Была суббота.
В прихожей Дома Номер Семнадцать по Вишнёвому переулку мистер Бэнкс деловито постукивал по барометру и сообщал миссис Бэнкс, что собирается делать погода.
— Ветер южный, умеренный; температура нормальная, море спокойно, — сказал он. — Местами возможны грозы и ураганы. Эй, что там ещё?
Над его головой раздался такой грохот, топот и стукот, что он был вынужден прервать свою речь.
На лестничном марше показался Майкл. Он был, по всему судя, весьма не в духе. Мрачно топая, он спускался вниз. За ним шла Мэри Поппинс — в каждой руке по Близнецу, — подталкивая его коленом в спину на каждой ступеньке. За ней следовала Джейн, неся шляпы.
— Труден только первый шаг, — назидательно приговаривала Мэри, — спускайся, будь любезен!
Мистер Бэнкс оставил свой барометр и обратил взор на Майкла.
— Что с тобой происходит? — сердито спросил он.
— Я не хочу идти гулять, не хочу! Хочу играть со своим новым паровозом! — отвечал Майкл, слегка икнув, когда колено Мэри Поппинс столкнуло его на следующую ступеньку.
|
|
— Какие глупости, сынок! — сказала мама. — Обязательно надо идти гулять. От ходьбы у тебя будут сильные, длинные ножки!
— А я люблю короткие! — упрямо хныкал Майкл, тяжело спрыгнув на очередную ступеньку.
— Когда я был мальчиком, — сказал папа, — я любил гулять! Я каждый день ходил со своей гувернанткой на прогулку — до второго фонаря и обратно! И я никогда не хныкал!
Майкл остановился и недоверчиво посмотрел на мистера Бэнкса.
— А разве ты правда был маленьким? — спросил он, очень удивлённый.
Мистер Бэнкс, по-видимому, обиделся.
— Конечно, был. Я был чудным маленьким мальчиком с длинными золотыми локонами, в кружевном воротничке и в бархатных штанишках и в ботинках на пуговках!
— Что-то не верится! — сказал Майкл, сбегая по ступенькам — уже по доброй воле — и глядя во все глаза на папу.
— А как звали твою гувернантку? — спросила Джейн, подбежавшая вслед за Майклом. — Она была хорошая?
— Её звали мисс Эндрю, и она была — Божеское Наказание!
— Тс-с! — укоризненно сказала миссис Бэнкс.
— Я хотел сказать, — поправился мистер Бэнкс, — что она была… м-м-м… очень строгая. И всегда была права. И очень любила поставить тебя на место и ткнуть тебя носом, чтобы ты чувствовал себя ничтожным червяком! Вот такая она была, незабвенная моя мисс Эндрю!
Мистер Бэнкс наморщил лоб при одном воспоминании о своей гувернантке.
Динь! Динь! Динь!
По всему дому разнёсся пронзительный звон дверного колокольчика.
Сам мистер Бэнкс открыл дверь. На крылечке с очень важным видом стоял мальчик. Это был телеграфный мальчик — разносчик телеграмм.
|
|
— Срочная телеграмма на имя Бэнкса. Ответ будет? — Он вручил мистеру Бэнксу оранжевый конверт.
— Если новости хорошие — получишь на чай, — пообещал мистер Бэнкс, вскрывая конверт. Он прочитал телеграмму и побледнел. — Ответа не будет, — сказал он сухо.
— А на чай?
— Тем более! — с горечью ответил мистер Бэнкс.
Телеграфный мальчик посмотрел на него с упрёком и печально удалился.
— О боже, что случилось? — спросила миссис Бэнкс. — Кто-нибудь заболел?
— Хуже! — отвечал мистер Бэнкс трагическим голосом.
— Тебя уволили с работы? — испуганно спросила миссис Бэнкс, тоже побледнев.
— Ещё хуже! Барометр предсказывал, что возможны грозы и ураганы? Ну так вот, слушай!
Он разгладил телеграмму и прочёл вслух:
— ПРИЕЗЖАЮ К ВАМ НА МЕСЯЦ. ПРИБУДУ СЕГОДНЯ В ТРИ ЧАСА. БУДЬТЕ ЛЮБЕЗНЫ ЗАТОПИТЬ КАМИН В СПАЛЬНЕ. ЮФИМИЯ ЭНДРЮ.
— Эндрю? Ой, так звали и твою гувернантку! — сказала Джейн.
