Wide Awake/Неспящие. Глава 19 9 страница

------

BPOV

Я хотела поговорить с Эдвардом о том, что произошло за обедом, но решила подождать до вечера. Вместо этого я проводила его за дверь, когда он попрощался с Эсме, и сильно обняла его, что, надеюсь, его успокоило.
Он продолжал молчать, поцеловал мою макушку и отправился к себе домой.
Я смотрела, как он идет, опустив голову и засунув руки в карманы.
Когда Эсме спросила про Чикаго, его лицо стало почти зеленым, а на лбу от расстройства появилась складка. Я хотела разозлиться на нее, за то, что причинила ему боль. Но правда была в том, что я не знала об этом достаточно, понимая, что это выйдет за пределы вежливого разговора.
Когда я вошла внутрь, беспокоясь, что Эсме начнет спрашивать меня о его поведении, а, к несчастью, я не знала, что было его причиной. Слава богу, она не стала. Она просто помогла мне вымыть посуду, делая редкие замечания о том, каким вежливым был Эдвард.
Я согласилась, я тоже немного удивилась. Когда я узнала, что он придет, то немного беспокоилась о его языке в присутствии Эсме. Вместо этого он полностью шокировал нас цветами и потрясающими поступками типа выдвигания стульев. Эсме, похоже, была довольна, но не спрашивала о его реакции на ее вопросы.
Когда они ушли по спальням в девять, я размышляла над изменениями в своей внешности, которые насильно произвела Элис. Я уже использовала мое вето на юбку, так что скрыла под улыбкой свои переживания по поводу ложбинки, которую открыла своей блузкой. Хуже всего, я беспокоилась, что Эдвард неправильно все поймет и решит, что я пытаюсь больше походить на Лорен и Джессику, что было полной нелепостью, далекой от правды.
События в спортзале в пятницу не были большим делом. Я переодевалась в душевой раздевалки, когда подслушала разговор об этом. О том, как Эдвард спал и с Лорен, и в основном все осуждали его выбор девушек. Если бы я уже знала об этом, то, наверно, посчитала бы занятным и волнующим, что меня добавили в этот исключительный клуб – девушек, которые спали с Эдвардом Калленом.
Но я была иррационально обеспокоена тем, что их могло быть больше. И что-то еще беспокоило меня гораздо сильнее, чем эта мысль. То, что другие получили от Эдварда кое-что, что он не хотел дать мне. Это был идиотизм, на самом деле, потому что у меня было его сердце, а остальное не имело значения.
Но я не могла удержаться от внутренней неприязни, что они были физически ближе к моему бойфренду, чем я. И он постоянно отстранялся от меня, а их взял без колебания. Какая девушка не почувствует неуверенность после этого, так что когда Элис силой надела на меня блузку и тесные джинсы, я запаниковала, пытаясь влезть в свитер и закрыть себя, чтобы Эдвард не подумал, что я хочу стать как они. Конечно, Элис не допустила этого. Вместо этого она сорок минут выпрямляла мои волосы, потому что, очевидно, локоны остались «в прошлом году».
Решив, что он не посчитает мою одежду слишком парадной, я натянула толстовку и в десять вышла из дома. Я тайно пересекла двор, и бросила взгляд на его светящееся окно на третьем этаже дома. Я забралась по решетке и перилам без проблем, и через секунду постучала в его дверь.
Вид его лица, когда он открыл дверь, испугал меня. Не много людей могли бы заметить складку на его лице, как след стресса. Но я знала каждый дюйм его лица, как свои собственные руки, и эта складка появлялась, когда он просыпался после ночного кошмара. И так как я знала, что у него не было кошмаров больше месяца, я прикинула, что складка, наверно, возникла в основном от воспоминаний. Он продолжал улыбаться, когда я вошла, и наклонился для поцелуя, как будто его ничего не заботило. Я вернула его с энтузиазмом, углубляя его, и гадая, сколько пройдет времени, прежде чем он оторвется. Пять секунд поцелуя с языком. Никакого стона. Я улыбнулась, когда он оторвался, решив, что не буду переживать от его темпов, особенно когда он так расстроен.
