Франция. Париж

- Блядь, Билл… У меня сейчас нет слов, чтобы все это описать. Ты что, моей смерти хочешь? Как тебя вообще угораздило пойти туда? Так и будешь молчать? – мужчина лет сорока нервно взялся за пачку сигарет и, вытащив одну, прикурил.

- Ты в последнее время стал очень часто выражаться, - сказал тихо Билл, не поднимая опущенной головы, которая на протяжении всего разговора покоилась в одном и том же положении.

- Выражаться? Это все, что ты сейчас можешь сказать в свое оправдание? Выражаться? Блядь, да на тебя уже нормальных слов не осталось! И после всего ты мне еще говоришь о правилах этикета?

- Пап, я тебе объяснил все, но ты ведь не хочешь мне верить…

- Верить во что? В то, что ты случайно заснул в пьяном состоянии возле ограбленного ювелирного магазина?

- А почему бы и нет!? Я что, не могу заснуть там, где мне хочется?

- А почему тебе не захотелось заснуть хотя бы в двух кварталах от этого злополучного места?

- Ну не моя вина в том, что я там заснул…

- Наверное, моя! – краснея от злости, прокричал отец.

- Я никого не виню, - совершенно спокойно ответил Билл.

- Билл, через твою задницу проходит слишком много приключений! Я скоро с ума сойду, постоянно вытаскивая тебя из полицейского участка. Все! С сегодняшнего дня ты под домашним арестом!

- Опять…

- Пора бы привыкнуть, - отрезал отец Билла и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

- Я ведь и в самом деле не виноват, - обиженно произнес парень в пустоту.

Он еще немного посидел, а затем медленно встал, меняя не очень удобный стул на более удобную кровать. Черные волосы рассыпались по белоснежному покрывалу. Подведенные карандашом цвета ночи карие глаза, подчеркнутые легкими тенями, источали грусть и некое сожаление. Он перевернулся на бок, обнимая подушку, тяжело вздыхая. Но заигравшая музыка мобильного телефона быстро вывела его из состояния скорбной печали.

- Да, Франсуа…

- Привет, Билл! – радостный голос из телефонной трубки заставил Билла улыбнуться. – Как ночь, проведенная в полицейском участке? Наверное, было весело?

- Очень. В следующий раз я тебя с собой возьму, мудак! – ответил Билл, скорчив гримасу сарказма.

- Я тебе лучше поверю на слово. А вообще звоню узнать про планы на вечер. У Мари сегодня праздник. Придешь?

- У меня сегодня по плану занимательная викторина по седьмому каналу, молоко перед сном и мягкая постель. Отец кричал так, что стекла прогнулись и полопались, - мрачно отозвался Билл. – А что за праздник?

- А хер его знает. Они у нее каждую неделю, как закономерность, - Франсуа хмыкнул. – Ну, это… я тебе вроде как сочувствую на счет стекол. А как на счет прийти?

- Моя семья очень недобро поглядывает в мою сторону. Чувствую, скоро настанет тот день, когда папа снимет с меня шкуру, мама отправит на мясо, а Линда возьмет мои кости для переработки на пуговицы и сувениры.

- Не драматизируй. Линде твои кости уж точно не нужны! – голос из трубки звонко засмеялся.

- Я тупой, или тут в самом деле есть над чем посмеяться?

- Билл, ты груженный и тебе срочно надо оттянуться! Ну, долго я тебя тут уламывать буду, девственницу?

- Ладно, скажи, во сколько и где…

Условившись о месте и состыковавшись во времени, Билл отложил телефон и направился в гостиную.

Гневный взгляд отца не произвел должного эффекта на невозмутимость Билла, с которой он прошел мимо него и уселся в кресле перед телевизором. Мать сделала вид, что в целом не видит ситуации. Ну, а старшая сестра Линда, презрительно хмыкнув, демонстративно покинула комнату.

- У нее аллергия на мое присутствие? – недовольно заметил Билл.

- У нее по твоей вине пропала поездка на Мальдивы, - отозвалась мать.

- Какое несчастье, - саркастично заметил он.

- Прикуси язык, иначе заставлю сидеть дома все лето, - грозно пробасил отец.

Перспектива пребывать в четырех стенах, пусть и не очень маленького дома, Биллу не улыбалась, и открывшийся было рот быстро захлопнулся обратно.

Билл еще мучительных два часа сидел перед телевизором и вслушивался в нескончаемый поток информации, который не задерживался в голове даже на долю секунды. Его сейчас мучил вопрос - как сказать родителям причину внезапной сонливости, чтобы им позднее не захотелось проверить содержимое койки? Наконец, придав себе скорбный вид, после чего сообщил угрюмо-трагичным голосом:

- Мам, у меня голова что-то сильно разболелась. Ты мне не дашь таблетку?