— Это она и есть! — ответил мистер Бэнкс, нервно расхаживая по комнате и отчаянно теребя остатки своих волос. — Её зовут Юфимия! И она приезжает. Сегодня. В три часа! — Он громко застонал.
— Ну, дорогой мой, это не такая уж плохая новость! — сказала миссис Бэнкс, вздохнув с облегчением. — Конечно, придётся сделать в комнате для гостей уборку, но это ничего. Мне будет приятно, что милая старушка…
— Милая старушка?! — проревел мистер Бэнкс. — Ты сама не понимаешь, что говоришь! Милая! Как бы не так! Погоди, пока ты её увидишь! Только погоди!
Он схватил свою шляпу и плащ.
— Что ты, дорогой! — вскрикнула миссис Бэнкс. — Это невежливо. Ты должен её встретить! Куда ты собрался?
— Куда угодно! Никуда! Скажи ей, что я умер! — прокричал мистер Бэнкс и умчался из дому, совершенно расстроенный и подавленный.
— Майкл, как ты думаешь, какая она? — спросила Джейн.
— От любопытства кошка умерла, — сказала Мэри Поппинс. — Наденьте шляпы, пожалуйста!
Она усадила Близнецов в коляску и быстро покатила её по переулку. Джейн и Майкл едва поспевали за ней.
— Куда мы сегодня пойдём, Мэри Поппинс? — спросили ребята.
— Через парк, потом вдоль линии тридцать девятого автобуса до Хай-стрит, потом через мост и оттуда домой мимо железнодорожного переезда! — последовал сердитый ответ.
— Тогда нам придётся всю ночь идти! — шепнул Майкл, семеня за Джейн. — И мы пропустим мисс Эндрю!
— Она ведь приезжает на месяц, — напомнила ему Джейн.
— Да-а, а ведь я хочу посмотреть, как она приедет, — пожаловался он, волоча ноги и изо всех сил шаркая по асфальту.
— Веселей, веселей, пожалуйста! — бодро сказала Мэри Поппинс. — Я с тем же успехом могла взять на прогулку пару улиток!
Но, когда они догнали её, она заставила их добрых пять минут ждать, пока она налюбуется своим отражением в витрине рыбной лавки. На ней была новая белая блузка в розовый горошек, и по выражению лица Мэри, отражавшегося над грудами жареной трески, можно было догадаться, что она в полном восторге от себя самой. Она немного распахнула пальто, чтобы блузка была виднее, и подумала, что, говоря честно, Мэри Поппинс ещё никогда не выглядела лучше. Казалось, даже жареные рыбы на витрине, засунувшие свои жареные хвосты в рот, любуются ею круглыми от восхищения глазами…
Наконец, удовлетворённо кивнув своему отражению, Мэри Поппинс помчалась дальше.
Они прошли всю Хай-стрит, перебрались через мост, а когда они миновали железнодорожный переезд, Джейн и Майкл кинулись бегом вперёд и бежали до самого угла Вишнёвого переулка.
— Ура! Такси! — завопил Майкл. — Это, наверно, мисс Эндрю приехала!
Ребята остановились на углу, поджидая Мэри Поппинс и наблюдая за такси. Такси не спеша ехало по переулку и наконец остановилось у ворот Дома Номер Семнадцать. Остановилась машина со скрипом и стоном, и это было неудивительно, потому что от колёс до самой крыши она была нагружена багажом.
|
|
Собственно говоря, самой машины почти не было видно под чемоданами. Чемоданы были на крыше, чемоданы были сзади, и с боков тоже были видны одни чемоданы. Из окон высовывались сундуки и кофры. К ступенькам были привязаны коробки и шляпные картонки. И даже на водительском месте, казалось, сидели два огромных саквояжа.
Наконец из-под них вынырнул шофёр. Он осторожно выбрался наружу, словно спускаясь с крутой горы, и открыл заднюю дверь.
Оттуда, подпрыгивая, выскочила коробка для ботинок; за ней — громадный свёрток в обёрточной бумаге; далее последовали зонтик и трость, связанные вместе верёвкой. И напоследок на волю вырвались, треща и звеня, большие весы и сбили таксиста с ног.
— Осторожнее! — протрубил из такси громоподобный голос. — Это ценные вещи!
— А я — ценный шофёр! — возразил таксист, поднимаясь с земли и потирая ушибленное колено. — Вы об этом, кажется, забыли?