Он ушел на кровать и плюхнулся в центре, где он, очевидно, рисовал. Это был другой, новый распорядок ночи, потому что я не принесла еды. Он обедал у нас, так что это не было необходимым.
Решив, что я не буду отвлекать его, пока он рисует, я пошла к книжному шкафу и достала книжку, которую читала на прошлой неделе. Он не отрывался от рисунка, когда я шла к нему, снимая толстовку, скривившись от вида своей недостаточно закрытой груди, и залезла на кровать, бросив короткий взгляд на то, что он рисовал. Его мать.
Я не хотела садиться рядом с ним, как обычно. Не то чтобы я на самом деле не хотела этого, просто хотела дать ему уединение, пока он рисует. Это было его личное и интимное дело. Так что я села в позу лотоса в нескольких футах от него, открыв книгу и молча читая.
Я осторожно изучала его, бросая короткие взгляды от книги, пока он рисовал ее. Его лоб был нахмурен, в полной концентрации, пока он в тишине двигал рукой вперед-назад по бумаге. Локон его волос упал на его зеленые глаза и развевался от каждого движения его карандаша. Он не выглядел разозленным или расстроенным, но у него было горе. Это было ясно не от того, что он не произнес ни слова, и не от того, что он не поднимал взгляда от рисунка. Это читалось на его лбу. Я хотела стереть его складку своей рукой.
Без предупреждения его взгляд перешел от листа к моим глазам, так как я бесстыдно пялилась на него. Я быстро вернулась к моей книге, и мое лицо начало краснеть. Я издала расстроенный стон от того, что делала это так очевидно.
Услышав, как он тихо вздохнул и закрыл свой альбом, я опять простонала, потому что не хотела прерывать его рисование. Я бросила взгляд из-под ресниц, услышав, что он убирает альбом под кровать.
Он улыбнулся мне через кровать, но улыбка была вымученной, и протянул ко мне руки, словно хотел, чтобы я пришла к нему. Я прикусила губу, бережно закрывая книжку и убирая ее с кровати, прежде чем подползла к нему.
Когда я оказалась достаточно близко, он обвил мою талию руками и уложил меня на подушки лицом к нему. Я положила щеку на свою ладонь, пока он нежно поглаживал мою спину, и уставилась в его измученные зеленые глаза. Немного подождав, я положила пальцы свободной руки на его лоб и разгладила его складку. Она вернулась опять, от чего я нахмурилась и запустила руку в его волосы.
Он вздохнул, когда мои пальцы стали нежно перебирать его волосы, смотря в мои глаза в полной тишине, а его пальцы залезли в мои волосы и гладили мою спину.
Мы лежали так вечность. В полной тишине, уставясь друг другу в глаза.
Я не знаю, что он видел на моем лице, но определенно изучала Эдварда. Я боялась, что его воспоминания отравят его. Он держал их вес на своих плечах, они обременяли его и сгибали его спину, сидя глубоко в памяти, куда я не могла проникнуть, а он редко пускал меня. Это было что-то, что пряталось за ненавистью к себе и грустью, то, что я не могла опознать, то, что он никогда не показывал мне, и, если я права, то, что он никогда не позволял вспоминать себе раньше.
Я могла только предполагать, потому что он выдал мне очень мало информации. Я многого не знала о его жизни перед пожаром. Я не могла узнать, как ужасно его мать поступила с ним во времена его детства. Или, возможно, даже его отец. Как будто он не существовал до пожара. Или, возможно, это была его версия происходящего. Мне нужно было знать, насколько ужасно было его детство в действительности. Почему он никогда не говорил о своем детстве.
С глубоким вздохом и надеждой, что ему достаточно удобно со мной, чтобы сделать это сносным, я бесстрашно спросила.
- Расскажи мне о твоей другой жизни, - шепнула я в полной тишине, заглянув в его глаза и нежно перебирая его волосы. Я знала, что он слышит, потому что мы лежим рядом. И когда в его глазах вспыхнула боль, я знала, что он понял, о какой жизни я говорю.
