Доктор Икс

Дездемона полюбила Отелло за муки, а он ее за состраданье к ним. Ну а дальше, как все знают, были интриги, платок и все умерли… Печально. Ревность — это всегда печально. Хотя Александр Сергеевич Пушкин считал, что «главная трагедия Отелло не в том, что он ревнив, а в том, что он слишком доверчив».

Валерий Тимофеевич был счастлив в браке ровно настолько, насколько может быть счастлив человек, не обремененный высокими запросами и извращенными потребностями (некоторые, впрочем, убеждены, что извращений не существует, есть только богатое воображение и не так уж они неправы). Жена у Валерия Тимофеевича была привлекательной, хозяйственной, не слишком занудной. Приз, лотерейный выигрыш, а не спутница жизни!

В сорок лет жену как подменили. Доселе верная и не вызывавшая никаких подозрений, она стала вести себя странно. Загадочно улыбалась, приходя домой позже обычного, стала холодна в постели, под любым предлогом старалась уклониться от выполнения супружеского долга, часто и подолгу разговаривала по телефону якобы с подругами, а на самом деле, скорее всего, назначала свидания каким-то мужикам. Валерий Тимофеевич страдал, скрипел зубами, предупреждал, просил, потом начал угрожать. Пару раз доходило до рукоприкладства, и оба раза супруга, как более хладнокровный боец, выходила победителем. Семейная жизнь превратилась в ад.

— Валерку как подменили, — жаловалась подругам жена. — Никогда не был особенно ревнивым, а в последнее время как с цепи сорвался. Проходу не дает. Смешно сказать — ревнует меня не только к мужчинам, но и к женщинам.

К женщинам Валерий Тимофеевич ревновал эпизодически, лишь тогда, когда не мог придумать повода для ревности к мужчинам. Например — придешь домой, а жена делает вид, что пьет чай с двумя подругами. Если немедленная ревизия шкафов, балкона и подкроватного пространства не даст результатов в виде скрывающихся там мужчин, то… То, значит, эти проклятые лесбиянки решили устроить разврат втроем. Логика. У-у-у, сволочи!

С логикой у Валерия Тимофеевича всегда было в порядке. На родном автокомбинате мало кто мог обыграть его в шахматы и самую умную карточную игру под названием буркозел. Стоило только неверной супруге начать оправдываться и обвинять, как Валерий Тимофеевич клал ее на обе лопатки своей железной логикой. Он был не только умнее, но и старше на семь лет и куда богаче опытом.

Вечерами сидит дома? Значит — изменяет на работе.

На работе негде? (Жена работала в отделении Сбербанка.) Да там только в зале народ вечно толпится, а в кабинетах можно спокойно развратничать. К тому же существует часовой обеденный перерыв. А за час о-го-го сколько можно успеть!

Валерий Тимофеевич попытался подкупить охранника, чтобы получать через него информацию, но развратницы и развратники уже опутали охранника своими сетями. Иначе бы тот не стал отказываться от предложенных Валерием Тимофеевичем пяти тысяч ежемесячно за чисто номинальную, в общем-то, работу. Подумаешь, работа — раз в неделю за кружкой пива (пивом угощал, разумеется, Валерий Тимофеевич) рассказать, что видел и что слышал. Так нет же — отказался, котяра усатый, и еще оскорбил непечатно.

Сыновья, раньше такие любимые, свои, в одночасье стали чужими. Достаточно было присмотреться как следует и прозреть, увидеть то, что не замечалось годами. Старший был точной копией соседа-фельдшера Виталика, переехавшего в их подъезд три года назад. Это же он, Виталик, с давних пор крутил роман с женой Валерия Тимофеевича, а три года назад обнаглел настолько, что поселился по соседству. И жена как-то подозрительно равнодушна к Виталику — едва здоровается. Это все нарочно, чтобы мужу глаза отвести, нет, мол, ничего между нами и не было никогда. Ага, не было. А откуда же тогда старший сын взялся?