— С дороги, пожалуйста, с дороги! Я выхожу! — вместо ответа прогудел тот же громовой голос.
И на ступеньке машины появилась такая огромная ножища, какой ребята в жизни не видывали. За ней последовали остальные части мисс Эндрю.
На мисс Эндрю было широченное пальто с меховым воротником; на голове мисс была водружена мужская фетровая шляпа, с которой свисала, развеваясь, длинная серая вуаль. Одной рукой она придерживала складки своей длинной юбки, а в другой держала какой-то круглый предмет, накрытый клетчатой материей.
Дети под защитой забора осторожно подкрались поближе, с интересом разглядывая огромную женщину с крючковатым носом, недобрым ртом и маленькими глазками, сердито смотревшими сквозь очки.
Мисс Эндрю заспорила с таксистом, и её голос едва не оглушил ребят.
— Четыре шиллинга три пенса! — провозгласила она. — Возмутительно! За эти деньги я могла совершить полкругосветного путешествия! Я не стану платить! Вынуждена пожаловаться на вас в полицию!
Шофёр пожал плечами.
— Плата за проезд, мадам, — спокойно сказал он. — Если вы умеете читать — поглядите на счётчик. Нельзя кататься на такси бесплатно. Тем более — с таким багажом!
|
|
Мисс Эндрю возмущённо высморкалась и, засунув руку в свой большой карман, извлекла оттуда очень маленький кошелёк. Из него она достала монетку. Таксист взял монетку и повертел её в руке, рассматривая, словно музейную редкость. Потом он невежливо засмеялся.
— Это что — на чай? — саркастически спросил он.
— Ни в коем случае! Это плата за проезд! Я не признаю чаевых! — прогудела мисс Эндрю.
— Ещё бы! — сказал шофёр, глядя ей в глаза. Потом он сказал словно про себя: — Столько багажа, что можно завалить полпарка, и не признаёт чаевых! Гарпия!
Но мисс Эндрю не слышала этих слов. Заметив у калитки детей, она пошла к ним навстречу, гремя каблуками. Вуаль развевалась за её спиной.
— Ну! — пробасила она, изобразив на лице подобие улыбки. — Вы, конечно, не знаете, кто я такая?
— Нет, знаем! — радостно откликнулся Майкл. Он был очень рад познакомиться с мисс Эндрю и говорил самым приветливым тоном. — Вы — Божеское Наказание!
Тёмно-багровый румянец залил всё лицо мисс Эндрю до самой шеи.
— Ты очень грубый, невоспитанный мальчишка! Я пожалуюсь твоему отцу!
Майкл посмотрел на неё с удивлением.
— Я не хотел грубить, — начал он. — Это папа сказал, что вы…
— Молчать! Не смей со мной спорить! — сказала мисс Эндрю. Она повернулась к Джейн. — А ты — Джейн, я полагаю? Никогда не одобряла этого имени!
— Здравствуйте! — вежливо сказала Джейн, хотя в глубине души она почувствовала, что ей не очень нравится имя Юфимия.
— Твоё платье слишком коротко! — загремела мисс Эндрю. — И почему ты без чулок? Девочки в моё время никогда не ходили с голыми ногами! Придётся поговорить с твоей мамашей!
— Я не люблю чулок, — сказала Джейн. — Я ношу их только зимой.
— Что за развязность! Дети должны помалкивать! — громыхнула мисс Эндрю.
Она наклонилась над коляской и в знак приветствия ущипнула Близнецов за щёки своей ручищей. Джон и Барби заплакали.
— Фу! Что за манеры! — пробасила мисс Эндрю. — Сера и патока — вот чего им не хватает! — продолжала она, обернувшись к Мэри Поппинс. — Воспитанные дети так не плачут, нет. Давайте им серу и патоку. И побольше! Не забывайте!
— Благодарю вас, сударыня, — сказала Мэри Поппинс с ледяной вежливостью, — но я воспитываю детей на свой лад и не прошу советов ни у кого.
Мисс Эндрю уставилась на Мэри с таким видом, словно она не верит своим ушам.
Мэри Поппинс ответила ей спокойным и бесстрашным взглядом.
— Молодая женщина, — сказала мисс Эндрю, придя в себя, — вы забываетесь! Как вы смеете так отвечать мне — мне! Вынуждена принять меры, чтобы вас удалили из этого дома. Попомните мои слова!