Я спокойно перебирала волосы, глядя на его опущенные веки. Его дыхание не изменилось, так же, как и его объятия на моей талии. Но это вспышка боли в его глазах заставила меня нервничать. Но как только я открыла рот, чтобы сказать, чтобы он не беспокоился об этом, его глаза открылись.
Встретившись взглядами, я предпочла закрыть рот. На самом деле я не была так испугана тем, что вижу. Это было глупо и абсурдно. Но его глаза были чужими. Как будто кто-то другой смотрел на меня в дюймах от моего лица. Он не был злым, или расстроенным, или даже огорченным, или пустым.
Он выглядел… невинным. Таким ранимым, каким я никогда не видела Эдварда. Он всегда был сильным, защищал меня и спасал от всякой гадости. Но в этот момент он походил на растерянного маленького мальчика.
Его новые широкие невинные зеленые глаза сверлили мои, а сердце глухо билось рядом с моей грудью.
- Мое детство было картиной совершенства, - шепнул он в мое лицо. И даже его голос не был похож на прежний. Обычная жесткая резкость, которая была присуща его голосу, полностью ушла и заменилась необычной капризностью, которую я в нем и не подозревала.
Я изучала его глаза, ища грусть, с которой он мог говорить о прошлом, но ее там не было. Он смотрел на меня широко открытыми глазами. Когда я наконец осознала его фразу, то смутилась.
Я решила использовать это новое открытие, чтобы получить всю возможную информацию, чтобы ему помочь.
- Расскажи мне о своих родителях, - заботливо шепнула я, продолжая перебирать пальцами его спутанные мягкие волосы.
Уголок его рта приподнялся в странной незнакомой улыбке. Это немного испугало меня, потому что его чувственные зеленые глаза стали еще более чужими, когда они сверкнули от изумления.
- Они любили друг друга до сумасшествия, - он улыбнулся мне, теребя локон волос за моей спиной в пальцах, пока тоскливо говорил.
- Они поженились, когда были молодыми.
Его взгляд медленно перешел на мое плечо. Он продолжал теребить локон волос между пальцами.
Я продолжала поглаживать его волосы, но подтолкнула его дальше.
- Что любила твоя мама? – нежно шепнула я, пытаясь не передать ему свою тревогу. Он широко улыбнулся, уставясь в пространство, показывая, что вспомнил что-то, что делает его счастливым, и заставляя меня инстинктивно улыбнуться в ответ.
- Она разбила огромный сад на заднем дворе, - тихо шепнул он, отпустил волосы, но тут же подхватил их опять, начиная теребить.
- Она позволяла мне рыть в нем ямы летом, - он почти засмеялся.
- Я всегда пачкал мою одежду, - он качнул головой, все еще смотря за мое плечо и переставая улыбаться.
Я молчала, перебирая его волосы, неуверенная, стоит ли спрашивать еще, чтобы он не расстроился и не посчитал это грубым.
Его зеленые глаза вдруг вновь посмотрели на меня.
- Когда мне было семь, они показали мне настоящую гармонию жизни, - сказал он странно гордо, продолжая тоскливо улыбаться. Я ответно широко улыбнулась, наслаждаясь его счастьем, несмотря на вызывающий боль предмет обсуждения. Он шире улыбнулся и потрепал мои волосы.
- Ты когда-нибудь слышала про такое раньше? – серьезно спросил он. Я улыбнулась и отрицательно покачала головой.
Он ласково улыбнулся и пропустил мои волосы через пальцы.
- Однажды у нас будет такое же, - мягко пообещал он. Мысль, что Эдвард строит для нас такие планы, заставила меня размечтаться, но я сдержала улыбку. Правда разрывала мое сердце.
Эдвард не заставлял себя забыть, потому что его детство было ужасным. Он заставлял себя забыть, потому что оно было счастливым.
Было много причин, почему он это делает. Может, потому, что считал, что не заслуживает хороших воспоминаний, или потому, что он не хотел чувствовать горечь от того, что все так изменилось. В любом случае, он загонял их назад и доставал только одни ужасные события на общее рассмотрение.
Я не хотела разрушать его тоскливое и счастливое настроение, но моя любовь к нему только подогрела мое любопытство по поводу особенного события. Мы все еще улыбались, я поглаживала его волосы, а он теребил мои за спиной.
