Калькирование

Своеобразной формой заимствования является калькиро­вание (от французского calqua — копия, calquer — снимать рисунки и чертежи на прозрачную бумагу, т. е. точно перево­дить их на другой материал). Калькированием называется буквальный перевод (копирование) чужого слова. При этом заимствуется не звуковая оболочка чужого слова, а его морфологическая структура и семантическая мотивирован­ность. Слова при этом как бы переводятся по частям. Напри­мер, немецкое Selbstbildung калькируется как самообразо­вание (от selbst — само и Bildung — образование), фран­цузское из латинского disposition — как расположение (dis — раз и position — положение, позиция), русское пятилетка калькируется в немецком как Fiinfjakrplan, т. е. пять — funf, год (лет) — Jahr, план — Plan; французское courtois — придворный (от соиг — двор) калькируется в немецком как fiofisch (Hof — двор + isch суффикс); английское horse­power — лошадиная сила (от horse — лошадь и power — сила) калькируется в немецком как Pferdestarke (Pferd — лошадь + е + Starke — сила), а в русском — словосочета­нием лошадиная сила.

Кальки бывают словообразовательными, когда передается морфологическая структура слова, например, французское subdivision — подразделение, где sub — под, корень divis — раздел и суффикс -ion — ~ение; сосредоточение из латинского, где приставка con—с + centrum—центр, точка и русский суффикс -ение (другие примеры см. выше). Кальки называются семантическими, если калькирует­ся значение слова. О семантических кальках можно говорить в тех случаях, когда слову по образцу какого-то другого языка придается новое значение, ранее ему не свойственное. Например, русское трогать означало «касаться чего-либо» (тронуть рукой, пальцем и т. п.), такое же значение имеет и французский глагол toucher, но последний, кроме того, означает «вызывать сочувствие». Под влиянием французского языка новое вторичное значение развилось и в русском гла­голе (ср.: его тронули эти слова). Семантическая калька возможна лишь в том случае, когда прямые значения слов совпадают.

В языке часто развиваются параллельные употребления: заимствованное слово — калька — перевод, напр., концентра­ция — сосредоточение — соединение, собирание. Часто встречаются заимствованное слово и калька, например: объект — предмет, натуральный — естественный. Особенно часто калькируются термины, так, в татарском языке кальки­ровали русские источник как чыганак, ударение как басым.

Кальки далеко не всегда бывают удачными, так как стремление точно передать морфологическую структуру чу­жого слова вступает в противоречие с нормами своего языка, отсюда возникают такие уродливые кальки, как когда-то бывшие в русском языке посередность из французского neutralite, неравенственность из французского indifference Подобные образования, конечно, быстро уходят из языка.

Удачные же кальки сохраняются и становятся весьма употре­бительными (промышленность, мировоззрение, влияние н т. п,).

Калькироваться могут и обороты: из индейских языков - в английском и других языках привилась калька трубка мира (англ. pipe of peace) или из русского Дворец культуры (англ. place of culture, немец. Kulturhaus и т. п.). Калькирование целых оборотов широко распространено в научной терми­нологии.

§ 41. Интернациональные слова. Отношение к заимствованным словам

Среди заимствований имеется значительная группа слов» известных многим языкам с одинаковым или очень близким значением. Такие слова принято называть интернацио­нальными (от латинского inter —между и natio — народ), т. е. международными. К ним относятся главным образом термины; политические (ср.: русск. социализм, немецк. Sozia-lismus, англ. socialism, франц. socialisme, болг. социализъм, польск. socjalizm, венгерск. czocializmus, монг. социализм; русск. политический, немецк. politisch, англ. political, франц. politique, болг. политически, польск. potityczny, венгерск. politikai, чешек, politicky и т. п.), научные (русск. химия, немец, Chemie, франц. chimie, англ, chemistry; русск. молеку­ла, немец. Molektil, англ. molecule, франц. molecule, венгер. molekuta; русск. атом, украин. атом, болгарск. атом, чешек. atom, польск. atom, англ. atom, немецкое Atom, шведское atom, норвежское atom, французское atome, испанское atomo, финское atomi, латышское atoms и т. п.), искусствоведческие (русское театр, украинское театр, (болгарское театгр, англий­ское theatre, немецкое Theater, французское thedtre, итальян­ское teatro и т. п.), спортивные и другие¹. Как показывают приведенные примеры, графический облик интернациональ­ных слов очень близок друг к другу в разных языках, но произношение дает значительные различия (ср.: русское [х'им'и_)*ъ], немецкое [xemi], французское ffimi:}, английское ['kemistri] или русское [атъм], английское {' avtsrn] и т. п.). Отличаются слова и своим морфологическим оформлением (ср. разные суффиксы в словах политический — politisch — political).