Она распахнула калитку и понеслась по дорожке, яростно размахивая своей ношей, покрытой клетчатой материей, и громко повторяя «Фу» и «Фи».
Миссис Бэнкс выбежала ей навстречу.
— Добро пожаловать, мисс Эндрю, добро пожаловать! — приветливо сказала она. — Очень мило с вашей стороны сделать нам такой сюрприз. Надеюсь, поездка была приятная?
— Крайне неприятная! — отрезала мисс Эндрю. — Вообще терпеть не могу ездить!
Говоря это, она злобными, пронзительными глазками оглядывала сад.
— Возмутительный беспорядок! — раздражённо заявила она. — Послушайте моего совета и вырвите с корнем все эти штуки, — она показала на подсолнухи, — а вместо них посадите бессмертники! Гораздо меньше забот. Сбережёте время и деньги. И выглядит приличней. А ещё лучше — залить всё бетоном. Будет, по крайней мере, приличный двор.
— Но я, — пролепетала миссис Бэнкс, — я больше люблю цветы!
— Чушь! Вздор и чепуха! Дамские глупости! А ваши дети грубияны. Особенно мальчишка!
— Майкл, ты меня удивляешь! Неужели ты был груб с мисс Эндрю? Сейчас же попроси прощения!
Миссис Бэнкс страшно расстроилась.
— Мама, да я же не грубил! Я просто… — Майкл было начал объяснять, что произошло, но громкий голос мисс Эндрю заставил его замолчать.
— Он меня оскорбил! — настаивала она. — Его надо немедленно отправить в пансион! А девочке необходима гувернантка! Я сама подыщу. Что же касается молодой особы, которая за ними смотрит сейчас, — она кивнула в сторону Мэри Поппинс, — вы должны её немедленно уволить. Она груба и бестолкова. Это подозрительная личность!
Миссис Бэнкс была в полной панике.
— О боже, вы ошибаетесь, мисс Эндрю, уверяю вас! Мы считаем, что она просто сокровище!
— Вы ничего в этом не смыслите. Я никогда не ошибаюсь! Рассчитайте её!
И мисс Эндрю двинулась по дорожке к дому. Миссис Бэнкс, совершенно расстроенная и перепуганная, устремилась за ней.
— Я… ммм… надеюсь, что вам у нас понравится, мисс Эндрю, — сказала она любезно. Но в глубине души она далеко не была уже в этом уверена.
— Гм! Домишко, конечно, неказистый! — отвечала мисс Эндрю. — Весь облезлый и обшарпанный! В ужасном состоянии! Вам надо послать за плотником! А когда белили это крыльцо? Оно страшно грязное!
Миссис Бэнкс закусила губу. Слова гостьи превратили её милый, уютный дом в какую-то жалкую и убогую лачугу, и ей стало очень-очень грустно.
— Завтра его побелят, — пролепетала она.
— А почему не сегодня? «Завтра» никогда не приходит, вам известно? Кстати, зачем вы красите дверь в белый цвет? Тёмно-коричневый — это то, что нужно! Дешевле, и грязь не так заметна. Поглядите только на эти пятна!
И, поставив свою круглую ношу на крыльцо, она принялась тыкать пальцем во входную дверь.
— Тут! И здесь! И ещё там! Всюду! Какой стыд!
— Я немедленно этим займусь! — чуть слышно проговорила мисс Бэнкс. — Не хотите ли подняться в свою комнату?
Мисс Эндрю последовала за хозяйкой в прихожую.
— Надеюсь, там есть камин?
— О да. Сюда, мисс Эндрю, Робертсон Эй принесёт ваши вещи.
— Хорошо. Предупредите его, чтобы он был поосторожнее! У меня там много пузырьков с лекарствами. Я должна заботиться о своём здоровье!
Мисс Эндрю двинулась по лестнице. По дороге она обвела взглядом прихожую.
— Обои нужно сменить. Придётся поговорить об этом с Джорджем. Кстати, почему он меня не встретил? Очень невежливо! Я вижу, что его манеры так и не исправились!
Раскаты мощного голоса мисс Эндрю постепенно затихали, по мере того как она поднималась по лестнице. А голос миссис Бэнкс, смиренно соглашавшейся со всеми требованиями гостьи, был уже почти совсем не слышен.
Майкл обернулся к Джейн.
— Кто это Джордж? — спросил он.
— Папа.
— Да ведь папу все зовут мистер Бэнкс.
— Да, но у него есть и имя — Джордж.