- Что случилось, когда тебе было девять? – тихо спросила я, пытаясь подчеркнуть его возраст.
Его тоскливая улыбка медленно пропала, в глазах опять блеснула боль. На этот раз он не закрыл глаза, и я видела все его муки, когда он начал говорить.
- Это была их годовщина, - грустно шепнул он, теребя мои волосы, пока я гладила его в попытке добавить спокойствия. Его тон и комментарий дал понять, что он точно знал, что я хочу знать.
- Тринадцатого мая, - пояснил он, со страданием глядя в мое лицо. Я с сочувствием кивнула. Он сильнее затеребил мои волосы в своих пальцах, а в глазах появилась совсем невыносимая боль.
- Мой отец и я планировали для нее длинную ночь,– со слезами в голосе сказал он, и мое сердце сжалось. Я уже серьезно подумывала остановить его, так как его страдания разрывали мою грудь.
Он отчаянно теребил мои волосы, почти дергая их, бешено пропуская через пальцы. Его гладко выбритый подбородок легко подрагивал, а страдальческие глаза наполнились влагой.
- Я решил, что свечи добавят романтики, - шепнул он мученическим тоном. Когда по его щекам на подушку заструились слезы, я решила, что узнала это достаточно.
Я подняла голову с ладони и прижалась лицом к его шее, пытаясь обнять его. Несмотря на неудобное положение, он, похоже, понял, так как тесно обнял меня руками вокруг талии и зарылся лицом в мое плечо. Я пролезла свободной рукой под его шеей, чтобы лучше обнять, и крепче прижала его голову к себе.
Мне больше не нужны были дополнительные детали того, как начался пожар. То, что он говорил до того, указывало, что он винит себя за все, и не только за то, что он слишком сильно испугался, чтобы не помочь отцу. Это многое объяснило мне. Всю его ненависть и омерзение к себе. Это всегда будет мучить его. Точно так же я мучилась, что не могла заорать раньше, или быстрее бежать, или быть сильнее, чтобы спасти свою мать.
Мы были так схожи и отделены от остального мира.
Я с любовью обнимала его в течение часов, изредка целуя его в шею, а он теснее прижимал меня к себе. Я хотела, чтобы он передал мне немного его бремени. Он молчал, пока я поглаживала его волосы. Хотя он не всхлипывал, и его дыхание не изменилось, я чувствовала, как его следы долго стекали на мою красную блузку.
Только когда я начала мурлыкать ему колыбельную, надеясь, что он простит меня за то, что я получила выгоду в такой уязвимый момент, он повернул лицо к моей шее и поцеловал ее, сделав глубокий вздох и обдав мою шею горячим дыханием.
- Давай, блять, выберемся отсюда завтра, - пробормотал он, прижимая меня к себе. Я наморщила лоб, осмысливая предложение.
- Только ты и я, подальше от этого дерьма, - отчаянно умолял он, уже вернувшись к своему обычному голосу… с его обычными выражениями.
Я улыбнулась в его лицо и, соглашаясь, кивнула. Мы находились под некоторым давлением, не способные получить удовольствие от того, что мы были вместе как пара в течение дня без того, чтобы кто-нибудь не изучал нас, или поднимал болезненные вопросы, которые в конце концов расстраивали нас. Мы были одни по ночам, но прекрасный день вдвоем был тем, что нам было необходимо.
Он не поднял голову с моего плеча, так что я прикинула, что он готов спать. Мои прикидки оказались правильными, потому что когда я замурлыкала, он не стал возражать.

---------

Эдвард выглядел лучше, когда мы проснулись. Складка с его лба пропала, хотя он лежал на кровати, закрыв глаза и сонно пробегая пальцами через волосы. У меня не было много времени обдумать события предыдущего вечера, потому что я быстро вскочила с кровати, собирая вещи, и выкладывая его «Коричневые Сахарные Тяжести» около будильника. Он сонно лежал на кровати, наконец открыв глаза и встретившись со мной взглядом.
Его глаза были красными, можно было сказать, что он плакал. Но в них не было боли или тяжести, и он улыбался мне, садясь, когда я забиралась к нему на кровать поцеловать его.
