Таинственная хижина

Уже многие годы Джек неизменно придерживался одного правила: ненавидеть всех, кто встречался на его пути. Но проходили неделя за неделей, и Джеку становилось все труднее следовать этому правилу по отношению к семье Джарвисов. Ему начинало казаться, что, ослабив свою бдительность хоть немного, он начнет их любить, в уверенности, что подобное стало бы для него величайшим несчастьем. Джек решил держаться от них, как можно дальше. Это было нетрудно, пока он был в школе. Но что, скажите на милость, должен был он делать все остальное время?

Одним субботним вечером он совершенно случайно открыл для себя лес. Джек ненавидел воскресенья, но субботние вечера были еще хуже. Каждую неделю повторялось одно и то же: к восьми часам к дому стекалось множество молодых людей со всей округи. Они приходили пешком, приезжали на велосипедах, машинах и мопедах и, казалось, становились главными распорядителями во всем доме, которые пели под гитару, читали Библию и разговаривали с Богом так, как будто были хорошо с Ним знакомы. Их голоса доносились даже до Джека на чердак, и он всех их страшно ненавидел. Почтальон был на этих собраниях главной руководящей силой, а жена его неутомимо разносила кофе и печенье.

Для Джека было легче умереть, чем присоединиться к их компании. Но его все-таки мучило ощущение чего-то упущенного. В эту же субботу его терпения хватило очень ненадолго. Джек с грохотом захлопнул за собой дверь "развалюхи", так он называл дом семьи Джарвис, и поплелся по дороге. Он угрюмо брел по тропинке через поле, пока вдруг не оказался в лесу. Тишина и одиночество пролились на его душу живительным бальзамом, всякое напряжение исчезло. Здесь, в сени огромных деревьев, не было никого, кто смотрел бы на его родимое пятно, кто над ним насмехался бы из-за его неумения читать или издевался за то, что у него не было родителей. Теперь, наконец, у него появилось убежище, и на следующей неделе он стал при первой же возможности убегать в лес. В пятницу он увидел зайца. Для городского мальчишки, как Джек, встреча с настоящим диким зайцем, была поистине великим событием и навела его на одну мысль.

По субботам семья частенько отправлялась в город, чтобы сделать необходимые покупки. В этот раз Джек поехал вместе с ними. Расходы на жизнь в деревне были намного меньше городских и Джеку не трудно было сэкономить немного денег из того, что он получал на карманные расходы. С веселым возгласом: "Через час на этом же месте!" семья разбрелась в разные стороны. Джек отправился вдоль главной улицы. За все эти годы он прекрасно усвоил, как можно набить карманы сладостями, не заплатив за них ни копейки. Он вошел в магазин, позвякивая монетами в кармане. Сделав вид, что никак не может остановить свой выбор на чем-то определенном, он набил себе карманы своими любимыми конфетами, общей стоимостью - минимум в один фунт стерлингов. Пожилая владелица подобной лавки в Лонгфильде была полуслепой, поэтому Джек посчитал ниже своего достоинства испробовать на ней этот свой трюк. Сейчас же в городе, он двумя руками ухватился за предоставившуюся ему возможность и прочесал еще три магазина, торговавших сладостями, прежде чем вступил под своды магазина спортивных товаров, куда он, в общем-то, и направлялся. Там он купил себе рогатку из прочного металла и довольный направился к автомобилю.

По пути домой семья запевала одну христианскую песню за другой. Это пение раздражало Джека, но он молчал. Джарвисы, казалось, от всей души радовались жизни.

Весь остаток дня шел сильный дождь, не переставая. Вылазку в лес Джеку пришлось отложить до воскресного утра. Свою новую рогатку он засунул поглубже в карман.

Теперь Джек ощущал себя дикарем и охотником. Если бы нашлись подходящие лианы, он летал бы с дерева на дерево. Он безуспешно выстрелил в нескольких птиц, но главной его целью были, конечно, зайцы. Тут он увидел кошку. Это было гибкое, с черной шерстью животное, в точности похожее на тех кошек, что повсюду сопровождали ведьм, как их иногда изображали в книгах сказок. Вообще-то Джек никогда не собирался убивать кошек. Он лишь машинально прицелился - и гладкий камень-голыш, подобранный на аллее, ведущей к дому полковника Уайта, угодил ей прямо между глаз. Смерть была мгновенной, без мук и агонии.

