Экзистенциально-гуманистическая модель

Согласно этой модели, приобщение к наркотикам является реакцией личности на экзистенциальную фрустрацию, протестом против социального давления, бегством от скуки, невозможности самореализации, стремлением «потреблять счастье в чистом виде». Причины же возникновения аддикции кроются в сниженном «внутреннем локусе контроля», утрате или отсутствии смысла жизни и фрустрации значимых потребностей. Аддикты, наркоманы – это жертвы установки «магического мышления»: с точки зрения наркозависимого субъективная реальность абсолютна и безусловна, она важнее, чем реальность внешняя. Наркоман нуждается в том, чтобы чувствовать себя защищенным, его зависимость – это образ жизни. Только изменение мировоззрения способно избавить его от зависимости.

Центральным понятием в гуманистическом психоанализе Э. Фромма является «отчужденность». Быть отчужденным – значит быть беспомощным, не владеть собственной жизнью и не влиять на ход событий. Отчужденность порождает тревогу, стыд и чувство вины. Самая глубинная человеческая потребность, по мнению Э.Фромма, это потребность преодолеть свою отчужденность, освободиться от чувства одиночества. В первобытных обществах, в эпоху древних цивилизаций Египта, Греции и Рима и далее вплоть до Нового времени человечество решало проблему отчуждения специально организованными коллективистскими действиями и ритуалами, посредством достижения «оргиастических состояний». Оргия (греч. όργιον) – религиозные обряды многих древних народов, ритуал, жертвоприношение, таинство, священнодействия в мистериях Деметры и Диониса, связанные с культами богов и носившие сексуальный характер. Оргиастические состояния часто имели форму транса, в который вводили себя участники празднеств посредством самовнушения или с помощью наркотиков. После оргиастического переживания человек мог на некоторое время расстаться с тягостным для него чувством отчужденности и беспомощности в окружающем его мире. Затем тревожное напряжение возникало вновь и постепенно нарастало до следующего во временном цикле празднества и исполнения ритуала. Чем больше человеческий род отделялся от природного мира, тем острее становилась потребность находить новые пути преодоления отчужденности. Пока эти оргиастические приемы были общеупотребительны для всего социума, они не порождали у человека чувства тревоги и вины. Ситуация совершенно меняется, когда подобное решение избирается индивидом в обществе, уже расставшемся с данной практикой. Современные нам массовые празднества, фестивали, карнавалы и прочие «мероприятия», пропитанные духом коммерции, уже не обладают прежним «магическим» значением и воспринимаются участниками скорее как развлечение, шоу. В неоргиастической культуре формами забвения своей отчужденности, как правило, являются алкоголизм и наркомания. Находя прибежище в алкоголе и наркотиках, люди чувствуют еще большее одиночество после того, как оргиастические переживания заканчиваются. В результате растет необходимость затуманивать свое сознание как можно чаще и интенсивнее. Выход из этой ситуации Э. Фромм видит в развитии творческой деятельности и истинной любви. Наркомана (зависимого человека вообще) он относит к мазохистскому типу личности, которая является пассивной формой симбиотической связи. Иными словами, наркоманией болеют люди, неспособные любить. Такие люди не принимают решений, покоряются судьбе, болезни, оргиастическим состояниям, вызванным наркотиками. [77].

Гуманистические психологи акцентируют фундаментальное отличие сил, лежащих в основе человеческих влечений и мотивов, от инстинктивных побуждений животных. Такие побуждения, как духовное совершенствование, эстетические импульсы, поиск истины или смысла, альтруизм и т. п. считаются уникальной особенностью человеческих существ. Идея самоактуализации (Роджерс, Маслоу) подразумевает, что источники развития находятся внутри самого человека. По мнению К. Роджерса, полноценно функционирующая личность (fully functioning person) – это человек, полностью осознающий свое реальное «Я». Такой человек характеризуется следующими чертами: он открыт опыту, живет настоящим, доверяет своим интуитивным суждениям и внутренним импульсам. К.Роджерс трактует личность как человека-в-процессе, открытого новому опыту, в ситуации «здесь и сейчас», стремящегося к саморазвитию внутренних побуждений и способности принимать решения. Каждый опыт неконгруэнтности, несоответствия между Я-концепцией и реальностью ведет к возрастающей уязвимости личности, к усилению внутренних защит, создавая таким образом новые поводы для неконгруэнтности. Только возвратив себе подавленные или отрицавшиеся части себя, открыв внутренний «локус контроля», человек может вернуться к здоровью [58].

Если у Роджерса тенденция к самоактуализации представляет собой единственную и самодостаточную потребность человека или, точнее, живого организма вообще, то А.Маслоу выстраивает иерархию потребностей в виде широко известной «пирамиды». Низшие уровни пирамиды представляют собой дефицитарные потребности («потребности нужды»), а высшие – «потребности роста»: первые обеспечивают выживание, а вторые – развитие личности. Маслоу называл невроз и психологическую разлаженность дефицитарными болезнями; он считал, что такие заболевания вызываются тем, что не удовлетворены некоторые основные потребности, точно так же, как отсутствие некоторых витаминов может вызвать болезнь. Жизнь на более высоких уровнях потребностей обусловливает и более высокую биологическую эффективность – большую продолжительность, лучшее здоровье, более высокий тонус. «Удовлетворение стремления к развитию делает человека здоровым», – пишет Маслоу [42]. Психологически здоровые, самоактуализирующиеся люди обладают гармонично функционирующей иерархией мотивов, в которой не существует конфликта, и где более высокие мотивы не блокируются требованиями мотивов более низкого порядка. Основные характеристики здорового человека – это спонтанность, простота, естественность; служение обществу в противоположность эгоцентрическим целям; автономность, независимость от культуры и среды, воля и активность; способность радоваться жизни; целостная (интегрированная) система ценностей. Давая характеристику самоактуализирующейся личности, А. Маслоу отмечает ее независимость, ориентацию на реальность, деловую направленность, оптимизм, идентификацию с человечеством, наличие богатого внутреннего мира, зрелые ценности, юмор, креативность, нонконформизм.