По происхождению интернациональные слова чаще всего связаны с греко-латинскими корнями. К греческому языку восходят слова: гармония (harmonia — связь), гидрат (hydor — вода), графика (grapho — пишу),синтаксис (synta-xis — составление), филология (phileo — люблю и logos — учение, слово), зоология (zoon — животное); к латинскому — агрессия (aggressio — нападение, приступ), материализм (materialis — вещественный), террор (terror — страх, ужас), объект (objectum — предмет), конституция (constitutio — построение) и т. д.

Среди интернациональных слов встречаются также слова из современных живых языков, например, из итальянского; барокко (от barrocco — вычурный), бас (basso — самый низ­кий мужской голос), бемоль, браво и другие искусствовед­ческие термины; из английского: блок (машина для подъёма тяжести), блюминг, бойкот, бокс, клоун, футбол и другие технические и спортивные термины; из русского: спутник, совет, большевик, колхоз и т. д.

Наряду с интернациональными словами имеется и ряд интернациональных суффиксов и приставок, которые могут присоединяться к национальным корням (ср. русские: боль­шевизм, кубизм, советизм, правдист, ультралевый, ирониче­ское вождизм и т. п.).

Ряд интернациональных слов появился давно, но большин­ство их развивается в эпоху капитализма, когда усиливаются национальные связи. «Развивающийся капитализм, — писал В. И. Ленин, — знает две исторические тенденции в нацио­нальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого националь­ного гнета, создание национальных государств. Вторая: раз­витие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д.»¹. Одним из проявлений второй тенденции является рост интернациональной лексики.

В социалистический период число интернациональных слов еще более возрастает и, главное, увеличивается круг языков, для которых характерны те или иные интернационализмы. Если раньше интернациональные слова были харак­терны для европейских языков, то теперь они получают широкое распространение и в других языках, прежде всего в языках народов Советского Союза. Например, в комийском языке получили распространение такие слова, как с социализм, коммунизм, майор, тонна, грамм, метр, б метр, бактерия, батарея, бацилла и т. п.

Число интернациональных слов в современных язы очень велико; так, академик В. В. Виноградов отметил, в русском языке перед второй мировой войной было бо ста тысяч интернациональных слов².

В истории отдельных языков были попытки отказа интернациональных слов, замены их своими. Такие тенден характерны для немецкого языка, встречались они и в язы народов Советского Союза. Например, в украинском яз слово атом пытались заменить словом недiлка, период наворот, формула — взiр, в белорусском демократия — с каз и т. п.

Такая замена часто носит реакционный характер, является стремлением затушевать политическую остроту интернационального термина, а то и просто извратить его значение. Такова имевшая место в немецком языке попытка замен слово капиталист словами Geldmann, Geldbesitzer, reic Mann, vermogender Mann и т. п. со значением типа «состоятельный человек», «богатый человек» и т. п. В казахском языке сейчас отказались от неудачного перевода слова революция словом тонкеpic (буквально «переворот»). Не привились на практике в казахском языке переводы слова Вртокшыл — коммунист, жиангер — империализм и т. Носители языка предпочли пользоваться интернациональными словами.

Конечно, далеко не обязательно для молодых литературных языков усвоение всех интернациональных слов, вполне возможен в ряде случаев и их перевод на свой язык, что и наблюдается в ряде языков народов СССР. Надо только чтобы этот перевод не искажал смысл и не мешал интенсивному общению между народами, поэтому важнейшие интернациональные слова-термины, например, политические термины, чаще остаются без перевода.

