Глава двадцатая. Снова вместе 2 страница

Тележка с едой прибыла задолго до конца фильма, до счастливой душещипательной концовки (беглецы в безопасности, Лесли Говард торжествует победу, Девушка Его Мечты тает как воск в его объятиях). Сэнди старался держаться в стороне от товарищей, бросившихся к тележке с обедом. Он так и не научился есть «как следует», и друзья по когорте с сожалением заключили, что Сэнди безнадежен. Он никогда не научится правильно питаться. Доказательством тому была робость, с которой Сэнди приблизился к тележке, потому что истинный хакхлиец не просто ел, но жрал.

Когорта Сэнди набросилась на еду с наслаждением. При этом, шуму они делали более чем предостаточно. Пока Сэнди деликатно отщипывал кусочки от своего ломтика, его друзья откусывали с жадностью громадные куски, сдирая их с туши, запихивали в рот пригоршни клубней и ароматизированных вафель. Вытянутые мощные челюсти с хрустом перемалывали пищу. Мышцы глоток ритмично сокращалась, проталкивая еду вниз. Сэнди видел, как едва пережеванные комки пищи, догоняя друг дружку, поспешно опускаются в желудки. Сэнди на всякий случай не выставлял слишком открыто жалкие ломтики, которые он для себя отрезал — хотя, как правило, никто из хакхлийцев на эти крохи не посягал. Между делом хакхлийцы втягивали себя изрядные количества бульона, подаваемого к обеду — что–то вроде пахнущего рыбой консоме, в котором плавали кусочки, вафель. Шум при этом стоял такой, будто одновременно работала дюжина отсасывающих насосов у отстойника.

Ничего, напоминающего обеденную беседу, в обычаи хакхлийцев не входило, разве что реплики вроде «Эй, дайка мне чашку с бульоном! Поживее!» или «Куда! Это мой кусок!». Сэнди даже не пытался завести разговор. Он просто сидел и терпеливо пощипывал кусочек мяса, ожидая, пока сойдет на нет приступ обеденного безумия. Через несколько минут он начал стихать. Еда опустилась в предназначенное ей место — в хакхлийских желудках. Система кровоснабжения направила основной поток к органам пищеварения, дабы, удовлетворить потребности в немедленной переработке поглощенного материала. Челюсти задвигались медленнее, хакхлийцы перестали жевать ртом, взгляд стал отсутствующим, конечности обмякли, и минут пять спустя все товарищи Сэнди к когорте растянулись на полу, потеряв контакт с реальностью, словно оглушенные, — наступил послеобеденный транс.

Сэнди вздохнул и не спеша подошел к тележке с едой. Среди руин ему удалось отыскать приличных размеров кусок, мяса хухика — кто–то его надкусал, но проглотить не успел — и пару пригоршней ароматизированных бисквитов.

Собрав все, что он мог унести в руках, он побрел в личную учебную кабинку, чтобы мирно завершить обед. Пока хакхлийцы переваривали пищу, Сэнди не оставалось ничего другого как завиться любимым делом. Он решил посмотреть фильм.

Любимое занятие Лизандра Вашингтона было и самым важным, поскольку речь шла о старых телевизионных трансляциях с Земли. В его обязанности входил просмотр этих записей. То же самое делали и остальные члены когорты, потому что именно таким способом они изучали обычаи и язык людей. Кроме того, занятие это очень ему нравилось. А приятнее всего было смотреть передачу, свернувшись калачиком под боком у Тани, или Елены, или даже Полли, если та была в добром расположении духа, наслаждаться запахом чешуйчатой кожи и теплом их тел, которые градусов на десять были горячее, чем у Сэнди. Вместе просматривали они документальные ленты, программы новостей — этого требовали инструкции, — но если имелся свободный выбор, то включали что–нибудь вроде «Я люблю Люси», или «Друзья мистера Пиперса», или «Положитесь на бобра», Качество записей оставляло желать лучшего. Записаны передачи были с расстояния в десяток световых лет, в сущности, были они как раз теми электронными следами, которые засекли недремлющие сканеры корабля, и именно благодаря им хакхлийцы узнали о существовании разумной жизни на планете в системе звезды класса G2. Разумной жизни, создавшей технологическую цивилизацию.