Майкл вздохнул.
— Месяц — это очень-очень долго, правда, Джейн?
— Да-а… четыре недели и ещё кусочек, — ответила Джейн, чувствуя в душе, что месяц в обществе мисс Эндрю будет больше похож на год.
Майкл придвинулся поближе к сестре.
— Слушай, — начал он встревоженным шёпотом, — она же не может их заставить прогнать Мэри Поппинс, правда, нет?
— Да нет, не думаю. Но она очень странная. Я не удивляюсь, что папа ушёл из дома.
— Странная!
Это слово прозвучало над ними, как гром с ясного неба. Ребята обернулись. Мэри Поппинс смотрела вслед мисс Эндрю таким взглядом, который вполне мог убить гостью на месте.
— Странная! — повторила она, презрительно фыркнув. — Это не то слово! Хм! Значит, я не умею воспитывать детей, вот как? Я груба и бестолкова, так? Я подозрительная личность? Посмотрим!
Джейн и Майкл привыкли к угрозам Мэри Поппинс, но сегодня в её голосе были ноты, которых они никогда прежде не слыхали.
Они молча уставились на неё, не в силах представить себе, что произойдёт.
И тут послышался слабый звук — не то вздох, не то свист.
— Что это? — быстро спросила Джейн.
Звук повторился, на этот раз немного погромче. Мэри Поппинс наклонила голову набок и прислушалась.
Снова откуда-то — как казалось, с порога — послышалось негромкое чириканье.
— Ага! — торжествующе вскричала Мэри Поппинс. — Как я не догадалась!
И, подскочив к круглому предмету, оставленному мисс Эндрю на крыльце, она одним движением сдёрнула с него клетчатую тряпку.
Под тряпкой была медная птичья клетка, вычищенная до блеска. А внутри на жёрдочке, нахохлившись и распушив перья, сидела светло-коричневая птичка. Она замигала, неожиданно оказавшись на ярком дневном свету, а потом печально оглянулась вокруг. Но, едва взгляд её круглых тёмных глаз упал на Мэри Поппинс, птичка так и подскочила от удивления. Потом, открыв клюв, она тихо, грустно, тоненько запищала. Джейн и Майкл никогда не слышали такого жалобного звука.
— Не может быть! Ай-ай-ай! Неужели она… Что ты говоришь! — сказала Мэри Поппинс, сочувственно качая головой.
— Чирп-чирруп! — сказала птичка, уныло свесив крылышки.
— Что-о? Два года? В этой клетке? Стыд ей и позор! — сказала Мэри Поппинс, вся раскрасневшись от негодования.
Ребята онемели от изумления.
Ведь птичка не сказала ни одного человеческого слова, и тем не менее Мэри Поппинс вела с ней вполне осмысленную беседу!
— Что она говорит? — начал было Майкл, но Джейн шикнула на него и для большей убедительности ущипнула его за руку.
А птичка перескочила по жёрдочке поближе к Мэри Поппинс и что-то пропела вопросительным тоном.
Мэри Поппинс на минуту задумалась.
— Ну, — сказала она, — это не так уж далеко. Приблизительно час полёта. Полетишь отсюда прямо на юг.
Птица явно обрадовалась. Она затанцевала на своей жёрдочке и восторженно захлопала крыльями. Потом она снова запела, звонко-звонко, умоляюще глядя на Мэри Поппинс.
Мэри Поппинс бросила взгляд на лестницу.
— Согласна ли я? И ты ещё меня спрашиваешь? Разве ты не слышал, как она назвала меня «подозрительной личностью»? Меня! — Она презрительно фыркнула.
Плечи птицы затряслись, словно она смеялась. Мэри Поппинс наклонилась над клеткой.
— Что вы хотите сделать, Мэри Поппинс? — всё-таки не удержался Майкл. — Это какая птичка?
— Жаворонок, — коротко ответила Мэри Поппинс, открывая задвижку. — Ты видишь жаворонка в клетке — в первый и последний раз! — И с этими словами она распахнула дверцу.
Жаворонок взмахнул крыльями и с пронзительным криком вылетел на свободу.
Но он тут же сел к Мэри Поппинс на плечо.
— Ну, что? — сказала она, обернувшись к нему. — Так-то лучше, а?
— Чирр-ап! — согласился жаворонок, кивнув.
— Ну, лети, лети, — сказала Мэри. — Она через минуту вернётся.
