Билет № 4 2. Тема подвига и проблема нравственного выбора в рассказе М.Горького «Старуха Изергиль»

1. Басни И.А.Крылова. Выражение народного духа и народной мудрости в баснях. Чтение наизусть одной басни.

Вариант 1

«Крылов выразил — и, надо сказать, выразил широко и полно — одну только сторону русского духа — его здравый, практический смысл, его опытную житейскую мудрость, его простодушную и злую иронию. Многие в Крылове хотят видеть непременно баснописца; мы видим в нем нечто большее. Басня только форма... Умением чисто по-русски смотреть на вещи и схватывать их смешную сторону в меткой иронии владел Крылов с такою полнотою и свободою. О языке его нечего и говорить: это неисчерпаемый источник руссизмов; басни Крылова нельзя переводить ни на какой иностранный язык...» (В. Г. Белинский).
Басни Крылова стали принципиально новым явлением по отношению к разновидностям этого жанра, утвердившимся в русской литературе XVIII века, — классицистической и сентименталистской басням. Первая была создана А. П. Сумароковым и В.И. Майковым. Она характеризуется нарочитым, рассчитанным на комический эффект смешением «высокого» и самого «низкого» слога. Основоположником сентименталистской басни был М. Н. Муравьев, а непревзойденным мастером — И. И. Дмитриев. Она отличается от классицистической «легкостью», изяществом, «приятностью» слога, не допускающего ничего «низкого» и грубого, что может оскорбить «просвещенный incyc». Обе эти разновидности басен оставались сугубо моралистическим, нравоучительным жанром. В них осмеивались общечеловеческие пороки и преподавались уроки столь же абстрактной общечеловеческой «добродетели».
Сохранив основные жанровые признаки басни — аллегорию, смысловую двуплановость повествования, конфликтность сюжета — Крылов критически изображает совершенно конкретные социальные пороки современной ему русской действительности.
На первый план в баснях Крылова выдвинулся образ простодушного и лукавого рассказчика, повествующего об увиденных им живых сценах, содержание которых необычайно разнообразно — от бытовых до социальных и философско-исторических тем. Точка зрения рассказчика часто спрятана и не выступает непосредственно и открыто: он отсылает к общему мнению, к молве, к преданию, которые выражены в пословицах и поговорках. В басню хлынул широким потоком народный, разговорный язык. Каждый персонаж заговорил языком, соответствующим его положению, психологии, характеру. Словесная маска басенного персонажа утратила свою условность.
Это ярко проявилось в таких баснях, как «Демьянова уха», «Кот и повар», «Крестьянин и овца», «Волк и Ягненок» и многих других.
Сосед соседа звал откушать;

Но умысел другой тут был:

Хозяин музыку любил

И заманил к себе соседа певчих слушать...
(«Музыканты»)
Здесь русский человек добродушно смеется над нелепостями, проявляющимися также чисто по-русски. И незадачливый любитель пения, и его «молодцы», и обманом зазванный сосед — все здесь и хитрят, и поют, и негодуют по-русски.
Венчающая басню «Музыканты» мораль, — в сущности, видоизмененная пословица:
А я скажу: по мне уж лучше пей,

Да дело разумей.

Даже в тех случаях, когда Крылов обрабатывает традиционные басенные сюжеты, в самом взгляде на вещи, в логике речей и поступков персонажей, в обстановке, их окружающей, — во всем запечатлена духовная атмосфера, порожденная национальным укладом русской жизни.

Вариант 2

“Крылов выразил — и, надо сказать, выразил широко и полно — одну только сторону русского духа — его здравый, практический смысл, его опытную житейскую мудрость, его простодушную и легкую иронию. Многие в Крылове хотят видеть непременно баснописца; мы видим в нем нечто большее. Басня только форма... Умением чисто по-русски смотреть на вещи и схватывать их смешную сторону в меткой иронии владел Крылов с такою полнотою и свободою. О языке его нечего и говорить: это неисчерпаемый источник русизмов; басни Крылова нельзя переводить ни на какой иностранный язык...”

“Крылова басни можно разделить на три разряда: 1) басни, в которых он хотел быть просто моралистом и которые слабы по рассказу; 2) басни, в которых моральное направление борется с поэтическим; 3) басни чисто сатирические и поэтические (потому что сатира есть поэзия басни).

К первому разряду принадлежат басни: “Мартышка и очки”... “Бочка”... “Волк на псарне”... “Стрекоза и муравей”... “Листы и корни”... Во всех этих баснях Крылов является истинным баснописцем в духе прошлого века, когда в басне видели моральную аллегорию... Во всех поименованных нами баснях преобладает риторика...

Ко второму разряду мы причисляем басни: “Ворона и лисица”, “Ларчик”... “Волк и Ягненок”... “Лжец”... “Обоз”... “Осел и Соловей”... “Квартет”... “Лебедь, Щука и Рак”... “Лисица и Виноград”... <Они> замечательны или умною мыслию, или оригинальным рассказом, или тем, что их мораль видна из дела или высказана стихом, который так и смотрит пословицей.

К третьему разряду мы относим все лучшие басни, каковы... “Зеркало и Обезьяна”... “Ворона”... “Булат”... (В. Г. Белинский).

2. Тема подвига и проблема нравственного выбора в рассказе М.Горького «Старуха Изергиль».

Для романтических рассказов Горького характерно, что среди людей, обладающих сильными характерами, писатель различал силу, действующую во имя добра, и силу, приносящую зло. В Ларре себялюбие переходит все границы, перерастает в гипертрофию прихоти, каприза — в крайний эгоизм и индивидуализм. И один из старейшин племени, искавшего меру наказания Ларре за его преступление, подсказал поистине мудрое решение: индивидуализм наказать индивидуализмом — обречь преступника-эгоцентрика на вечное одиночество. Старая Изергиль оценивает Ларру с точки зрения того, что он в жизни сделал полезного, за что он требует благ себе: ведь «за все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда — жизнью».
В словах Изергиль заключен один из важнейших аспектов горьковской концепции человека: свобода личности утверждается в активной, творческой деятельности во имя людей. «В жизни... всегда есть место подвигам». Эти ставшие афоризмом слова произнесла Изергиль, и рассказ о Данко, отдавшем свое сердце людям, — подтверждение этой мысли.
Люди, которых повел сквозь тьму мужественный юноша, ими же признанный «лучшим из всех», утомленные трудным путем, пали духом. «Но им стыдно было сознаться в бессилии, и вот они в злобе и гневе обрушились на Данко, человека, который шел впереди», в ярости были готовы убить его. И тогда он сердцем своим осветил путь людям. Своей героической смертью Данко утвердил бессмертие подвига. Он не только доказал верность идеалу свободы, но и самопожертвованием добился свободы.
Горький утверждал, что подвиги важны не только сами по себе, — их сила в том, что они служат примером для других. Эта мысль проводится в легенде о Данко: подвиг юноши осветил путь людям, зажег их смелостью и упорством, они «бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящего сердца. И теперь гибли, но гибли без жалоб и слез».
Писатель обращается к одной из главных тем — противоречивой человеческой душе. Романтический герой включен в среду несовершенных, а то и трусливых, жалких людей. Изергиль говорит: «И вижу я, не живут люди, а все примеряются...» Соплеменники Данко «ослабли от дум; страх «сковал их крепкие руки». По дороге из леса «стали, как звери» и хотели убить своего предводителя. Даже спасенные, они «не заметили смерти» Данко, а кто-то из осторожности «наступил на гордое сердце ногой».