2015-09-06
555
Самарканд строился так, как подсказывало Тимуру воображение. В отличие от других завоевателей монгольского происхождения, он вовсе не копировал архитектуру Персии такой, какой она существовала в то время. Да, он изучал персидские постройки, использовал строителей с юга, но все же монументы Самарканда оставались, по сути, тюркскими, а не персидскими. Их развалины, равно как и развалины сооружений Тимура в других городах, остаются по сегодняшний день замечательными памятниками тюркской архитектуры и сохраняют немеркнущую красоту.
Порой абсурдные и непривлекательные в деталях, порой блистающие великолепием с фасада и удручающие несовершенством кирпичной кладки с обратной стороны, они поражали в целом простотой и строгостью замысла. Тимур, обожая игру цвета, тяготел к монументальности. Минимум дважды он велел разбирать законченную постройку и восстанавливать ее в более монументальном виде.
В Тимуре коренились мрачный юмор тюркской расы и природная поэтичность кочевника. Его постройки – воплощение величавого спокойствия. Как обитателю пустыни, ему присуща любовь к зеленой растительности и проточной воде. Уместно отметить, что дворцы Тимура строились как часть садового комплекса.
В Самарканде имелась городская площадь – регистан – место молитв и разговоров, политических дебатов и обмена новостями, встреч знатных особ и торговцев. Четыре стороны площади составляли здания, построенные Тимуром, – мечети и медресе. Площадь располагалась на небольшой возвышенности у подножия холма, на котором стояла крепость. Ее всегда оживляли журчание арыков и шум фонтанов. На другой день после приема гостей, устроенного Сарай-ханум, на площади с восхода солнца толпились люди. Их привлекали сюда слухи о прибытии днем раньше гонца от Тимура.
– Пока еще ничего не известно, – говорили знатные особы, – кроме того, что депеша от государя. Что означает утаивание содержания депеши – не хотят ли таким образом сделать вид, что ничего не случилось?
Люди вспомнили, что высокопоставленные военачальники не желали похода в Индию, пока их не побудил к этому Тимур. Даже внук эмира Мухам – мад Султан говорил: «Мы можем покорить долину Инда, но там много крепостей и препятствий. Во-первых, реки, во-вторых, пустыни и леса, в-третьих, хорошо вооруженные воины и, в-четвертых, слоны, затаптывающие людей».
– Долина Инда, – говорил тюркский полководец, побывавший в тех местах, – место страшной жары. Она не похожа на наш край, вызывает болезни и отнимает силы. Вода там мутная, а индусы говорят на непонятных нам языках. Что случится, если армия застрянет там надолго?
На этой площади присутствовали мудрые советники и люди, побывавшие правителями целых ханств перед тем, как Тимур нашел для них другие занятия.
– С золотом Инда, – возражали они, – мы покорим весь мир.
Они знали, что империя, находившаяся за горами, – сокровищница Азии и что Тимур задумал воспользоваться ее ресурсами. Они подозревали также, что он решил отыскать путь в Китай. Не затем ли два тюркских тюмена были посланы обследовать пустыню Гоби за Хотеном? Недавно от них пришло сообщение, что переход от Хотена до Камбалу составляет два месяца езды верхом. Воины из этих тюменов обследовали также Кашмир, где горные хребты преграждают путь в Китай.
Советники напомнили всем, что Тимур совсем недавно взял в жены юную дочь монгольского хана. А незадолго до этого умер китайский император.
– В мире, – заметил кто-то, – имеется лишь шесть правителей, столь могущественных, что их имен не упоминают. Так говорил странник Ибн Батута, видевший каждого из этих правителей.
– Шесть? – рассмеялся один командир. – Есть только один такой правитель, и его зовут Тимур.
– Нет, – возразил ему более знающий собеседник, – странник прав. Он перечисляет этих правителей в таком порядке: такфур Константинополя[16], султан Египта, правитель Багдада, государь Мавераннахра, махараджа Индии и такфур Китая.
Пока наш государь одолел только одного из этих правителей, султана Багдада.
Тюркские военачальники без энтузиазма размышляли над результатами своих сорокалетних войн. Престарелый Сайфеддин и Муава в это утро тоже посетили регистан. За эти сорок лет только один из великих правителей бежал от Тимура. Но сейчас султан Ахмед возвратился в Багдад.
С запада поступали в основном безрадостные вести. Кавказ был охвачен мятежами, султаны вновь захватили Месопотамию. Что, если Тимур потерпит поражение в Индии! Люди так привыкли к его победам, что не ждут ничего другого. Ведь армия численностью в девяносто две тысячи воинов прошла Хайберский перевал и навела мост через Инд. Мултан пал, теперь Тимур двинулся против султана Дели.
Оставшиеся во главе правительства в Самарканде военачальники пытались уяснить боевые возможности слонов, которых они никогда не видели.
В это утро по регистану быстро распространилась новость относительно содержания депеши, которую привез гонец. Не потому ли крепостная стража рыскала всю ночь по городу? В депеше содержалось повеление государя: казнить Шад Мульк.
Весь Самарканд терялся в догадках: кто такая Шад Мульк? Лишь немногие знали это, и среди них старый полководец Сайфеддин.