При этих словах жаворонок разразился целым потоком трелей, причём он не переставал поглаживать щёки Мэри крылышками и кивать головкой.
— Будет, будет, — ворчливо отвечала Мэри Поппинс. — Не за что благодарить. Я сама очень рада. Не могу видеть жаворонка в клетке. Кроме того, ты же помнишь, как она меня назвала!
Жаворонок, откинув голову назад, отчаянно замахал крыльями. Казалось, он от души расхохотался. Потом он наклонил голову набок и прислушался.
— Ах, я совсем забыла, — донёсся сверху знакомый бас. — Ведь я оставила Карузо внизу. На этом грязном крыльце. Я должна сходить за ним.
И лестница загудела под тяжёлыми шагами мисс Эндрю.
— Что? — переспросила она в ответ на какой-то вопрос миссис Бэнкс. — А-а, это мой жаворонок. Я назвала его Карузо, потому что он раньше прекрасно пел… Как? Нет, он больше почему-то не поёт. Перестал петь, с тех пор как я поймала его и посадила в клетку. Очень странно!
Голос всё приближался и становился всё громче.
— Ни в коем случае, — отвечал он на какой-то вопрос миссис Бэнкс. — Я сама его принесу! Я не могу его доверить этим невоспитанным детям! Перила нуждаются в полировке! Причём немедленной!
Топ-топ. Топ-топ! — звучали в прихожей шаги мисс Эндрю.
— Вот она! — шепнула Мэри Поппйнс. — Улетай! — Она слегка дёрнула плечом.
— Живей! — испуганно крикнул Майкл.
— Скорее! — сказала Джейн.
Жаворонок быстро нагнул голову и выдернул клювом у себя пёрышко.
— Чирр-чирр-чири-чирруп! — пропел он и сунул пёрышко за ленту шляпки Мэри Поппинс. Потом он взмахнул крыльями и взмыл в воздух.
В тот же миг мисс Эндрю показалась в дверях.
— Что такое! — загремела она, увидев Майкла, Джейн и Близнецов. — До сих пор не в постели? Это никуда не годится! Все воспитанные дети, — она бросила уничтожающий взгляд на Мэри Поппинс, — все воспитанные дети должны быть в постели в пять часов вечера! Я непременно поговорю с вашим отцом! — Она оглянулась. — Ну, посмотрим. Где я оставила моего…
Она внезапно запнулась. У её ног стояла открытая клетка с распахнутой настежь дверцей. Мисс Эндрю уставилась на неё, словно не веря своим глазам.
— Как! Кто! Когда? Куда? Где? — забормотала она.
Наконец голос вернулся к ней во всей мощи.
— Кто трогал клетку? — загремела она.
Ребята задрожали.
— Кто открыл дверцу?
Ответа не было.
— Где мой жаворонок?
Ответом по-прежнему было молчание.
Мисс Эндрю поочерёдно обвела грозным взором всех ребят.
Наконец её прокурорский взгляд остановился на Мэри Поппинс.
— Это вы! — заорала она, указывая на Мэри своим громадным пальцем. — По носу вижу! Как вы смели! Вы сегодня же уберётесь из этого дома! Чтобы духу вашего здесь не было! Дерзкая, наглая, негодная…
— Чиррап!
В воздухе раздался взрыв серебристого смеха. Мисс Эндрю подняла голову.
Жаворонок покачивался на крылышках в воздухе как раз над подсолнечниками.
— А, Карузо, вот ты где! — закричала мисс Эндрю. — Иди скорей сюда! Не заставляй меня ждать! Вернись в свою уютную чистенькую клеточку, и я запру дверцу!
Но жаворонок продолжал висеть в воздухе, покатываясь со смеху. Время от времени он запрокидывал голову, хлопая себя крыльями по бокам.
Мисс Эндрю схватила клетку и подняла её над головой.
— Карузо, что я сказала! Немедленно вернись! — скомандовала она, размахивая клеткой.
Но жаворонок ловко увернулся и пролетел возле самой шляпки Мэри Поппинс.
— Чирр-чирруп! — сказал он, пролетая.
— Хорошо! — ответила Мэри Поппинс, кивнув головой.
— Карузо, ты слышишь, что я говорю? — надрывалась мисс Эндрю.
Но в её повелительном голосе слышались нотки растерянности. Она поставила клетку и попыталась поймать жаворонка руками, но он легко увернулся от неё и взмыл в вышину.