- У тебя нет температуры? – с беспокойством мать подошла к внешне очень несчастному Биллу и приложилась тыльной стороной ладони к его лжебольному лбу.

- Нет… просто очень сильно болит, - он сделал еще более скорбную гримасу.

- Я сейчас принесу, дорогой. Стефан, это все ты! – обратилась она уже к супругу, который взглядом прожигал дыру в «несчастном» ребенке. – Зачем так было кричать? Вот, теперь полюбуйся!

Проводив взглядом жену, Стефан обратился к Биллу:

- Я так полагаю, день подарков еще не закончился? Это очередная комедия?

- Пап, у меня и в самом деле раскалывается голова, правда.

- Слово «правда» с твоего языка слетает, как очередная ложь. Я его слышу после каждой твоей выходки.

- Предлагаешь сменить его на синоним?

- Предла…

- Что ты опять привязался к мальчику? – вошедшая мать кинула осуждающий взгляд в сторону мужа. – Вот, Билли, выпей.

Она протянула таблетку и стаканом воды и, еще раз ласково прикоснувшись ко лбу, сказала:

- А теперь иди в постель. Тебе надо поспать.

- Спасибо, мам… Я и в самом деле за сегодня сильно устал.

Отец больше ничего не сказал, лишь взглядом проводил Билла из комнаты.

Дальше все было гораздо проще. Соорудив банальный муляж спящей фигуры на кровати, он быстрыми движениями экипировался в обтягивающие шмотки черного цвета, чтобы не так заметно мелькать на обратном пути домой. Дальше по отработанному плану были: окно, карниз, и быстрый спуск со второго этажа. Легкий ветерок свободы слегка пьянил, перемешивая все это с адреналином и собственной дерзостью.

***

Праздник души и тела был на пике своей активности, когда на пороге материализовался Билл. Он был душой компании. Его пох*истический характер, за счет которого он добился очень значимого уважения в этой среде, был известен многим. Половину населения, из представившегося его взору, Билл даже и не знал. Слившись в бесформенную толпу, эта масса людей активно махала руками. По нетрезвым лицам размазывались кривые улыбки.

После недолгих скитаний по забитому народом пространству, он наконец отыскал Франсуа, который, увидев друга, поспешил раскинуть свои объятия.

- Ну надо же! Арест закончился досрочным освобождением, или это самоволка?

- Ага. Это побег. И если меня хватятся, то пиздец будет огромных масштабов.

- Тебе не привыкать. У тебя этих побегов столько было… Как тебя еще под замок не посадили? – Франсуа улыбнулся саркастической улыбкой. – Так как ты оказался возле того ювелирного магазина? По моим подсчетам ты должен был быть в противоположной стороне.

- Я сам не помню. Да что вы все прицепились? – Билла уже начала раздражать такая любознательность. За целый день он столько раз пытался объяснить, что он мало помнит из того, как оказался спящим около злополучного места. Но, благо, в полицейском участке, расположенном в их районе, особо к этому событию не придирались. Там уже знали способность Билла влипать во всякого рода истории, в которых, по большей части, он и не был-то замешан. В общем, они уже привыкли к таким исходам и, порой даже, встречали его дружным хором под всеобщий хохот: «Билли, рады снова видеть тебя». Так что очередное посещение участка Биллом воспринималось, как повседневная обыденность.

- Ладно, чего кипятишься? Твоя задница - твои проблемы. Пошли, познакомлю с Мэл и Лексом. Занимательная парочка! Захочешь с ними перепихнуться, они тебе не откажут, – Франсуа плотоядно улыбнулся.

- Я сегодня ненадолго. И напиться надо так, чтобы дорогу до дома вспомнить.

- У тебя твои планы обычно с твоими возможностями не совпадают. Так что расслабься!

Пара, которую представил Франсуа Биллу, оказалась весьма интересным союзом. Мэл представляла из себя девушку, не отягощенную принципами, с очень выразительным макияжем на лице вперемешку со множественным пирсингом. А вот Лекс оказался симпатичным парнем с миловидной улыбкой и располагающей к себе общительностью. Билл от природы причислял себя к представителям бисексуального сообщества. Так что Лекс пришелся по вкусу по всем параметрам и даже немного больше. Решение уединиться было обоюдным и быстрым. Против Мэл он возражать не стал, беря ее как дополнительный бонус.