2015-08-12
487
Исследователи сегодня считают, что идея сакрализации монарха была частично заимствована Россией из Византии. "Сакрализация
1 Мркевт В.П. Народная культура средневековья. М., 1988, с 220.
2 Гуревш АЛ. Проблемы средневековой народной культуры, с 141.
3 Гуревич АЛ. Проблемы средневековой народной культуры, с 89.
4 Арьес Ф., указ. соч., с 112.
предусматривает не просто уподобление монарха Богу, но присвоение монарху особой харизмы, особых благодатных даров, в силу которых он начинает восприниматься как сверхъестественное существо"1. Источник не параллелизма монарха и Бога, что было свойственно Византии, а сакрализация монарха лежал в определенной религиозной отсылке. "В Византии наименование монарха василевсом (царем) отсылало прежде всего к имперской традиции — византийский василевс выступал здесь как законный преемник римских императоров. В России наименование монарха царем отсылало прежде всего к религиозной традиции, к тем текстам, где царем назван Бог; имперская традиция для России была неактуальна" (с. 55). В случае проблемы самозванства как достаточно актуальной для России, можно считать, что самый факт называния себя царем — независимо от обладания действительной властью — имеет несомненный религиозный аспект, так или иначе означая претензию на сакральные свойства"2. Для успешной реализации самозванчества требовались "царские знаки" на теле (крест, орел, солярные знаки).
Царь обладает не только особенной внешностью, но и особым поведением. Это естественный взгляд на принципиально иное, как о святом говорится, что "обычное человеческое поведение мыслится как "неправильное", и ему противостоит суровая норма "правильной" жизни святого. Поэтому отличие святого от обычного человека имеет внешнее выражение в святом житии, по которому праведник и распознается"3.
Сакрализация отражалась и в изображении царей по аналогии со святыми. Харизматизм царя ввел его в иную систему координат: "противопоставление праведного и неправедного царя превращается в противопоставление подлинного и неподлинного царя"4. Соответственно в Западной Европе монарху приписывались чудотворные силы, прикосновение к нему излечивало. Сходные моменты есть и в истории России. "Еще в середине XVIII в. даже среди государственной администрации сохранялось воззрение на вождей раскола как на колдунов, обладающих магическими способностями"5.
Мы видим здесь все тот же тип парадокса, который прослеживается на материале разных стран: чем выше, божественнее определяется место царя, тем менее индивидуально положение и ощущения низов. Они принципиально являются элементами социальной молекулы, отнюдь не
1 Живов ЕМ, Успенский Б.А. Царь и Бог: семиотические аспекты сакрализации монарха в России // Языки культуры и проблемы переводимое™. М, 1987, с. 49.
2 Успенский Б.А. Царь и салюзванен: самозванчество в России как культурно-исторический феномен // Художественный язык средневековья. М, 1982, с. 203.
3 Лотман Ю., Успенский Б. Новые аспекты изучения культуры древней Руси // "Вопросы литературы",1977, № 3, с 162.
4 Живов В., Успенский Б., указ. соч., с 59.
5 Плюханова М.Б. О некоторых чертах личностного сознания в России XVII в. // Художественный язык средневековья. М., 1982, с. 197.
индивидуальным атомом. Человек как бы все время является элементом разноуровневых структур, единственное, что ему запрещается, это быть самим собой. Мы можем взять любые примеры: Китай — "В Китае основную социальную единицу представляет собой семья, а не индивидуум, и все праздники, по существу, являются скорее семейными, чем церковными или государственными" 1. Или в чем смысл чтения агиографии, житий, в которых принципиально не было новизны, что является основой для чтения сегодняшнего дня. И ответ вновь лежит в плоскости растворения индивидуального в коллективном. "Читателю житий нужно не обостренное чувствование себя самого, не свежее восприятие мира; ему нужно посредством жития ощутить себя частью всеобъемлющего надличностного целого"2. Нам кажется, что подобную гипотезу можно применить к зрительницам "мыльных опер", ведь в них важен не только мелодраматический характер, но одновременное слушание и смотрение со всеми, когда пропущенное сразу же восполняется рассказом. С "мыльной оперой" жития сближаются еще одной характеристикой: "В мире жития нет авторского голоса. Автор там собственно, и неинтересен читающему. Житие никогда не может вестись от лица подвижника, авторское начало в нем ограничено функциями рассказчика; житие протопопа Аввакума, "им самим написанное", характеризуется разложением всех житийных канонов" {там же, с. 181). То есть и современное общество активно реализует процедуры приобщения к коллективному целому, и такая потребность есть в индивиде, тем более она была сильнее в прошлые времена.
В целом сакрализация монарха предполагает как бы "изъятие индивидуальности", вспомним, близкий пример взаимоотношений рок — фанатов и их звезды.