Поток звуков понёсся оттуда к Мэри Поппинс.
— Готово! — крикнула она в ответ.
И тут случилось нечто необыкновенное.
Мэри Поппинс устремила взгляд на мисс Эндрю, и внезапно мисс Эндрю, словно зачарованная её пристальным мрачным взглядом, задрожала всем телом. Она судорожно глотнула воздух, пошатываясь, сделала два-три шага вперёд — и вдруг молниеносно кинулась к клетке. А затем то ли мисс Эндрю стала меньше, то ли клетка больше — этого ни Джейн, ни Майкл так и не поняли, — но они ясно увидели, как дверца клетки, негромко щёлкнув, захлопнулась за мисс Эндрю.
— Ах! Ах! — закричала она.
В тот же миг жаворонок камнем упал вниз, подхватил клетку за кольцо и снова взлетел.
— Что со мной? Где я? — вопила мисс Эндрю, возносясь в небеса. — Мне тесно! Трудно дышать! — кричала она.
— Ему тоже было трудно! — невозмутимо отвечала Мэри Поппинс.
Мисс Эндрю бешено трясла прутья клетки.
— Отворите! Слышите! Выпустите меня!
— Гм! Ну уж нет! — вполголоса насмешливо сказала Мэри Поппинс.
Всё выше и выше взлетал жаворонок, победно распевая.
Тяжёлая клетка, в которой сидела мисс Эндрю, раскачивалась и кувыркалась в воздухе, так что иногда казалось, что он вот-вот выронит её из своих коготков.
И, перекрывая звонкую песенку жаворонка, доносились до ребят крики мисс Эндрю, барабанившей по прутьям клетки:
— До чего я дожила! Я, такая воспитанная! Я, которая была всегда права! Я, которая никогда не ошибалась!
Мэри Поппинс засмеялась странным, тихим смешком. Жаворонок казался уже совсем крошечным, но он продолжал кругами взлетать всё выше и выше. И клетка с мисс Эндрю описывала вслед за ним тяжёлые круги, переваливаясь с боку на бок, словно корабль в бурю.
— Выпустите меня, слышите! Отпустите меня! — Мисс Эндрю уже почти визжала.
И вдруг жаворонок замолчал — на мгновение. Потом он резко свернул в сторону, и вот его песня полилась снова, вольная и звонкая. Стряхнув кольцо клетки со своей лапки, он помчался к югу.
— Улетел! — сказала Мэри Поппинс.
— Куда? — закричали Джейн и Майкл.
— Домой — к родным лугам, — отвечала Мэри Поппинс, продолжая смотреть вверх.
— Ой, он уронил клетку! — завопил Майкл. Глаза у него стали большие и круглые.
И было на что поглядеть!
Клетка кувырком летела вниз, поминутно переворачиваясь вверх тормашками. И вместе с ней кувыркалась мисс Эндрю. Ребятам было ясно видно, как она то встаёт на голову, то снова на ноги… Клетка падала, падала, падала и наконец шлёпнулась прямо на крыльцо.
В ту же минуту мисс Эндрю отчаянным усилием распахнула дверцу и вырвалась на волю. Ребятам показалось, что она стала ещё выше ростом и ещё страшнее!
Несколько мгновений она стояла, задыхаясь от ярости, не в силах выговорить ни слова, ещё более багровая, чем раньше.
— Как вы посмели! — произнесла она наконец хриплым шёпотом, вытянув палец в сторону Мэри Поппинс; но палец её дрожал, и ребята увидели, что глаза её глядят не со злобой и презрением, а со страхом. — Вы… вы… — бормотала мисс Эндрю, заикаясь, — вы, жестокая, испорченная, дерзкая, своевольная девчонка, как вы могли, как вы могли?
Мэри Поппинс остановила на ней взгляд. Она долго, насмешливо рассматривала мисс Эндрю в упор, полузакрыв глаза.
— Вы сказали, что я не умею воспитывать детей, — сказала она, очень чётко и ясно выговаривая каждое слово.
Мисс Эндрю, съёжившись, попятилась назад и задрожала от страха.
— Я… я прошу извинения, — с трудом произнесла она.
— Что я груба и бестолкова, — продолжала Мэри Поппинс.
— Я ошиблась! П-простите, — пролепетала мисс Эндрю.
— Вы назвали меня Особой, Девчонкой и Подозрительной Личностью, — неумолимо продолжала Мэри Поппинс.