Он нежно взял мое лицо в руки и страстно поцеловал, поглаживая щеки и вздыхая мне в губы. Ни один из нас не хотел углублять его, потому что накануне мы не почистили зубы.
Я оторвалась, улыбаясь, благодарная, что он чувствует себя лучше и не рассердился на меня за копание в его прошлом. А он, очевидно, не рассердился, потому что откинулся на спинку кровати и пристально уставился на меня.
- На вышке в полдень? – сонно спросил он, пробегая пальцами сквозь волосы. Я широко улыбнулась, осознав, что он хочет выйти, и с энтузиазмом кивнула. Он рассмеялся над моим энтузиазмом.
- Запакуй ланч, - добавил он, когда я подошла к двери.
Я выходила из комнаты, чувствуя облегчение и надеясь, что, может быть, я немного помогла ему, залезая в его дела и открывая незажившие раны. Он стольким помог мне, и я была рада отплатить ему тем же.
Эсме не имела возражений против моего дня с Эдвардом. Он произвел на нее впечатление вечером всеми своими поступками.
Элис – это другая история.
- Белла, - начала она, раздраженно посмотрев на меня, сидя в центре кровати.
- Почему ты не знаешь, где вы будете? – сердилась она.
Я пожала плечами и тупо посмотрела на нее, не видя проблемы. Я на самом деле не заботилась о том, где мы будем, поскольку я буду с Эдвардом.
Она хмыкнула и вытащила одну из кофточек, которые она выбрала.
- Черт, что же тебе надеть? – провизжала она, подняв брови.
Я опять пожала плечами, тупо смотря на нее и опять не видя в этом проблемы. И меня не заботит, что я надену, поскольку я надену это с Эдвардом. Плюс я уже использовала свое вето.
Она сдержанно прорычала и полезла в гардероб, сжимая губы на вещи, которые были слишком яркими, чтобы я их носила. Я была очень рада, что не спросила, куда мы идем, потому что эта тайна вычеркивала множество нелепых вещей.
В конце концов она натянула на меня вызывающую зуд белую просвечивающую блузку. Ее длинные расширяющиеся рукава скрывали мои руки, свисая по бокам. Я сжала губы, глядя на свое отражение в зеркале. Она была похожа на фасон беби-долл. Фактически, я думаю, это и был фасон беби-долл. Она напомнила мне об одежде матери. Я возблагодарила господа, что кто-то разработал беби-долл с менее открытой ложбинкой. На самом деле это был штрих гения.
Джинсы были более удобными, но нелепо тесными. Ее рассуждения по поводу ее выбора были пронизаны функциональным стилем или подобным дерьмом. Я оставила волосы сияющими и прямыми, и пошла на кухню готовить ланч. Я сильно расстроилась, что не знаю, что запаковать для ланча. В конце концов я решила сделать сандвичи. Это как с джинсами… вы никогда не ошибетесь, приготовив сандвичи. Я запаковала их в мою старую коробку, добавив содовую и чипсы, и сунула в свой рюкзак.
В полдень я подошла к вышке, отметив чистое небо и теплую температуру, которая сделала мои длинные рукава приемлемыми. Эдвард уже ждал меня на вышке, опираясь на стол и смотря на наши дома, когда я вышла.
Он встал при моем приближении, одетый в свою кожаную куртку и потрясающе выглядел, когда солнце осветило его спутанные бронзовые волосы. Он улыбнулся, протягивая мне руку. Без колебания я скользнула своей рукой в его, и позволила ему отвести меня туда, куда он хочет.
Я скорее удивилась, когда он молча повел меня вниз, к реке. Я шла за ним, держа его за руку, умеренно любопытная, и, пока мы шли к реке, поняла, что давно не проводила много времени, получая удовольствие. Мы шли вдоль скалистых берегов, пока в конце концов не подошли к маленькой деревянной лодке. Кода он остановился перед ней, я подняла бровь.
Он ухмыльнулся.
- Нам нужно добраться туда, куда нам надо, - таинственно объяснил он. Я закатила глаза и позволила ему помочь мне забраться в маленькую лодку. Он хихикнул, залезая за мной, садясь на противоположное сиденье лицом ко мне, пока я неустойчиво садилась.