То, что Виталик был всего лет на пять старше своего предполагаемого ребенка, Валерия Тимофеевича не смущало. Он был стреляным воробьем, которого никому еще не удавалось провести на мякине. Как будто дату в паспорте подчистить и исправить трудно! А хороший грим делает лицо моложе. Для чего такие ухищрения? Для конспирации, ясное дело. Для того, чтобы можно было наставлять рога Валерию Тимофеевичу под покровом тайны и маской внешней благопристойности.

А младший сын, особенно если подолгу не стригся, сильно смахивал на артиста Машкова. И было в домашней фильмотеке два диска с фильмом «Вор» и с сериалом «Ликвидация». В обеих картинах Машков играл главные роли, и оба диска купила жена. А вот с артистом Золотухиным или с артистом Ефремовым-младшим она ни одного диска не купила. А тут сразу два! Умный сделает выводы. Валерий Тимофеевич был умен.

Стойкий бред ревности с выраженным паралогическим мышлением, вот как это называется. «Паралогическое» означает неправильное, ложное в суждениях и ошибочное в умозаключениях, но обязательно искаженное непреднамеренно.

Со временем Валерий Тимофеевич окончательно потерял вкус к жизни. Настолько, что стал импотентом, каковой прискорбный факт многократно усилил его ревность. А как тут не усилить? Если жена изменяла и раньше, когда Валерий Тимофеевич мог не хуже молодого, то сейчас, когда его сучок, образно говоря, превратился в стручок, должна изменять гораздо чаще.

«Зачем так жить? — призадумался однажды Валерий Тимофеевич. Действительно — зачем? С женой нелады, соседи пальцем показывают, на работе мужики за спиной перемигиваются и похабные жесты делают. Вон, мол, Валерка Тридуганов пошел, олень-импотент! Олень, потому что такие ветвистые рога, как у Валерия Тимофеевича, бывают только у оленей. Перемигиваний и похабных жестов Валерий Тимофеевич не видел, но чувствовал, спиной осязал их. Как-то необъяснимо, но осязал. Знал, например, что Коля Володин просто средний палец вперед выставляет, а Женька Сорокин не просто выставляет, но еще и трясет. И ушами при этом шевелит, сучий выкормыш».

Ужасно сказать и еще ужасней представить, но от большого личного горя в организме что-то разладилось настолько, что перестал Валерия Тимофеевича брать алкоголь. Любой — хоть водка, хоть пиво, хоть тещин самогон, что летом из тверской деревни Дубровки привез. Спиртное, вне зависимости от крепости, пилось вода водой, не ударяя в голову и не требуя закуски. Короче говоря — не осталось в жизни больше радостей, и решился Валерий Тимофеевич на крайние меры. Вскрыл себе вены, но не совсем удачно. Резал неглубоко, да еще и потерял сознание при виде своей кровушки, духом слабоват оказался, а кишкой тонок. Пока в отключке пребывал, кровь запеклась и кровотечение прекратилось. Неверная жена, как почуяла, в перерыв домой прибежала, а может, просто случка очередная была у нее здесь назначена. В общем, не дали Валерию Тимофеевичу уйти своей дорогой, поехал он другой — на машине «Скорой помощи» в институт имени Склифософского. В отделение острых психосоматических расстройств. В то самое, которое расположено в длинном одноэтажном доме, похожем на пенал. Второй корпус.

Первый день прошел словно во сне, а уже на второй Валерий Тимофеевич четко знал, что в Склиф его упекла жена, чтобы он не мешал ей наслаждаться жизнью. Почему именно в Склиф? Да потому что здесь работает ее любовник номер один — Доктор Икс.

— Это он сейчас Доктор Икс, — с угрозой говорил Валерий Тимофеевич. — Но похоронят его под настоящей фамилией. После того как я с ним по мужски потолкую. Оторву яйца и заставлю их съесть теплыми, пока они не остыли. Без соли и перца.

Валерий Тимофеевич никогда не был кровожадным монстром, но страдание редко когда смягчает душу, чаще наоборот — ожесточает. «Жестокость, как всякое зло, не нуждается в мотивации, ей требуется только повод», — сказала английская писательница Мэри Энн Эванс, более известная под своим «мужским» псевдонимом Джордж Элиот.