Джек, как зачарованный, смотрел на безжизненное тело, борясь с тошнотой. Это было очень красивое животное, и когда он носком ботинка перевернул кошку на спину, то понял, что у нее совсем недавно появились котята. Бессмысленность этого поступка ошеломила его. И тотчас в его памяти всплыла одна картина. Эту картину он уже три года всячески старался стереть из памяти. Но, несмотря на все усилия, она вновь и вновь вставала перед его глазами, причем, именно тогда, когда он меньше всего этого хотел. И тогда ему казалось, что он снова слышит этот жуткий собачий вой.

В тот день Джек намеревался поджечь бесхозный лесок недалеко от детского дома, заранее раздобыв себе канистру бензина, украв ее из машины директора детдома. Вооружившись спичками, он уже собирался было приступить к делу, когда на него налетел большой рыжий сеттер. Джек несколько раз пытался его прогнать, но безуспешно, и в конце концов терпение его лопнуло. Он облил собаку бензином и поднес горящую спичку. То, что произошло потом, было просто ужасно. Чем быстрее бежал испуганный пес, тем выше взвивалось пламя. В возникшей суматохе, когда на место происшествия сбежался народ, а воздух был наполнен жутким собачьим воем, Джеку удалось скрыться никем не замеченным. После этого он несколько дней не притрагивался к еде, и стоило ему лишь сомкнуть глаза, как он видел пса, несущегося прямо на него. Благодаря самоотверженному уходу хозяина и хирургическому искусству ветеринара пес выжил, но шерсть его так и не отросла. Всякий раз, когда Джек видел это изуродованное существо на улице, его начинало тошнить. Ну, а теперь у его ног лежала эта мертвая кошка.

"И что только выйдет из такого подонка, как ты, Джек Джонсон? - пробормотал он. - В тебе ведь совсем не осталось ничего хорошего."

Чтобы избавиться от овладевшего им отчаянья, Джек столкнул кошку в яму, бросил туда же рогатку и зашагал по тропинке, выискивая что-нибудь, что могло бы отвлечь его от неприятных мыслей.

Он наткнулся на это даже раньше, чем ожидал. Немного в стороне от лесной тропинки, в зарослях крапивы и густого кустарника, стояла заброшенная хижина. Двести лет назад, во времена процветания металлургии в этой части графства Сассекс, эта хижина была частью старого металлургического завода. После того, как эта индустриальная ветвь прекратила существование, вскоре распался и завод. Осталась только хижина главного мастера, которая со временем все больше зарастала лесом. Она как нельзя лучше соответствовала настроению Джека. Ему вдруг подумалось, что этот дом вполне мог бы принадлежать ведьме, чью кошку он только что убил. В поисках приключений он отворил ветхую садовую калитку и по заросшей дорожке направился к входной двери.

"Здесь явно уже давно никто не живет", - успокаивал он сам себя, заглядывая в одно из окон. Но уже с первого взгляда было ясно, что он ошибся. В хижине царил ужасный беспорядок. И тем не менее, Джек отметил, что все убранство и мебель в ней были старинными и очень ценными. Потом он обнаружил метлу. Она стояла у стены возле того окна, в которое заглядывал Джек.

- Ага, так значит, здесь все-таки живет ведьма! - выдохнул он почти беззвучно. Его пробрала ледяная дрожь. Вообще-то, ни в сказки, ни в ведьм он не верил, но сама эта идея почему-то его завораживала. Он начал заглядывать во все окна по очереди. В глубине души он надеялся обнаружить ведьму, но хижина, казалось, была пуста. Может быть, она, как и семья Джарвисов, отправилась в церковь? Хотя нет, ведьмы любят церкви не больше, чем он.

Но тут им вдруг овладел поистине панический страх. Заглядывая в одно из покрытых толстым слоем пыли окон, Джек обнаружил в темном углу гостиной диковинную черную массу, как-то странно шевелящуюся на полу. Джек не обратил бы на нее никакого внимания, если бы до этого сам не нагнал на себя страху мыслями о ведьмах.

Он был уже на полпути к калитке, когда любопытство взяло верх над охватившей его паникой. Он просто обязан был разузнать, что это за масса! Он еще в самом начале заметил, что кухонное окно было полуоткрыто. Джеку ничего не стоило во мгновение ока пробраться в дом. В невыносимо-грязной кухне стояла такая вонь, что Джек, пробираясь через маленькую прихожую в комнату, вынужден был зажать нос. Ему потребовалось все его мужество, чтобы пересечь полутемную комнату. И тут он остановился, как вкопанный, над корзиной с черными котятами.

