащенный расширенный круг или иное целое, в свете которого взаимодействие целого и частей понимается диалектически как про­цесс и движение от менее полного понимания к более полному и глу­бокому пониманию. Такое диалектическое понимание ста^и называть герменевтической спиралью понимания. Диалектический характер понимания открыл новую страницу во взаимодействии целого и час­тей и тем самым, по словам Гадамера, бросил «дерзкий вызов тради­ционной герменевтике». Диалектическое понимание взаимодействия

¹ Бахтин И.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство! Ш9. С. 281.

² Гадамер Г.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.:
Прогресс, 1983. С. 318.

целого и частей нашло свое продолжение в рамках теории систем семиотики, где текст рассматривается как конкретная знаковая систе ма, расшифровка которой осуществляется в соответствии с общим) принципами системного исследования.

Диалектический подход к процессу понимания изменил традици онное представление о смысле как цели понимания и о процессе ег| раскрытия, который трактуется с двух точек зрения. Традиционно), позиция заключается в том, что адекватное понимание текста связы< вается с раскрытием смысла, вложенного в него автором. Отсюда за! дача исследователей заключается в том, чтобы всеми доступными мен тодами выявить авторский смысл, не допуская искажений, добавлен ний и изменений.

Нетрадиционная точка зрения, в том числе методологов науки, 3aJ ключается в том, что процесс понимания с необходимостью предпо-1 лагает придание дополнительного смысла тому, что стараются понять] В этом, полагают сторонники нетрадиционной точки зрения, заключа-1 ется творческий подход, который не сводится к выявлению авторско-j го смысла, а дополняется его критической оценкой, сохранением в нем положительного и обогащением его современным смыслом, coJ звучным с авторской позицией.

Диалектический характер понимания и творческий поиск смысла связаны с историческим подходом к проблеме интерпретации в гума-1 нитарном познании, связанной с толкованием смыслов. Как полагал М.М. Бахтин, «не может быть единого (одного) смысла. Поэтому не может быть ни первого, ни последнего смысла, он всегда между смыслами, звено в смысловой цепи, которая только одна в своем це­лом может быть реальной. В исторической жизни эта цепь растет бес­конечно, и потому каждое ее звено снова и снова обновляется, как бы рождается заново». Исторический подход к пониманию обеспечивает учет социальных, экономических, нравственных и культурных усло­вий жизни, на основании которых истолковываются тексты, то есть; социальные и культурные процессы прошлого. А между прошлым и| настоящим, как известно, находятся в изменении и развитии концеп­ции, нормы поведения и ценностные установки, не учитывать которые нельзя.

В развитии методов объяснения, понимания и интерпретации не обошлось и без издержек. Так, Дильтей и его сторонники полагали, что исторические и социокультурные явления и процессы в силу их уникальности нельзя подвести под общие схемы и объяснить с помо­щью законов, а поэтому они могут быть исследованы только метода-1 ми интерпретации и понимания. Оппоненты этой методологической! позиции в противовес заявили, что социа ЪНО I j чанитарные науки по;1

¹ Бахтин М.М. Эстетика словесно! М.: Искусство, 1979.1

С. 350-351.

i не слабости и неразвитости их концептуального аппарата и тео-

сской незрелости могут использовать рожденную естествозна-

i методологию объяснения.

Становление методологии социально-гуманитарного исследования

с только опровергло эти взаимоисключающие точки зрения, но и в

то степени способствовало их сближению и взаш\|гаобогаще-

iHin. Так, в социально-гуманитарном познании возникли телеологи-

ВКИе и динамические формы объяснения, отличавшиеся от причин-

i номологических, господствовавших в естествознании, а прин-

niii.i и методы понимания в видоизмененной форме были Перенесены

а естественнонаучное познание, где иногда говорили о понимании

«боты машины, имея ввиду смысл ее использования или фунюцио-

и,| п.ное предназначение.

Методология социально-гуманитарного познания особенно обога-1 и iicb за счет введенного М. Вебером объясняющего понимания, рас-i pi.тающего и объясняющего связь субъективного смысла и непо­средственного действия, а также за счет диалогического характера Ьоцесса понимания. Как выразился М.М. Бахтин: «Жить - значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, согла­шаться и т.п.».

Развитие методов социально-экономического и гуманитарного ис­следования не только способствовало преодолению противопоставле­нии естествознания и обществознания, но и предопределило станов-ие методологии системного исследования.

Освоение новых программ кандидатского экзамена по истории и философии науки, а также повышение философской культуры аспи-I mi нов и соискателей предполагает обозначение историко-методологических и мировоззренческих проблем в дисциплинах их > исциализации, что связано с философским прояснением специфики социально-экономического и гуманитарного знания, в первую оче­редь, общенаучных подходов в его истолковании.