Старые семейные комедии ситуаций — отличное развлечение, но они всегда наводили на Сэнди легкую грусть. Он задумывался о том, какой была бы его жизнь, если бы он родился и вырос на Земле и вместо хакхлийцев у него были обычные друзья — земляне. Играл бы он в «бейсбол»? (На корабле бейсбол исключался) Не было места. Игроков тоже не было. И притяжение было слишком высокое, чтобы подавать мяч на манер Дьюка Снайдера или Джо Димаджио.) И «торчал» бы он с «приятелями» в «кафе», потягивая «солодовый коктейль»? Что такое «солод» или «солодовое молоко»? (Хакхлийские эксперты не пришли к единому мнению даже насчет того, сладкий это напиток или кислый, не говоря о том, что ни один из поваров звездолета никогда не приготовил бы такого напитка.) И у него, может быть.. скорее всего… была бы «девушка»?

Вот этот вопрос более всего занимал мысли Лизандра. Встречаться с девушкой! Дотрагиваться (прикосновение должно быть «как ожог», как «электрический удар» — неужели это приятно? Но, судя по фильмам, получалось что так), целовать (поцелуи слаще вина! А что же это за штука — «вино»?) и даже…

Ну, в общем, заниматься тем, чем занимаются люди в фазе сексуальной активности. Что именно они делали — об этом у Лизандра были достаточно смутные представления. Что делают хакхлийцы, ему было известно; он неоднократно наблюдал за соитиями членов когорты. А люди? Они то же самое делают? К сожалению, выяснить не представлялось возможным. Если на Земле и были порнографические телеканалы, приемники звездолета не засекли ни одного. Земные особи женского и мужского пола целовали друг друга — это ясно.

Целовались они весьма часто. Еще они раздевали друг друга. Ложились вместе в постель. Иногда накрывались с головой простыней или одеялом и под прикрытием довольно много и активно двигались… но ни разу не откидывали покрывала, чтобы стало ясно, чем же вызваны все эти подпрыгивания и перекатывания.

Каждую ночь Лизандру снились сны. Почти все одинаковые. Земные женщины в избытке населяли эти сны, и женщины эти знали, что нужно делать… и делали. Правда, пробудившись, Сэнди никогда не мог припомнить, что же это было.

Рано или поздно, как обещали Вышестоящие, Лизандр окажется на Земле, где столько зрелых, в самом соку женских особей. Лизандр с трудом сдерживал нетерпение.

Сэнди выключил экран — он смотрел фильм под названием «Иисус Христос — суперзвезда», и фильм слишком напоминал головоломку, чтобы смотреть его одному. Из личной ячейки он вытащил фотографию мамы и внимательно посмотрел на нее. Какая она красивая! Стройная, светловолосая, с голубыми глазами, такая милая…

Сэнди немного тревожила одна вещь — хотя в фильмах мужчины часто носили с собой фотографии матерей и в особо волнующие моменты созерцали их изображения, но еще ни в одном из фильмов Сэнди не замечал, чтобы матери этих мужчин были сфотографированы обнаженными. Эту загадку не мог разрешить ни один из товарищей по когорте, и даже ученые, посвятившие целую жизнь исследованию обычаев землян, были бессильны помочь Лизандру. Сэнди в этом факте чудилось некое несоответствие. Что–то здесь было неправильно, как ему казалось.

И другая вещь сбивала с толку: когда он смотрел на изображение матери, такой открытой, такой зовущей в своей наготе, ему являлись непрошеные и возбуждающие мысли, которые — Сэнди почти был в этом уверен — в данной ситуации были невозможны.

Он не понимал, почему так получается. В чем здесь дело. Но сегодня он тоже едва ли откроет эту тайну, решил Сэнди. Покончив с едой, он отнес недоеденные остатки на тележку, напоминавшую сейчас поле после побоища, и вернулся в кабинку, чтобы продолжить работу над стихотворением.