Я смеялась, наблюдая, как он переправляется через реку. Она была спокойной, никакого быстрого течения или водоворотов, так что это не доставило больших проблем. Это просто было смешно. Он закатил глаза и попытался рассердиться, но я видела, что уголки его губ сложились в почти ухмылку, все время, пока я закатывалась от смеха.
Его глаза под солнечным светом выглядели лучше, светлыми и ясными, и не такими красными, как утром. Я откинулась назад, неуважительно пнув свою сумку, весело наблюдая, как он гребет.
На реке было прекрасно, и я наслаждалась, пока мы переплывали ее. Деревья на восточной стороне были более толстыми, их стволы полностью покрывал зеленый мох, а из каждой расселины выглядывал папоротник. Как всегда, дул сильный ветер, задувая мои волосы мне на лицо, пока я глядела на лес, вызывая у меня раздражение.
Путешествие на лодке было коротким, что немного разочаровало меня.
Он помог мне вылезти, с легкостью подняв меня на землю. Он опять взял меня за руку и повел от реки. Я с любопытством поджала губы.
До того, как я потеряла терпение и собралась спросить, куда мы, собственно, идем, деревья закончились и открыли перед нами пустое пространство.
Луг. Похожий на тот, что был за нашими домами, только с более длинной травой, и несколькими деревьями, разбросанными вокруг.
Я улыбнулась и пошла за ним на луг.
Это был Эдвард. Никакой вычурности или «дерьма». Только трава и солнце, просвечивающее через листву деревьев, окружающих нас. Мы сели в тени огромного дерева в центре луга. Я решила, что это одна из тех вещей, за которые я еще больше люблю Эдварда. Простота. Это всегда заставляло меня чувствовать себя нормально и спокойно.
Мы ели наш ланч в тени дерева. Мы наконец могли болтать и смеяться, не скрывая, как мы были близки, или переживая, что на нас могут смотреть. Мы прислонились к стволу дерева, вытянув ноги, и он прижал меня к себе.
Он не снимал куртку, что я посчитала странным, потому что было достаточно тепло.
- Ты часто приходишь сюда? – с любопытством спросила я, глядя на широкое открытое пространство перед нами в изумлении, а солнце целовало траву, развеваемую ветром, абсолютно расслабившись.
Он пожал плечами и откусил кусок сандвича.
- Джас и я обычно скрывались здесь, блять, и кое-чем занимались, когда были на первом курсе, - безразличным тоном сказал он и прожевал. Я хотела закатить глаза. Похоже, он и Джас принимали здесь наркотики. Хорошо, что у Джаса сейчас есть Элис, которая сдерживает его. Я хорошо знала, что Эдвард сейчас совсем не расположен к чему-то такому же глупому.
Когда мы доели, он обнял меня за талию, прижал к себе, и начал рассказывать откровенно смешную историю про цветочный магазин. Я поджала под себя ноги, с интересом слушая историю.
Его зеленые глаза были наполнены тихим весельем и радостью, когда он описывал, как серьезно Джаспер подошел к выбору цветов, смотря перед собой на луг с улыбкой, играющей на его губах. Его бронзовые волосы упали на лоб.
-...но фактически это невероятно прекрасные цветы…
Он сымитировал протяжное произношение Джаса, рассмеявшись и тряхнув головой от его выбора слов.
Я тоже засмеялась. Потому что он практически дословно процитировал Элис. Я подозревала, что именно поэтому Эсме получила гвоздики, и Элис была безмерно раздражена, что каждый сильно презирал их. Мой смех уже невозможно было контролировать при мысли, как она сидит на коленях Джаспера и читает ему длинную лекцию о цветах. Эдвард повернул ко мне лицо, улыбаясь.
Я попыталась прекратить смех и дослушать историю. Но когда он начал имитировать Джаспера дальше:
-…Элегантные и нежно величественные… - я опять залилась смехом, держась за живот. Он точно дословно цитировал Элис.
Эдвард некоторое время смеялся со мной, качая головой в очевидном неодобрении выбора слов Джаспером.
- Потому что… - он пытался произнести сквозь смех.