Сложнее положение с заимствованными словами в целом. Язык не может мириться с большим количеством заимство­ванных слов, т. к. это может помешать свободному развитию своего языка. В истории всех языков наблюдается явление, называемое пуризмом (от латинского purus — чистый). Пуризм — это борьба за «чистоту» языка, борьба, в част­ности, с засорением языка иноязычными словами. Но пуризм может быть и прогрессивным и реакционным. Пуризм пере­довых русских людей XIX века, боровшихся с французома­нией тогдашних верхов русского общества, был прогрессив­ным, так как он отстаивал права русского языка, заботился о его свободном развитии. Но когда реакционно настроенные писатели предлагали заменить слова революция, энтузиазм народа словами переворот, мятеж и исступление народа — это был пуризм реакционный. Здесь люди боролись не со словами, а с идеями, которые несли с собой эти слова.

Очень четко вопрос об отношении к иностранным словам поставил В. И. Ленин. В заметке «Об очистке русского языка» он писал:

«Русский язык мы портим. Иностранные слова употребля­ем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему го­ворить «дефекты», когда можно сказать недочеты или недо­статки или пробелы?.. Если недавно научившемуся читать простительно употреблять, как новинку, иностранные слова, то литераторам простить этого нельзя. Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надоб­ности?». Таким образом, употреблять иностранные слова следует лишь тогда, когда в них есть нужда, прямая необхо­димость.

Какие же иностранные слова являются необходимыми? Ответ на этот вопрос дает Энгельс в работе «Развитие социа­лизма от утопии к науке», где он пишет: «Ведь необходимые иностранные слова, [представляющие собой большей частью общепринятые научно-технические выражения, вовсе не были бы необходимы, если бы они поддавались переводу. Значит, перевод искажает смысл; вместо того, чтобы пояснить, он сби­вает с толху»². (Примеры таких неудачных переводов приво­дились выше.

Таким образом, вопрос об уместности использования за­имствованных слов надо решать не вообще, а применительно к отдельным словам и группам слов. Надо всегда учитывать степень необходимости этих слов, сопоставляя их с перев дом на родной язык, решать, какое слово, свое или чужое точнее передает мысль, какое лучше помогает языку выполнять его функцию — быть важнейшим средством человеческого общения.

§ 42. Понятие о фразеологизмах

Обогащение словарного состава любого языка происходи не только за счет образования новых слов, но и за счет попол­нения его новыми устойчивыми выражениями, фразеологизмами. Фразеологизмами (от греческих phrasis выражение, оборот речи и logos — слово) называются осо­бые сочетания слов, отличающиеся от обычных свободных сочетаний целым рядом признаков. Свободные сочетания слов возникают в речи по грамматическим нормам данного языка (ср.: белый дом, белая стена, белое полотно, белые руки, книга брата, читаю книгу, пишу письмо и т. п. в русском; le tangue frangaise — французский язык, les tangues. vivan-tes — живые языки, la carte de Paris — карта Парижа и т. п. по французском; the red pencil — красный карандаш, the red pencils — красные карандаши в английском и т. п.). В каж­дой речевой ситуации они создаются специально, поэтому входящие в них слова могут быть заменены любыми другими подходящими по смыслу словами, т. е. имеется определенная характерная для языка модель, в которую и включаются определенные элементы, например, существующая в русском языке модель существ, жен. рода ед. числа + прилагат. жен. рода ед. ч. может включать самые разные слова: белая береза, зеленая трава, высокая сосна, большая комната и т. д. Общий смысл такого сочетания слов слагается из значений каждого из слов, (составляющих это сочетание (сравнить: дом и старый — старый дом и т. п.).

Несвободные, устойчивые, или фразеологические, сочета­ния слов существуют в языке в готовом виде, так же как и слова. Они не создаются заново в речи, а воспроизводятся, берутся готовыми. Например, когда надо выразить понятие «далеко», говорящий на русском языке вместо слова может использовать и одно из имеющихся в языке сочетаний: у черта на куличках, за тридевять земель. В таких сочетаниях слова теряют свою самостоятельность и образуют с другими словами одно неразрывное целое, в котором нельзя ни заменить какого-либо из компонентов (составляющих), ни изме­нять его форму. Например, во фразеологизме спустя рукава нельзя сказать свесив рукава или спустив рукава и т. п. Значение фразеологизма при такой замене пропадает. Зна­чение фразеологизма не является сложением значения его компонентов. Так, значение «плохо» в фразеологизме спустя рукава не выводится непосредственно из значений первого или второго слова.