Сэнди сам не заметил, как задремал. Он узнал об этом, лишь когда его разбудил Оби.

— Да, ты становишься истинным хакхлийцем, — одобрительно сказал Оби.

— А что это у тебя?

— Так, ничего. Просто стихотворение. — Сэнди прикрыл листок.

— Да ладно, дай–ка взглянуть. Мы же тебе наши всегда показываем.

— Я еще не закончил, — запротестовал Сэнди, вскакивая. Вскочив, он увидел, что к ним, тяжело переваливаясь, направляется раздраженная Полли.

— Лизандр, — обвиняюще заявила она, — ты не прибрал после еды. Так того и гляди у нас появятся жуки–паразиты, и придется их выводить, а значит, завести гнездо сторожевых пчел.

Такая несправедливость поразила Сэнди.

— Почему ты меня обвиняешь? Почему именно я всегда должен убирать?

— Потому что только ты не спишь после еды, только ты! Тебе это известно.

— Ну и что? А сегодня я спал. Не было у меня времени убирать.

— А стихотворение написать — было, — заметил предатель Оби. Он повернулся к Полли. — И не хочет его показывать. Говорит, оно еще не закончено, хотя мне показалось, что оно вполне уже готово.

— Посмотрим, что ты там написал, — командирским голосом объявила Полли и многозначительно свела и развела большие пальцы, словно щипала воздух.

Возмущенный Сэнди покорился и передал ей листок, а тем временем остальные члены когорты, зевая и потягиваясь, в беспорядке направлялись к ним.

О мой

почти забытый

родной земной дом!

Мечтаю о тебе изо дня

в день! И по ночам ты

мне снишься! И я не до–ждусь, когда почувст–вую под ногами

тебя, о Земля!

И у

тебя есть

хорошенькая

старая лу–на.

— Я попытался написать хакхлийское стихотворение по–английски, — нервно пояснил автор произведения.

— Гм, — сказала Полли, ничем кроме этого междометия не выдав своего мнения.

— По–моему, довольно сложная задача, — заметил Основа.

— А может, не стоит время тратить, — вставила Елена. — Все равно настоящего стихотворения не получится. Эти крошечные иероглифы — они такие гадкие на вид!

— К тому же, — добавил Оби, стукнув по блокноту кулаком, — картина у тебя получилась неверная. — Оби специализировался по астрономии. — Пропорции не соблюдены. Луна должна быть намного меньше.

— Тогда не поместились бы слова, — начал защищаться Сэнди.

— Тогда Землю следовало в размерах увеличить, вот и все. И обе планеты слишком сплющены на полюсах. Они у тебя больше на Юпитер похожи.

— Это же стихотворение, а не урок астрономии, — фыркнул Сэнди.

— Да, — согласилась немилосердная Полли, — но изображение должно быть правильным. К тому же, как может Земля быть «забытой»? Ты не можешь ее забыть. Ведь ты там не был и поэтому ничего не помнишь, и забывать тебе нечего, верно? Ведь твоих родителей подобрали в космосе.

— Это поэтическая вольность, — упрямо сказал Сэнди.

Полли укоризненно стрельнула в него гибким языком.

— Никто не давал поэтам права искажать факты, — сообщила она. — По крайней мере, хакхлийские поэты такого себе не позволяют, а если на Земле подобное принято, то какая разница, верно? Ну, хватит об этом! Голосую за просмотр фильма, пока не придет Май Тара.

Но фильмы, которые предпочитала когорта, были не по вкусу Сэнди. Фильмы эти были о войне, терроризме и прочих кровавых страшных вещах, которые земляне, как известно, проделывали друг с другом в двадцатом веке. Когда вернулась Май Тара, спор едва не перешел уже в ссору. Май Тара остановилась в дверном проеме. В это время Основа обвиняющим тоном заявил, обращаясь к Сэнди:

— Я думаю, что все твои земные правители — дураки.