Собственно гуманистическая позиция в анализе феномена человека более оптимистична, чем позиция собственно экзистенциальная, которая в большей степени ориентирована на понимание жизненных кризисов. «Экзистенциальные аналитики делают со структурой человеческого существования то же самое, что делал Фрейд со структурой бессознательного – они выводят ее из сферы случайного дара индивидов с развитой интуицией и переводят в область объяснения и понимания; также они пытаются обучать этому других людей» [86].

В. Франкл подвергал критике концепцию самоактуализации [56]. По его мнению, самоактуализация – просто сопутствующая награда, которую мы можем при этом получить в процессе поиска смысла. Центральной характеристикой подлинно человеческого является не самоактуализация, а самотрансценденция.

В жизни не существует ситуаций, в которых бы отсутствовал выбор между альтернативами, независимо от того, насколько безвыходным нам может казаться наше положение. Определение альтернатив является первым шагом на пути к свободе. Ни один человек никогда не сможет достичь абсолютной свободы, но всякий может стать более свободным.

В.Франкл отмечает, что проблемы свободы и смысла жизни особенно обострены в подростковом возрасте. Молодые люди демонстрируют свою взрослость тем, что ставят под сомнение смысл жизни. Подростку нужно преодолеть кризис идентификации, найти смысл жизни. «Смысл должен быть найден, он не может быть создан», - уточняет Франкл. Проблема поиска смысла осложняется тем обстоятельством, что в современном «обществе потребления» экзистенциальный вакуум стал широко распространенным явлением.

«Экзистенциальный вакуум проявляется прежде всего в ощущении скуки. Теперь мы понимаем Шопенгауэра, который говорил, что человечество обречено вечно колебаться между двумя крайностями – нуждой и скукой. В самом деле, скука в наше время создает для психиатров больше проблем, чем нужда. И эти проблемы растут с угрожающей скоростью, так как процесс автоматизации производства по-видимому ведет к значительному увеличению свободного времени. Беда в том, что большинство не знает, что с этим временем делать» [73]. Утрата смысла жизни, экзистенциальный вакуум особенно характерны для больных наркозависимостью и алкоголизмом. «В тяжёлых случаях хронического алкоголизма можно констатировать, что 90 процентов страдают глубочайшим ощущением бессмысленности». Именно поэтому логотерапия может принести таким пациентам значимое улучшение состояния. «Что касается наркотической зависимости, - продолжает В. Франкл [74], – то, как утверждают сотрудники реабилитационных центров, более 60 процентов наших пациентов жалуются, что в их жизни мало смысла. На основании тестирования 416 студентов было статистически доказано, что «образ слабого отца», который, по мнению психоаналитиков, лежит в основе наркотической зависимости, к этому не имеет никакого отношения, скорее, можно сделать вывод, что с индексом наркотической зависимости значимо коррелирует степень экзистенциальной фрустрации. Рассматривая экзистенциальную фрустрацию в качестве этиологического фактора наркозависимости, Франкл в реабилитационных целях предлагает использовать логотерапевтическое вмешательство. Эффективность этого метода он обосновывает следующими данными: «Среди всех молодых людей, страдающих наркотической зависимостью и проходивших наркологическое лечение в медицинских учреждениях Германии, можно считать вылечившимися не более 10 процентов. В США число вылечившихся, в среднем, составляет 11 процентов. Фрезер (Е. Fraiser) применяет логотерапию в руководимом им калифорнийском Центре реабилитации наркоманов и может гордиться результатом — 40 процентов победивших зависимость».

Экзистенциальный подход к проблеме зависимости предопределен системой фундаментальных базовых оппозиций философии человеческого существования. В качестве постулатов экзистенциального подхода обычно приводят парадигмы экзистенциального выбора, совершаемого индивидом в пространстве четырех оппозиций:

• проблемы жизни и смерти;

• проблемы детерминизма, свободы и ответственности;

• проблемы смысла и его утраты;

• проблемы общения и одиночества.

Экзистенциальный анализ считает человека существом, ориентированным на смысл и стремящимся к ценностям (в противоположность ходячему психоаналитическому представлению о человеке как о существе, детерминированном преимущественно влечениями и стремящемся к наслаждению)».

Экзистенционально понимаемая сущность человека не задана изначально, как это следует из концепций А.Маслоу, К.Роджерса и других представителей собственно гуманистического направления, а обретается человеком в процессе индивидуального поиска собственной уникальной идентичности. С этой точки зрения в природе человека есть не только позитивный потенциал (на чем настаивают гуманисты), но и негативные, даже деструктивные возможности, – и поэтому все зависит от личных выборов самого человека, за которые он и несет персональную ответственность. Когда человек поддается своим влечениям, это значит, что он свободно отрекается от свободы, чтобы найти оправдание в своей несвободе.

Э. Гуссерль трактовал сознание интенциально (в смысле того, что оно всегда направлено на что-то, всегда о чём-то). В системе Мартина Хайдеггера интенциональность сознания трансформировалась в понятие «заботы». Согласно Хайдеггеру, человек – «пастух бытия»; без человека бытие обратилось бы в «ничто». (Разумеется, речь идет только о бытии в понимании человека, а не «инопланетных» сущностей, о которых нам до сих пор ничего не известно). Человек обречен быть свободным, он «заброшен в свободу».