Та странная масса, которую он увидел через окно, были семь маленьких котят, которые пытались выкарабкаться из корзины, чтобы отправиться на поиски своей матери. Им было неделю от роду. Их глаза еще не открылись, и они были так беспомощны! У Джека защемило сердце, когда он понял, что всех их ждет верная гибель.

- Малыши, это я убил вашу мать, - прошептал он. - Простите меня.

Почувствовав, что волна отчаяния вот-вот накроет его с головой, он поспешно отвернулся. Его глаза жадно искали чего-то другого, не тех, кто уже перешел границу между жизнью и смертью или скоро это сделает. На маленьком столике возле камина, забитого холодным пеплом, стояли три изящные серебряные фигурки птиц. Они были поистине шедеврами. Джеку еще никогда не приходилось видеть такой красоты. Он взял в руки по птице.

- Попался, голубчик! - раздался дребезжащий голос из прихожей.

Джек обернулся - перед ним стояла "ведьма"! Его прошиб холодный пот. Это была старая, согнутая в три погибели, старушка. Ее изможденное лицо обрамляли пряди седых волос. Она была одета в длинный фланелевый халат и сжимала в руке пистолет. Джек совсем был сбит с толку. В сказках ведьмы, может быть, и размахивают метлами, но ведь не пистолетами же! Ее покрасневшие и опухшие глаза с яростью и ненавистью уставились на Джека.

- Я не стану убивать тебя насмерть, - объявила она. - Я лишь прострелю тебе коленную чашечку, чтобы болело сильнее. Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы дойти до ближайшей фермы и вызвать по телефону полицию.

- Нет, нет, не делайте этого, - тут же закричал Джек. - Я ничего не взял.

- Нарушение неприкосновенности жилища, уже само по себе, довольно тяжелое преступление, - грубо оборвала она его. - А на моих птицах осталось множество твоих отпечатков пальцев. За это тебя точно упрячут за решетку.

Джек знал, что она права. Учитывая его прошлое, такой вариант был вероятен. Он, вообще-то, с самого начала планировал покинуть Лонгфильд в шикарной полицейской машине, но сейчас мысль об этом не вызывала у него особого восторга.

- Я знаю, кто ты, - продолжал дребезжащий голос. - Ты новый малолетний уголовник почтальона.

- Никакой я не уголовник! - возмутился Джек.

- Ну так станешь им, когда я с тобой расквитаюсь, - проворчала старушка.

Джек промолчал. Его гордость не позволяла ему молить о пощаде. Шаркая ногами, старушка подошла к нему поближе и стала рассматривать его родимое пятно.

- Мерзкий мальчишка! - сказала она недружелюбно. - Но трусом тебя не назовешь. Видишь всю эту крапиву и сорняки вот там?

Она указала пистолетом в направлении окна. Джек судорожно глотнул и кивнул.

- Когда-то там был сад, - продолжала старушка. - Однако из-за своей подагры я больше не справляюсь со всей этой работой. Если ты будешь каждый вечер приходить сюда на два часа, и по выходным тоже, и расчищать сад, то я буду молчать. Но если ты не придешь, я сразу же отправлюсь звонить в полицию.

- Но это же форменный шантаж, - возмутился Джек.

- Это можно назвать и трудовым воспитанием, - хихикнула старушка.

- Что тебе больше по душе: мое правосудие или полицейское?

- Ваше, - пробормотал Джек и выругался.

- Мне, кстати, известно много слов, которые будут покрепче твоих, - заметила старушка, подталкивая Джека через "благоухающую" кухню к выходу. Она вручила ему тупую мотыгу и ржавые садовые ножницы и приказала: - Ступай, берись за работу, а на перекур не надейся!

Руки и ноги зудели от бесчисленных крапивных ожогов, колючки впивались в кожу. Яростное летнее солнце палило невыносимо и пот струйками сбегал по спине. Но стоило Джеку прекратить работу, как в окне спальни появлялась голова старушки и поливала его бранью и угрозами. Когда же он, наконец, измученный, исцарапанный, покрытый запекшейся кровью, тащился домой, то с огромным облегчением вспомнил, что по крайней мере, от рогатки-улики он успел избавиться, как нельзя вовремя.