Старейший из военачальников не так давно привез с собой из Персии черноволосую девушку. Небесное создание, ухоженное в гареме, с большими глазами и белой кожей. Халиль, младший сын Ханзаде, был покорен ее красотой. Сайфеддин отдал девушку этому юноше, уступая его мольбам. Так Шад Мульк, искушенная в искусстве любви, перешла в руки внука Тимура.
Халиль, охваченный страстью, часами находился у ног своей возлюбленной. Он мечтал жениться на ней официально, в присутствии придворной знати.
Однако Тимур немедленно отверг его просьбу об этом и велел привести Шад Мульк к себе. Но девушка либо бежала от страха, либо Халиль спрятал ее в тайном месте. Затем Тимур с армией отправился в поход.
Теперь повелитель прислал из Индии приказ казнить Шад Мульк. Халиль не мог ее спасти. Не могла и она надежно укрыться, поскольку все сады Самарканда подвергались тщательному осмотру. Существовал лишь один путь к спасению, поэтому, укрывшись чадрой, девушка поспешила во дворец к государыне Сарай-ханум. Там она бросилась к ногам старшей жены эмира, умоляя государыню спасти ее от смерти. Девушке было неведомо бесстрашие представителей тюркских племен.
О происходившей встрече двух женщин ничего не известно. Но догадаться можно – встретились красивая девушка, с подкрашенными хной волосами, с перепачканными щеками от слез, смешанных с тушью для подведения глаз, и бесстрастная государыня, непоколебимая в верности традициям тюрко-монгольских завоевателей. Шад Мульк, созданная для развлечений, теперь обезумела от страха. Сарай-ханум же была вдовой и женой одновременно, а также бабушкой правивших ханов, женщиной, в которой сконцентрировались тревоги и тяготы пятидесяти лет.
В отчаянии Шад Мульк призналась, наконец, что ожидает ребенка от Халиля.
– Если это правда, – сказала государыня, – то эмир Тимур пощадит тебя.
Государыня, отослала Шад Мульк на попечение своих евнухов, запретив ей встречаться с Халилем до тех пор, пока о новых обстоятельствах жизни девушки не будет доложено Тимуру.
Любовь знатного юноши к никому не известной куртизанке – всего лишь мелкое происшествие, но от него зависела судьба державы. Между Сарай-ханум и Ханзаде существовала острая вражда, поскольку последняя была менее влиятельной при дворе, хотя и более амбициозной и умной. Люди называли их Большой госпожой и Малой.
Для державы было бы гораздо лучше, если бы Большая госпожа позволила казнить Шад Мульк, но она сохранила ей жизнь. Позже Тимур утвердил ее волю.
В Самарканд прискакал гонец, который не делал тайны из содержания депеши, находившейся при нем. Он натянул поводья у вставшего на дыбы коня, чтобы прокричать у караульной дворца:
– Победа! Наш государь победил!
Другие гонцы прибыли с более подробными вестями, хотя и жуткими. Перед сражением с султаном Дели тюркские воины устроили резню, в ходе которой погибло сто тысяч пленных. Они разбили затем армию индусов и захватили Дели[17]. Слоны во время битвы были рассеяны огнеметами.
Победу широко праздновали в Самарканде. На регистане и ночью толпился народ. Особенно радовалось духовенство. С покорением Северной Индии у раджей была отнята казна, а сами они загнаны в горы. Духовные лидеры ислама мечтали о создании нового халифата, господство которого простиралось бы от Багдада до Индии. Под защитой Тимура в халифате установились бы мир и благоденствие. В таких условиях, естественно, возросла бы власть имамов.
Армия Тимура вернулась в Самарканд следующей весной, пройдя через Шахрисабз и мимо «Черного трона» – сада, разбитого на вершине горы и огороженного стеной из черного мрамора.
У Бирюзовых ворот города были расстелены ковры. Стены улиц, ведущих к цитадели, задрапировали тканью малинового цвета. За ограждениями крыш домов и стенами садов мелькали люди в цветастых шелковых одеждах. Украсились витрины торговых лавок, а зрители надели все самое лучшее.
Встречать победителей и приветствовать государя на дороге выехали управляющие города, племенные вожди и знатные женщины. Сюда приехала Сарай-ханум с окружением, высматривая среди закованных в латы всадников лицо своего сына Шахруха. Здесь была и Ханзаде, ожидавшая появления своих первенцев – ханов Мухаммада Султана и Пира Мухаммада. Когда ханы проезжали мимо толпы людей, рабы подбрасывали в воздух горсти золотых монет и бриллиантов. Драгоценные камни сыпались под копыта коня Тимура.
Затем толпы зрителей замерли в изумлении. Появились первые из девяноста семи слонов, нагруженных сокровищами своих бывших владельцев. Животные, раскрашенные в разные цвета, кивали огромными головами над пыльной дорогой.
Так совершался восьмой триумфальный въезд Тимура в Самарканд. Вместе с добычей он привез из Индии планы строительства соборной мечети и двести строителей, способных помочь ему в этом деле. Летопись сообщает, что эмир, после того как спешился, прежде всего отправился в баню.