- Потому что «вот, чувак, возьми это» просто, блять, недостаточно.
Он закатил глаза, опираясь спиной на ствол дерева, и покачал головой.
Когда мой смех наконец перешел в редкие истерические смешки, я прижалась к плечу Эдварда, расслабляясь и наблюдая, как мягкий ветерок колышет траву.
- Ну, думаю, они были восхитительны, - решительно и честно кивнула я. Я давно так не смеялась, со времени пижамы со Скуби Ду. Я удивлялась эйфории, наполнившей меня. Проводить время с любимым человеком как любая другая нормальная девушка. Потом я поняла, что когда я одна с Эдвардом, то на самом деле была ею. Нормальной девушкой. Только с ним, но и это было больше, чем я могла ожидать. И я хотела быть нормальной девушкой с ним больше, чем с кем-нибудь другим.
Мы долго лежали так, просто бездельничая и наслаждаясь тишиной. Он теребил концы моих волос, упавших на талию. Я отклонила голову назад и прикрыла глаза, вдыхая аромат травы и чувствуя ветер вместе с электричеством Эдварда, когда ощутила, как его пальцы нежно скользят под моим подбородком.
Я открыла глаза и повернула к нему лицо. Его зеленые глаза чувственно всматривались в мои, пока его пальцы поднимали мой подбородок встретить его взгляд. Вдруг его взгляд перескочил на мои губы и вернулся опять к моим глазам.
Я боролась с улыбкой, отвечая на его молчаливую просьбу, поднимая вверх голову и прижимаясь губами к его губам. Его пальцы скользнули с моего подбородка на мою щеку, он зажал мою нижнюю губу между своими и нежно присосался к ней. Я вздохнула, занявшись его верхней губой, поднимая руки вверх и обнимая его шею, лаская мягкие волосы на его затылке.
Я нетерпеливо прижала губы к его сжатым губам, толкая мой язык лизнуть его верхнюю губу, и немного прикусив ее с реально смущающим стоном, когда он впустил его в свой рот. Мы медленно массировали языки друг друга. Он крепче прижал к себе меня за талию, а руку с щеки передвинул за голову.
Мы постепенно разворачивались друг к другу по мере того, как прижимались теснее и углубляли поцелуй. Я скользнула свободной рукой в его расстегнутую куртку и сначала легонько потерлась о его жесткую грудь, потом сжав в кулаке его футболку, придвигая его тело ближе ко мне.
Наши языки постепенно стали более настойчивыми, борясь за первенство. Мы уже тяжело дышали, целуясь. Рука вокруг моей талии прижимала меня ближе, и Эдвард, задыхаясь, давил на мой язык. Решив использовать одно из моих вновь обретенных открытий, я скользнула рукой в его волосы и зажала их в кулаке, подергивая их и возобновив движения моего языка против его языка.
Я пыталась сдержать хныкание, когда он глухо простонал в мой рот, прижимая мою талию ближе к себе и еще больше поворачиваясь ко мне. Рукой он запутался в моих волосах, скользя вниз по плечу, медленно гладя мою руку от плеча до локтя. Я наклонилась дальше к его телу, продолжая сражаться с его языком, задыхаясь, почти дыша в его рот. Я опять сжала его волосы, издав стон, он более яростно надавливал своим языком на мой.
Рука с моего локтя скользнула по моим ребрам, описывая круги по моему животу прямо под грудью подушечкой большого пальца. Я, задыхаясь, прохныкала в его рот, двигая себя ближе к его руке и показывая, что я принимаю все его попытки наконец коснуться меня. Но, вместо того, чтобы сделать это, он продолжил гладить меня большим пальцем и страстно давил на меня языком, дыша в мой рот.
Решив, что я уже достаточно получила его колебаний и терпения, я крепко сгребла его волосы в свой кулак, дергая их сильнее и готовя его к… просто… сделать это наконец.
Он издал сексуальный полустон, полухныканье в мой рот, и, наконец, бросил, твою мать, выделываться. Его рука скользнула вверх, на мою грудь, пока он не обнял ее в полном и тесном сжатии.