— Я беру свои слова обратно, — лепетала, задыхаясь, мисс Эндрю. — Все вместе и каждое в отдельности! Только отпустите меня! Я больше ни о чём не прошу! — Заломив руки, она умоляюще глядела в глаза Мэри. — Отпустите меня! Я не могу здесь оставаться! Отпустите, я уеду! Уеду!
Мэри Поппинс задумчиво глядела на неё некоторое время. Потом она махнула рукой и сказала:
— Ступайте!
— Спасибо! Спасибо! — бормотала мисс Эндрю.
Не сводя глаз с Мэри, она пятилась по ступенькам. Потом она повернулась и, спотыкаясь, побежала из сада.
Таксист, который всё это время выгружал багаж мисс Эндрю, как раз завёл мотор и собирался уезжать.
Мисс Эндрю замахала ему дрожащей рукой.
— Стойте! — надтреснутым голосом кричала она. — Подождите меня! Десять шиллингов на чай, если вы меня немедленно увезёте!
Шофёр разинул рот от изумления.
— Не верите? — кричала мисс Эндрю. — Вот!
Лихорадочно обшарив карманы, она вытащила деньги.
— Вот, возьмите — и поехали!
Мисс Эндрю забралась в машину и рухнула на сиденье.
Таксист, всё ещё с разинутым ртом, захлопнул за ней дверцу.
Он начал торопливо грузить вещи. На штабеле из чемоданов спал сном праведника Робертсон Эй. Таксист даже не стал его будить. Он просто оттащил его в сторону. В мгновение ока всё было уложено в машину.
— Похоже, что старушка тронулась! — бормотал таксист, отъезжая. — Что это с ней стряслось? Чудеса!
Но что же действительно стряслось со старушкой — этого таксист не знал, и об этом ему не догадаться, даже если он доживёт до ста лет…
— Где мисс Эндрю? — сказала миссис Бэнкс, выбежавшая на крыльцо в поисках гостьи.
— Уехала! — отвечал Майкл.
— То есть как — уехала?
У миссис Бэнкс был крайне изумлённый вид.
— Она, по-моему, не захотела остаться, — объяснила Джейн.
Миссис Бэнкс нахмурилась.
— Что всё это означает, Мэри Поппинс? — спросила она.
— Понятия не имею, сударыня, — сказала Мэри Поппинс равнодушно, словно всё это её ничуть не интересовало. Она оглядела свою новую блузку и разгладила складку.
Миссис Бэнкс переводила взгляд с одного на другого. Потом она покачала головой:
— Как всё это странно! Ну просто ничего не могу понять!
Как раз в эту минуту калитка отворилась и захлопнулась с лёгким щелчком. По дорожке шёл на цыпочках мистер Бэнкс. Заметив, что все на него смотрят, он в нерешительности остановился на одной ноге.
— Ну? Она приехала? — спросил он громким, тревожным шёпотом.
— Приехала и уехала, — сказала миссис Бэнкс.
Мистер Бэнкс остолбенел.
— Уехала? Правда уехала? Мисс Эндрю?
Миссис Бэнкс утвердительно кивнула головой.
— О радость! О счастье! — пропел её супруг и, подхватив полы своего плаща, пустился в пляс. Он исполнил прямо на дорожке шотландскую джигу.
Внезапно он остановился.
— А почему? Как? Когда?
— Только что, в такси. Я думаю, потому, что дети были с ней невежливы. Она мне жаловалась на них. Больше не могу придумать никакой причины. А вы, Мэри?
— Нет, сударыня, я тоже не могу, — сказала Мэри Поппинс, с величайшей тщательностью стряхивая пылинки со своей новой блузки.
Мистер Бэнкс обернулся к ребятам. Выражение лица у него было трагическое.
— Вы нагрубили мисс Эндрю? Моей гувернантке? Милой старушке? Мне стыдно за вас, страшно стыдно!
Он говорил строгим тоном, но где-то в глубине его глаз танцевали искорки смеха.
— Несчастный я человек! — продолжал он, засунув руки в карманы. — День-деньской я надрываюсь на работе, чтобы вас прилично воспитать, и вот как вы меня отблагодарили! Нагрубили мисс Эндрю! Стыд и срам! Не знаю, смогу ли я вас когда-нибудь простить! Но, конечно, — сказал он, доставая из кармана две большие шоколадки и торжественно вручая их ребятам, — я постараюсь. Постараюсь изо всех сил!