— Ты просто ничего не понимаешь, — упорствовал Сэнди, мрачно нахмуря лоб. — Вероятно, они так поступали, потому что были на то причины.

— Какие причины, Сэнди? Чтобы убивать друг друга? Разрушать фермы, когда у обеих сторон недостает еды, чтобы выжить? Отравлять землю, воду, воздух? Разве это мудрые правители, специально выращенные и обученные, как наши хакхлийские Вышестоящие? Ты когда–нибудь видел на корабле что–нибудь столь же возмутительно жестокое и бессмысленное? Ты видел, чтобы пастухи хухиков нападали на рабочих наружных систем?

— Если бы пастухи напали, от них остались бы рожки да ножки, — вмешался в спор Оби. — Эти ребята–пустотники — здоровые парни!

— Не в этом суть! Суть в том, что ничего подобного на борту корабля не может произойти. Хакхлийцы не ведут себя так бессмысленно!

Сэнди упорно стоял на своем, продолжая защищать земные правительства.

— Куда проще управлять несколькими тысячами, чем несколькими миллионами.

— В самом деле? Вот как? — Основа ехидно высунул и спрятал язык.

— Ну, а на наших родных хакхлийских планетах, где живут тысячи и тысячи миллионов, — там случается война? Слышал ли ты о подобном?

— А я понятия не имею, что на родных хакхлийских планетах творится, — воинственно заявил Сэнди. — И ты тоже. Когда корабль проводил последний сеанс связи?

Пожалуй, на этот раз он зашел слишком далеко. Даже его друг Оби возмущенно дернулся, а Май Тара ахнула:

— Шэнди! Как мошно?

— Но это правда, — сказал он и прикусил язык. Его мало трогали чувства товарищей по когорте, но Май Тару он любил всем сердцем.

— Дорогой Лишандр, — сказала она строго. — Не штоит в таком легком тоне упоминать трагедию нашей иштории. Ты забыл, чему тебя учили?

Он раскаянно взглянул на нее.

— Прости меня, Май Тара.

Он прекрасно знал, что все как один хакхлийцы на борту звездолета оплакивали в душе тот давно ушедший в историю день, когда прежние Главные Вышестоящие после долгих и горьких раздумий вынесли решение: продолжать экспедицию несмотря на потерю связи с родными хакхлийскими мирами.

Оби сказал примирительно:

— Сэнди немного нервничает, ведь приближается время его высадки на Землю. Он даже стихотворение об этом сочинил.

— Правда? Покажите мне, — попросила Май Тара.

Прочитав стихотворение, она заключила Сэнди в объятия своими коротенькими, толстыми ручками и лизнула его в знак любви.

— Просто превошходное штихотворение, Лишандр. Можно один экшемпляр для меня? О, благодарю! Шохраню у шебя в гнезде до конца швоих дней. Но теперь пора братшя за работу. Начнем ш работы в парах, как обычно. Лишандр, ты будешь работать ш Полли. Поговорите о рельшовом ушкорителе.

Семеро членов когорты земной миссии имели перед собой нелегкую задачу — изучение целой планеты, ее языков, обычаев, экологии. Вдобавок к этому — все, что обязан, как правило, изучить юный хакхлиец, чтобы стать полезным членом общества. Вдобавок еще и зубодробительные уроки по специальности. Демми занимался агрономией. Основа — химией аэрозолей и пищевых продуктов. Полли изучала пилотирование летательных аппаратов и магнитную инженерию. Таня — генетическое конструирование. Оби — астрономию и межзвездную навигацию.

Елена — витрификацию, кристаллообразование и клешневидные соединения.

В определенном отношении Сэнди было легче других, ему надлежало обучаться всему понемногу на случай, если во время земной миссии когорта потеряет кого–то из членов, и тогда Сэнди мог бы его заменить. Но учиться ему приходилось больше остальных, потому что первый контакт с людьми Земли должен был осуществить именно он и он обязан был знать, что ему надлежит делать и что говорить.