Разница между свободными и фразеологическими сочета­ниями станет особенно ясной при сравнении двух рядов выражений:

Ребенку намылили голову Ему намылила голову за

душистым мылом развал дела

С известной осторожностью Он взял быка за рога и до-

он взял быка за рога и бился нужных материалов осмотрел его голову

У нас только один нож Письмо писать для него

острый, остальные тупые нож острый

Еr hat kurz und gut (немец- Kurz und gut habe ich eine

кое) — Он говорил кратко Bekanntschaft gemacht — Од-

и хорошо. ним словом, я завязал знакомство.

Доказательством спаянности компонентов во фразеоло­гизме, наличия нового значения, отличного от значения вхо­дящих во фразеологизм слов, является возможность замены фразеологизма одним словом: без году неделя — недавно, ни кола ни двора — ничего, кот наплакал — мало, высуня язык — усердно; английские; to skate on thin ice — рисковать (буквально: кататься на тонком льду), a mare's nest — вздор (кобылье гнездо); немецкие: ins Wasser fallen — рас­строиться (упасть в воду), aus der Haut fahren — всплыть (выехать из кожи); французкие piquer ип chien — вздремнуть (уколоть собаку), entre chien et loup — в сумерки (между собакой и волком).

Однако по степени слитности, спаянности компонентов фразеологические обороты далеко не одинаковы. Среди них есть такие, в которых входящие в них слова еще сохраняют относительную самостоятельность, и такие, в которых эта самостоятельность полностью утрачена.

Сравним русские наломать дров, т. е. наделать глупостей, нельзя шагу ступить, т. е. нельзя сделать что-то самостоятель­но, показать спину, т. е. убежать, английское be in a hurry — спешить (буквально — быть в торопливости), французское chercher midi a quatorze heures — искать невозможное

(буквально — искать полдень в четырнадцать часов), с одной стороны, и сапоги всмятку — чепуха, заморить червячка перекусить; английское talk a dog's hind leg of — замучить разговорами (буквально—говорить о задней ноге собак немецкое es hangt ein Pferd in der Luft—предстоят неприятности (буквально — висит лошадь в воздухе), с другой. В первом случае мы можем раскрыть причины, мотив вызвавшие появление нового значения у фразеологизма, втором сделать это невозможно.

Фразеологизмы возникают обычно на базе свободных сочетаний слов, но возможно и возникновение их по аналог с уже существующими в языке оборотами, по готовым моделям. Например, в языке не могло быть свободного словосочетания березовая каша, очевидно, фразеологизм накорми березовой кашей возник сразу с переносным значением по образцу других сочетаний с прямым значением (ср.: накормить манной кашей и т. п.). Таких примеров значительно меньше, чем примеров превращения свободного словосочетания во фразеологическое.

Причиной превращения свободного словосочетания во фразеологическое является развитие переносного, образно значения. Переносное значение появляется у словосочетания, когда оно попадает в иную речевую ситуацию, т. е. начина употребляться не в тех условиях, в каких оно употреблялось с прямой функцией называния того или иного явления. Н пример, выражение он играет первую скрипку имеет прямое значение, когда применяется к музыканту, исполняющем в оркестре партию первой скрипки, но в выражении в это компании он играет первую скрипку оборот теряет прямое значение, получает новое значение — верховодит, главенствует, — т. е. превращается во фразеологизм, доказательство чего является возможность заменить оборот одним слово" что совершенно невозможно при прямом значении словосочетания. В речи врача принимать в час по чайной ложке имеет прямое, конкретное значение, но делать в час по чайной ложке — уже фразеологизм; положить в долгий ящик первоначально имело прямое значение — положить просьб к царю в долгий (длинный) ящик, сделанный в кремлевской стене, а затем, так как ответа на просьбы не было долго, а то и совсем, появилось положить в долгий ящик — отложить надолго, отказать. В английском идиома to cut off with a shilling — лишить наследства (а буквально — отрезать с шиллингом) возникла из принятого при составлении заве­щания обычая оставлять наследнику, которого завещатель хотел лишить наследства, один шиллинг (мелкая денежная единица), чтобы доказать, что он не случайно пропущен в завещании, а намеренно лишен наследства.