Под подозрением оказались все сотрудники Склифа. Валерий Тимофеевич не исключал, что условно-пресловутый Доктор Икс может оказаться фельдшером или, скажем, санитаром морга. Любовников выбирают не по наличию диплома о высшем образовании, а совсем за другие достоинства.

— У нас был один телефонный номер, а потом жена поменяла его на другой, — охотно объяснял всем желающим послушать Валерий Тимофеевич. — Теперь наш номер заканчивается на тридцать-двенадцать. Вы понимаете?

Никто не понимал. Валерию Тимофеевичу как-то не везло на умных собеседников. Приходилось объяснять.

— Тридцать — это длина. На меньшее она не согласна. А двенадцать — это количество. За ночь.

Слушатели искренне удивлялись. Некоторые сочувствовали или просто имитировали сочувствие, чтобы сделать приятное Валерию Тимофеевичу. Несостоявшиеся самоубийцы, а именно с ними чаще всего делился сокровенным Валерий Тимофеевич (кому ж излить душу, как не соседу по палате?), в большинстве своем очень чуткие и деликатные люди. У каждого за плечами свое страдание, а ведь только страдание делает человека по настоящему сострадательным. Не вкусишь своей боли, не поймешь чужой. Вкусишь — поймешь.

— Это не женщина, а концентрированная похоть! Как я мог поверить ей! Как я мог быть слепым столько лет!

Жена действительно организовала смену телефонного номера после того, как регистратура районной поликлиники получила номер, всего на одну цифру отличающийся от их домашнего. Выделили поликлинике дополнительный номер для улучшения качества обслуживания населения. Кому улучшение, а кому и проблемы. Валерий Тимофеевич истинную причину смены телефонного номера знал, но в одержимости своей считал ее всего лишь неуклюжей версией.

Среди сотрудников «своего» отделения Валерий Тимофеевич Доктора Икс не искал и не вычислял. Это же и ежу понятно, что коварная супруга никогда бы не организовала госпитализацию мешающегося под ногами мужа в то же отделение, в котором работал ее любовник, в которое она сама регулярно приходила для участия в разнузданных оргиях. Куда логичнее (а с логикой Валерий Тимофеевич продолжал дружить) положить мужа в другое отделение, это же медицина, здесь все свои. Одному и тому же Гиппократу клялись, с одной и той же змеей на брудершафт пили, одинаково к людям относятся, не считая их за людей. Что таким стоит запереть человека в отделение? Да им только в радость! Жена только повод создала — взяла бритвенное лезвие да исполосовала спящему Валерию Тимофеевичу обе руки (именно такой версии своего попадания в Склиф Валерий Тимофеевич стал придерживаться).

Лечащий врач Эдуард Кириллович темнил. Убеждал, что все это пройдет, рассказывал, как часто звонит ему неверная и коварная супруга Валерия Тимофеевича, пытался влезть в душу без вазелина. В душу свою Валерий Тимофеевич никого не пускал — замыкался, отмалчивался, притворно соглашался, но оставался при своем мнении. Назначенные таблетки, правда, пил. Таблетки были хорошие, давали чувство расслабленной умиротворенности, или это так казалось… Но вреда от них во всяком случае не было никакого.

Жена оказалась настолько наглой, что один раз пришла навестить. Притаранила целый пакет долгохранящихся вкусностей — любимые мужнины вафли, печенье, пряники. А у самой были такие блудливые глаза и прическа растрепана. Вдобавок распаренная, как после бани, и спермой от нее разило за километр. Валерий Тимофеевич взял пакет с передачей, высказал жене все, что он о ней думал и, в несчетный уже раз, попросил образумиться и перестать блудить. Обещал забыть старое, будто его и не было вовсе, и начать все с чистого листа. Кто старое помянет — тому глаз вон. С другой стороны, тому, кто забудет, оба долой. Жена больше не приходила, то есть передачи приносила, а встреч избегала. Логично — трудно же ведь смотреть в глаза человеку, которого ты обманываешь. Совесть, как ее ни гноби, нет-нет, а колыхнется. Да и правда, высказываемая Валерием Тимофеевичем, глаза колет. Валерий Тимофеевич громко высказывал, чтобы все слышали. Он прав, со всех сторон прав, ему скрывать нечего.