Полли не вызывала у Сэнди восторга как партнер, потому что, если Сэнди медленно усваивал урок, она быстро раздражалась и становилась грубой. Как только они уединились в кабинке Полли, она скомандовала, пустив слезу в предвкушении неверного ответа:

— Объясни назначение рельсового ускорителя!

— Ладно, — покорно согласился Сэнди. — Только не щипаться, договорились?

— Возможно. Начинай.

Сэнди присел немного в стороне от нее на корточки и начал:

— В обмен на все полезное и доброе, что сделают хакхлийцы для людей Земли, мы попросим лишь несколько услуг. Например, мы попросим помощи в пополнении наших запасов, при этом земляне отдадут нам сырье, не имеющее для них особой ценности. Нам нужен кислород, углерод и водород — в особенности водород. Чтобы доставить сырье на орбиту, ты расскажешь, как построить наклонный рельсовый путь с магнитным ускорением, который будет разгонять цистерны с водой и твердым углеродом, — земляне называют его «уголь» — и забрасывать на орбиту нашего корабля.

— Зачем нам сырье?

— Топливо, — быстро ответил Сэнди. — Топливо для посадочного модуля, двигатели которого сжигают перекись водорода и алкоголь, а дополнительное количество водорода требуется как рабочая масса для основных двигателей, Рассказать, как работает рельсовый ускоритель?

— Вот именно, Заморыш, расскажи–ка мне, как работает ускоритель. С подробностями и без ошибок.

Сэнди отодвинулся еще чуть дальше, склонил голову набок, прислушиваясь к доносившейся снаружи музыке. Одна из его любимых земных песен называется «Мужчина, которого люблю». Сэнди тут же представил земную женщину, как она поет эту песню ему, Сэнди, — он ничего не мог поделать со своим воображением, но промолчал, потому что Полли, тут же велела бы музыку выключить.

— Рельсовый ускоритель нужно построить вблизи земного экватора, чтобы использовать вращение планеты как дополнительную…

— Вращение не такое уж быстрое, — с презрением вставила Полли. Хакхлийский корабельный день длился всего семнадцать с хвостиком земных часов.

— Да, но зато сила притяжения составляет семь двенадцатых нормальной, — отметил Сэнди, — что облегчает запуск. Длина ускорителя составит шесть так называемых «миль», высота верхней точки — две мили. Лучше всего построить ускоритель на «западном» склоне какой–нибудь горы. На расстоянии одной двенадцатой от одной двенадцатой мили друг от друга будут расположены магнитные обручи, которые будут включаться последовательно. Магниты будут оснащены сверхпроводящими обмотками и, скорее всего, потребуют сооружения целой электростанции, чтобы питать…

— Но только не атомной электростанции. Нам ни к чему поощрять развитие атомных технологий.

— Полли, — осторожно заметил Лизандр, — речь идет о моем народе, а не о хухиках. Они поступят, как сочтут нужным. — Он откинулся назад, стараясь уйти от угрожающего взмаха клешнеобразной ладони, но от щипка его спас оклик Май Тары.

— Конец периода! Шмена партнеров! — приказала она. — Лишандр, переходи к Оберону. Урок аштрономии.

К концу восьмой двенадцатой дня когорта изнемогла и была готова приступить к вечернему «молоку с печеньем».

Но тем не менее Май Тара не дала им расслабиться. По ее приказу когорта принялась отрабатывать ситуацию «Посещение закусочной». Демми и Таня сегодня работали за стойкой, а остальные, захватив «деньги», выстроились в очередь делать заказы.

— Чизбургер, маленькая порция жареной картошки, молочный коктейль с ванилью, — заказал Сэнди, в уме подсчитав стоимость и выкладывая два «доллара» и семь «двадцатипятицентовиков».

Демми бросил на него сердитый взгляд.

— Ты должен дать мне три «доллара» и три «четвертака», — пожаловался он, но Сэнди не уступил.

— Хочу от мелочи избавиться, — объяснил он. Он слышал эту фразу в одной телекомедии и запомнил. Деметрий раздраженно почесал большими пальцами живот, но принял деньги, посчитал и выдал двадцать два «цента» сдачи.