Думаю, он, возможно, простонал бы мне в рот, почувствовав это. К несчастью, я не дала ему шанса. Потому что когда его большая рука обняла мою грудь и сжала, я ощутила иррациональный приступ паники, который сжал мою грудь и заставил откатиться от него, глотая воздух и немного дрожа.
Его глаза быстро открылись, когда я отодвинулась, оставив его руку, только что обнимающую мою грудь, болтаться в воздухе. Я смущенно уставилась в его расширенные глаза, глотая воздух перед ним.
Он убрал руку с ужасным выражением на лице.
- Черт возьми, Белла. Прости, - он тяжело дышал, качая головой, а его расширенные зеленые глаза с беспокойством смотрели на меня.
Я качнула головой и сражалась с волной паники, сжимающей мою грудь. Пытаясь уменьшить ее, я села, притянув колени к груди, опустив на них голову и глубоко дыша.
Я досчитала до пятидесяти в голове, качаясь вперед и назад, готовясь, что паника уйдет. У меня не было вспышек или видений, только ослабляющее чувство уязвимости. Полностью иррациональное, идиотское, расстраивающее и заставляющее меня хотеть плакать.
Это не было долгим возвратом к нормальности, и на самом деле не было нормальным эмоциональным срывом. Если это было таким срывом. Это походило на рецидив. Последняя минута эпизода заставила меня нервничать и задыхаться.
Я подняла голову наконец посмотреть на Эдварда, который сидел передо мной и боялся дотронуться. От этого я еще больше расстроилась.
Его извиняющиееся зеленые глаза смотрели в мои, мучаясь от раскаяния.
- Прости, я должен был, блять, предупредить тебя, - печально сказал он, качая головой.
Я хмыкнула и села в позу лотоса, уставившись в траву.
- Я знала, что должно было случиться, Эдвард, - я закатила глаза, со злостью дергая траву и нахмурив лоб.
- Я хотела, чтобы это случилось. Я просто… - я остановилась, так как чувство неудовлетворенности заполнило меня внутри, и заставило меня вырвать пучок травы.
- Это просто мой идиотский мозг.
Я простонала сквозь сжатые зубы и моргнула, загоняя назад слезы, которые готовы были вылиться из моих глаз.
Лицо Эдварда вытянулось еще больше, когда он понял смысл моих слов. Он нахмурился со странной вспышкой ярости в глазах.
- Он делал это с тобой? – спросил он страшно спокойным и тихим шепотом.
Понять, о чем он говорит, заняло некоторое время. Осознание ударило меня. Он думал, что Фил делал это со мной. Я яростно затрясла головой.
- Нет! – страстно заорала я, не желая дать ему возможность думать, что кто-то мог обесчестить меня.
- Ничего такого не было, клянусь, - искренне и умоляюще сказала я.
Фил угрожал многое со мной сделать, и он изредка намекал на это нарочно непристойными телодвижениями, но он не был настолько хорош, чтобы выполнить свои обещания и зайти в пытке дальше. То ли потому, что у него не было шанса, то ли это не входило в его планы, я не знаю. Нанесение мне физических повреждений достаточно удовлетворяло его.
Эдвард безмерно расслабился от моего отказа и отклонился к дереву с глубоким вздохом. Он смотрел на меня, сидящую рядом, возможно, изучая мое расстроенное выражение лица, и его губы медленно поднялись в грустной улыбке.
- Не расстраивайся, - умолял он, поднимая ко мне руку и успокоительно поглаживая. Его прикосновение было прекрасным. Он погладил мою руку, и по ней побежало его электричество. Это смутило и еще больше расстроило меня.
- Я уверен, что подобное дерьмо происходит с любой нормальной девушкой, когда до них впервые так дотрагиваются.
Весь воздух с болью вышел из моих легких, его слова как пощечина ударили меня.
Я уставилась в его смущенные зеленые глаза, наполненные болью, перед тем, как в конце концов отбросить все. Полный юмора смешок вырвался из моих губ, и я боролась со слезами, от того, что в его словах была правда.
- Правда, - кивнула я, соглашаясь, отводя взгляд от него на луг и чувствуя еще большую горечь и разочарование на секунду.
- Нормальные девушки.