Тысячелетнее царство

Содержание книги Откровения столь богато, что в кратком обзоре невозможно даже перечислить основные его эсхатологические темы и идеи. Предельно кратко остановимся ещё только на теме «Тысячелетнего царства». В видениях победы Бога и Иисуса Христа над богопротивными силами книга Откровение по-новому развивает эсхатологию будущего. Появляется своеобразная идея Тысячелетнего Царства.

«И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это — первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет» (20,4-6).

Вообще говоря, идея тысячи лет мессианского царства возникла на фоне иудейской апокалиптики. Объединение двух типов эсхатологии, национальной и универсальной, привело к апокалиптическому представлению о том, что Мессия будет царствовать перед концом этого мира. Конец мира будет состоять в суде и обновлении мира. Символический мир книги Откровения очень богат. Тайновидец Иоанн широко использует образы и темы из самых разных источников, в том числе из иудейской апокалиптики.

Среди множества толкований этого места наиболее влиятельным на протяжении многих столетий было толкование блаженного Августина. Тысячелетнее Царство — время от первого появления Иисуса Христа на земле до Его Второго пришествия, то есть это историческое время Церкви. Это толкование, как известно, стало питательной почвой для множества идеологий. Это же толкование было причиной великой паники, охватившей Европу в 1000 году РХ.

Здесь мне хотелось бы указать на недавнее толкование прот. Николая Кима. В своей диссертации, посвященной проблеме Тысячелетнего царства, он модифицирует толкование блаж. Августина. Общая идея такова: Тысячелетнее царство Христа и христиан — действительно время Церкви. Но не просто её историческое время, а время литургическое. Церковь от самого своего зарождения и до эсхатона участвует в Таинстве святой евхаристии, в Таинстве Царства. В этом Царстве нет места ни «дракону», ни «зверю», ни «лжепророку». Учитывая тот факт, что книга Откровения вся пронизана литургическими мотивами, «литургическое» толкование представляется весьма плодотворным, тем более что оно в работе прот. Николая Кима изложено весьма аргументированно.

Книга Откровения не содержит богословских дискурсов, которые характерны, например, для посланий Апостола Павла. Но это не означает, что эта книга менее глубока в своей богословской рефлексии. Её образы ни в какой степени не случайные импрессионистские средства выражения. Они способны выражать точный смысл и богатство смысла на кратком отрезке текста через пробуждение ряда ассоциаций. Богословский метод Откровения отличен от других книг Нового Завета. Но при этом Откровение — не только одно из самых утончённых литературных произведений Нового Завета, но и одно из больших богословских достижений раннехристианской эсхатологии. И здесь литературные и богословские достоинства не отделимы друг от друга. Одно (литературное искусство) есть путь для другого (для богословия).