Подчеркивая историческую природу науки, следует отметить, что под наукой сегодня понимается институционализированная и специа­лизированная познавательная деятельность, которая сложилась в об­ласти познания природы в XVII веке, а в познании общества и челове­ка — в конце XIX века. До появления науки знание не имело теорети­ческой основы, носило рецептурный характер и было направлено на решение практических задач. Позднее, в Новое время, появляется экс­периментальное и теоретическое естествознание, которое обеспечива­ет фундаментальное познание природы независимо от практических нужд, а на его основе формируется прикладная наука, обеспечиваю­щая практику.

¹ Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 318.

В современной науке нивелируется традиционная, идущая от гре­ков противоположность между производством знания (эпистемой) а его применением (доксой). Это особенно характерно для экспертной! социального знания, в котором пересекаются теоретическое знание! специализированная деятельность и повседневный опыт.

Эволюционируя, наука, как социальное явление, имеет свою!типе! логию, в соответствии с которой принято выделять: классическую неклассическую и постнеклассическую стадии в ее развитии, насту! павшие после научных революций.

Научная революция XVIII века привела к становлению классиче­ского естествознания, в котором доминировала механика. Вторая науч< ная революция, которая произошла в конце XVIII — начале XIX века разрушила универсальность механистической картины мира.

Третья научная революция конца XIX — середины XX века сфор­мировала неклассическую науку под воздействием открытий в физи] ке, обосновавшими идеал относительной истинности, в соответствии с которым признавалась возможность нескольких теоретических опи! саний одной и той же реальности.

Наблюдая эволюцию науки, можно заметить, что ее итогом стал
переход от классических идеалов научности, обосновавшими назначе­
ние науки как отражение объективного мира в головах субъекта, к\
неклассическим, учитывающим роль познавательных средств, и к
постнеклассическим, ориентированным на практическую направлен­
ность знания. _т

К числу общих закономерностей, приобретающих в гуманитарных и социально-экономических науках специфическую форму, относятся закономерности познавательного процесса, описываемые понятиями «объект», «предмет» и «субъект» познания, в результате взаимодейст­вия которых обеспечивается специализированная научная деятель­ность, ориентированная на получение истинного знания.

Под объектом при этом понимается фрагмент объективной \ или мысленной реальности, на изучение которой направлено научное; по\ знание. К примеру, таким объектом могут быть деятельность государе ства, ценности общества, коммуникативные процессы и прочеЬ. А поскольку полномасштабный и сложный объект не вмещается в рам­ках научной дисциплины, то предметом социально-гуманитарны» наук становится ограниченный в своих пределах объект познаватель-1 ной реальности. Поэтому первой научной процедурой является! трансформация объекта в предмет науки, ограничивающий объ\ект\ выбранными целями и способами идеализации.

И если объект существует независимо от теории как часть объек^ тивной реальности, данной в практике, то предмет проектируется И

См.: Степин B.C. Философия Щ ки i N 1щие проблемы: Учебник для aci
пирантов и соискателей ученой степи 11 юта наук. М.: Гардарики, 2006.

мчкгруируется наличными теоретическими средствами. Отсюда од-шй из целей научного познания является получение посредством адек-■атных научных идеализации предмета познания из вгй объекта. Именно эта проблема становится определяющей для разделения на йстествознание, технические науки и науки об обществе. Первые ■учают присущие природе объективные закономерности, вторые осуществляют проектирование средств деятельности, а Ьоциалъно- 1 исшитарные науки исследуют закономерности социалънЪй жизни, те ценностные состояния, а также мотивы действующих субъек­тов. Здесь конструируются разные предметы и специфические спосо-|ы познания.

При этом в качестве объекта социального познания м;:>жет быть как общество в целом, так и отдельные сферы общественной жизни, а поскольку наука структурирована дисциплинарно, то каж,пая из них конструирует свой предмет исследования. Так, например, человек, как объект исследования, в качестве предмета для социологии предстает плотью социального целого, для политологии — как «политическое животное», для экономики — как существо, встроенное в процесс производства и потребления, для культурологии — как носитель цен­ностей и символических схем поведения. Отсюда видно, что осущест­вляется сложная процедура трансформации объекта исследования в предмет науки, при этом методология социалъно-гуманитерных наук имеет как общенаучное содержание, так и специфику, характерную 9ля нее в различных областях знания.

Обычно методологию определяют как рационально-рефлексивный анализ методов сознания и практики. Однако такого определения для социально-гуманитарных наук недостаточно, потому чтб к нем учи­тываются включенность субъекта в изучаемый объект —■ общество, а также практика, представленная деятельностью групп преследующих свои интересы. Поэтому методология социально-гуманитарных наук является не только учением о методах познания и пракпчики, но и дисциплиной, изучающей все способы деятельности субъекЩа позна­ния и практики.

Такое определение можно считать приемлемым и для естествозна­ния в его неклассических и постнеклассических формах, поскольку здесь допускаются конвергенция и взаимопроникновение естествен­ных и социально-гуманитарных наук. Примером этому может стат