— Меня родители учили поступать правильно в самых различных ситуациях, в том числе и тогда, когда совершенно не представляешь, что именно тебе надлежит делать! — с гордостью говорил Валерий Тимофеевич.

И знал Валерий Тимофеевич — Доктор Икс непременно явится в отделение, где он лежит, чтобы насладиться своим триумфом. Причем явится без халата, в «штатском», чтобы не быть узнанным. Обычный же человек узнает врача по халату. Сними халат — и ты уже не врач. Но то обычный среднестатистический человек со средними способностями, а не Валерий Тимофеевич Тридуганов, проницательный мыслитель и безвинный страдалец. Валерий Тимофеевич готовился узнать Доктора Икс по взгляду. Взгляд у Доктора Икс должен быть вроде как равнодушным, мол, я сюда случайно зашел, и в то же время настороженным — а ну как разоблачит его Валерий Тимофеевич? И прийти Доктор Икс должен был как-нибудь вечером, чтобы наслаждаться своим триумфом спокойно, обстоятельно, без суеты.

Валерий Тимофеевич ждал и бдел, а Доктор Икс все не шел.

Но Валерий Тимофеевич знал — придет. Никуда не денется, не сможет упустить такой возможности упиться своим торжеством…

Хмурые, малоразговорчивые мужики в слегка мятых костюмах явились в отделение около шести часов вечера. Их интересовало все, что связано с сильнодействующими и наркотическими препаратами. Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков, которая по старой памяти и удобства ради называется Госнаркоконтролем, или, еще короче и удобнее — Наркоконтролем. Официальную аббревиатуру ФСКН выговаривать трудно, одни согласные.

Визит наркоконтролеров — не очень приятное событие для медиков. Даже если знаешь, что у тебя все чисто и гладко, так, что ни один комарик носа не подточит, все равно волнуешься. А ну как забыл поставить в журнале или в истории одну подпись или время перепутал… тогда кранты, пощады не будет, а будет уголовное дело со всеми вытекающими из него неприятностями.

Валерий Тимофеевич в это время наслаждался беседой с «прыгуном» из соседней палаты. «Прыгунами» в отделении называли тех, кто пытался свести счеты с жизнью, откуда-нибудь выпрыгнув. Собеседник Валерия Тимофеевича выпрыгнул из окна своей квартиры, находившейся на третьем этаже. С одной стороны, прыгал неудачно, потому что жив остался, а с другой — вроде как удачно, потому что только одну руку сломал.

— Я невинная жертва замкнутой цепи обстоятельств! — говорил о себе собеседник.

Так тонко, красиво и лаконично рассказать о себе сможет не каждый — чувствуется школа, а точнее — тридцать лет работы школьным учителем русского языка и литературы.

Часть историй болезни находилась за пределами отделения, в ординаторской (в отделениях подобного рода ординаторские принято выносить за пределы), а часть в отделении, на сестринском посту. Проверяющих было двое. Один остался в ординаторской, а другой пожелал пройти на пост и лично забрать оттуда истории. Может, думал, что медсестра по дороге что-то с историями сделать захочет, может, надеялся на посту какие-то нарушения обнаружить, а может, просто никогда раньше не бывал в отделениях подобного рода и испытывал любопытство.

Вообще-то посторонним в отделение острых психосоматических расстройств вход заказан. Но то посторонним, а не старшему оперуполномоченному управления ФСКН по городу Москве в чине майора, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. Если такого не пустить, он уйдет и вернется с группой товарищей, которые возьмут отделение штурмом. Придется потом стекла вставлять и выбитые двери. Проще сразу пустить.