Сочетание становится фразеологическим, когда одно из слов полностью или частично теряет свободное значение и приобретает значение, фразеологически ограниченное. На­пример, красная когда-то означало не только цвет, но и кра­сивая (ср. древнерусское: уноша красьнъ зело, т. е. — юноша очень красив). Постепенно слово со вторым значением утра­тило свободу сочетаемости, сохранилось только во фразеоло­гизме красная девица, т. е. значение стало фразеологически ограниченным (см. §30).

Превращению свободных словосочетаний во фразеологи­ческие способствует и частота их употребления в определен­ные периоды, связанная с актуальностью выражаемых ими единых понятий для определенной эпохи. Именно это обстоя­тельство способствовало превращению во фразеологические сочетания таких характерных для нашего времени выраже­ний, как путевка в жизнь, зачислить в актив, передняя линия (науки, искусства и т. п.), холодная война, цепная реак­ция и т. п.

В отдельных случаях новые фразеологические обороты в разных языках возникают сходными путями. Так, вряд ли есть основания видеть заимствование в параллельных русских и английских фразеологизмах: he played the first fiddle — он занимал первенствующее положение (буквально: он играл первую скрипку) и he took the bull by the horns — он дейст­вовал решительно (буквально: он взял быка за рога).

Значительно чаще между фразеологизмами разных язы­ков имеются существенные различия. Достаточно сравнить,, например, русское в сорочке родился, то есть счастливый, удачливый, с немецким Schwein haben, имеющим то же значе­ние (а буквально: свинью иметь), английским to be born with a silver spoon in one's mouth (буквально: родиться с сере­бряной ложкой во рту); русское из огня да в полымя, т. е. попасть в худшую беду, с немецким aus dem Regen in die Traufe (буквально: из дождя в ливень) и английским cut of the frying pan into the fire (из сковороды в огонь); русское дождь как из ведра и немецкое wie auf dem toten Hand (как на мертвую собаку); русское после дождичка в четверг, т. е. никогда, и французское attendez moi sous forme (буквально: подождите меня под вязом); русское приходить к шапочному разбору, т. е. опаздывать, и соответствующее английское to kiss the hare's foot (целовать заячью лапу), русское катать­ся как сыр в масле и французское eire сотте ип coq en pdte (быть как петух на откорме), русское сидеть на бобах, т. е. быть без средств, и французское loger le diable dans sa bourse (приютить черта в своем кошельке), русское дать голову на отсечение и французское en mettre sa main an feu (положить руку на огонь) и т. п.

Значительные различия в строении и значении фразеоло­гических оборотов в разных языках породили особое название^; их — идиоматические выражения, или идиомы (от грече­ского idioma — своеобразное выражение).

Различие идиоматических выражений в разных языках понятно, так как хотя они вызываются к жизни сходными: причинами, но возникают в каждом случае на своем особом языковом материале, отражают конкретные особенности бытования того или иного языка. Бросается в глаза, что в каждом языке есть свои слова, которые особенно часто служат базой для фразеологизмов. Важно, что в разных язы­ках — это разные слова. В английском языке, например, таким словом является fish — рыба (ср.: april fish — перво­апрельская шутка; big fish in a little pond — храбрец среди овец, великан среди пигмеев, cry stinking fish — выносить сор из избы, a fine kettle of fish — ну и дела творятся (зава­рить кашу), a fish out of water — не в своей тарелке, hook one's fish — добиться своего, big fish — важная персона, poor fish — простофиля и т. д.). Очевидно, такое пристрастие не случайно, в какой-то степени оно отражает условия жизни народа.

Как правило, фразеологизмы имеют исконный характер, но интенсивное общение носителей разных языков привело; к появлению заимствованных фразеологизмов. Иногда фра­зеологизмы заимствуются с сохранением их иноязычного облика. Например, в русском языке употребляются латинское О temporal О mores! —О времена, о нравы; французские enfant terrible — ужасный ребенок, cherchez la femme — ищите женщину (т. к. в ней все дело). Значительно чаще они калькируются (ср. русские: время — деньги из англ. time is money, разбить наголову из немец, auf Haupt schlagen, синий чулок из англ. blue stocking, быть как на иголках из французского etre sur des epines; английское april fish из французского poisson d'avril (рыба апреля) и т. д.). Однако в общей системе фразеологизмов таких фактов немного.