Старший оперуполномоченный был высок, плечист, подтянут, хорош лицом и относительно молод — на вид ему можно было дать лет тридцать пять. Надеть бы ему халат с колпаком да маску на лицо нацепить и получался вылитый Доктор Икс из снов Валерия Тимофеевича. Один в один, точь-в-точь, тютелька в тютельку. Абсолютное сходство.

Час торжества настал. Несмотря на проводимое лечение, Валерий Тимофеевич сохранил определенную резвость и способность быстро соображать. Оборвав свою речь на полуслове (он как раз рассказывал, какие оргии устраивала его жена в гаражах, протянувшихся вдоль железной дороги за их домом), Валерий Тимофеевич сорвался с места и с разбегу ударил ногой Доктора Икс по тому самому блудливому месту. Доктор Икс в первую секунду попытался принять нечто вроде боевой стойки, но тут же застонал и присел, хватая воздух широко раскрывшимся ртом и держась обеими руками за свое пострадавшее хозяйство. Врезал ему Валерий Тимофеевич от души, так что боль должна была быть поистине адской.

— Не все коту масленица, бывает и по яйцам! — торжествующе выкрикнул Валерий Тимофеевич.

Доктор Икс грозно сверкнул глазами и стал потихоньку подниматься. Валерий Тимофеевич осознал, что дальнейшее развитие событий может плохо сказаться на его самочувствии, и убежал в свою палату, где спрятался под кроватью. Кровать была крепко-накрепко привинчена к полу. Не самое, конечно, лучшее место, но хоть что-что, хоть какая-то видимость убежища. Единственный находившийся в палате сосед дрых на своей койке и на появление Валерия Тимофеевича никак не отреагировал.

— Это больные люди! — кричала в коридоре постовая медсестра Снежана. — Понимаете — больные! Не ходите туда! Не надо!

Валерий Тимофеевич забился подальше, к стене, и волновался за свое будущее. Любой, кто видел, как сверкнули глаза Доктора Икс, заволновался бы. «Эх, фамилию-то я у него не спросил…» — закручинился было Валерий Тимофеевич, но здраво (как и всегда) рассудил, что, поинтересовавшись фамилией, уже не смог бы застать противника врасплох. Фамилию можно потом, когда все уляжется, у Снежаны спросить.

— Вот истории болезни! — Теперь Снежана говорила тише, но все равно ее было хорошо слышно, даже и из-под кровати.

Валерий Тимофеевич догадался, что его ждут перемены — выписка домой или перевод в какое-нибудь другое отделение. Зачем еще может понадобиться Доктору Икс его история болезни?

Голоса в коридоре стали невнятными. В палату никто не ломился. Сосед продолжал дрыхнуть. Валерий Тимофеевич улегся поудобнее и начал упиваться местью, раз за разом прокручивая в памяти момент своего торжества. Вот он видит Доктора Икс, вот бежит к нему, вот бьет ногой… Надо же — нога была обута в тапку, а какой результативный удар получился!

Вскоре в палату явился дежурный врач, имени которого Валерий Тимофеевич не помнил. Попросил вылезти, сказал, что все хорошо и никто Валерия Тимофеевича не тронет, назначил успокаивающий укол. После укола Валерий Тимофеевич сразу заснул. Спал хорошо, спокойно, без сновидений.

На следующий день Валерию Тимофеевичу сняли швы, после чего перевели в психиатрическую больницу номер три имени Гиляровского. Не того, который москвовед и москволюб, а его однофамильца, известного психиатра. Валерий Тимофеевич не возражал. Понятно же, что боится его Доктор Икс, вот и переводит в другую больницу, куда подальше. А это очень приятно, когда твой противник и соперник тебя боится. Вот только фамилию его Валерий Тимофеевич так и не узнал. На старом месте забыл спросить, а на новом никто Доктора Икс не знал. Или просто притворялись, что не знают.

— Будь моя воля, я бы Тридуганова переводить не стал, — говорил Эдуард Кириллович. — Я бы его на работу в Склиф взял, кем-то вроде сотрудника по работе с проверяющими. Можно же ввести в штат такую должность?