— Я тоже от лишней мелочи хочу избавиться, — сообщил о», пустив от радости слезу.

Но это была нечестная игра. Работающие за стойкой не должны избавляться от мелочи, в этом Сэнди был вполне уверен. Но ссориться с Демми ему не хотелось, поэтому он перенес поднос к столику, присел и осмотрел еду. «Гамбургер» — в порядке, просто–напросто перемолотое мясо хухика. «Сыр» — другое дело. Из гастрономических телепередач удалось выяснить, что «сыр» — нечто такое, что получают путем свертывания молока, с которым затем производят определенные операции. Но не удалось установить, какие именно микроорганизмы действуют на молоко, и поэтому, как всегда, Сэнди с опаской приподнял ломтик «сыра», отложил в сторонку, на край тарелки. «Булочка» была, конечно, не настоящая булочка — все попытки испечь что–то съедобное из молотых карбогидратов заканчивались провалом. Булочку изображал подогретый кусок клубня в форме хоккейной шайбы — не так уж плохо. «Жареный картофель» — ломтики из клубней, приготовленные в кипящем жире, и Сэнди к ним даже пристрастился. (Он никогда не утруждал себя возней с приправами, с «кетчупом» и «горчицей». Что бы они собой ни представляли на самом деле, хакхлийские заменители были ужасны.)

«Молочный коктейль» — вот камень преткновения. Делали его из молока хухиков, это ясно. Остальные компоненты вычислению не поддавались. На этот раз вкус у коктейля, к сожалению, очень напоминал вкус «сыра».

Сэнди с усилием проглотил коктейль, надеясь, что его не стошнит. После столь легкой закуски хакхлийцы не отключались в желудочный транс, что хорошо. Едва они покончили с едой, пришел их основной наставник Чин Текки–то. Полли храбро предъявила ему сочинение Лизандра — прежде чем наставник успел обратиться к группе. Чин Текки–то не сделал ей выговора. Похоже, он был в прекрасном настроении и даже похвалил стихотворение.

— В самом деле, неплохое стихотворение, Лизандр. То есть принимая во внимание, что написать хорошее стихотворение на плохом языке крайне трудно. Тем не менее, — продолжил он, — я не для этого прервал ваш вечерний прием пищи. Сегодня утром я не мог быть с вами, потому что разрабатывались окончательные планы вашей миссии. И скоро вам предстоит встреча с Главными Вышестоящими! — (Когорта радостно зашумела, так как еще никому из них не выпадал случай увидеть Главных Вышестоящих.) — А пока — вот ваши «часы».

— Часы? — с сомнением переспросила Полли, но наставник уже раздавал металлические кружочки на ремешках. Когорта с любопытством их разглядывала.

— Их носят на руке, чтобы узнавать время, — объяснил Наставник. — С этого момента вы будете жить по земному времени. Исследовательская секция сообщила мне, что в районе посадки сейчас так называемое «двенадцатое июля, среда», «двадцать три минуты пятого «утра». Часы поставлены соответственно. — Он сделал паузу, пока когорта изучала циферблаты, и добавил тихо: — В понедельник, двадцать четвертого июля, вы высадитесь на поверхность Земли.

 

Глава 3

 

размеры хакхлийского звездолета и не снились земным * космическим кораблям. Он едва ли уступает по размерам морским супертанкерам двадцатого века. Форма его напоминает толстый цилиндр: 1100 футов в длину и 450 футов в поперечнике. Соответственно объем его приблизительно 175 000 000 кубических футов, две трети которого занимают хранилища топлива и двигатели, разгоняющие корабль до межзвездных скоростей. Средняя плотность корабля не многим меньше плотности воды, потому что очень много пространства отведено водороду. Если бы корабль осторожно поместили на поверхность земного океана, он остался бы на плаву. На каждого обитателя корабля (22 000 хакхлийцев и Сэнди Вашингтона) приходилось в среднем по тысяче кубических футов, но сюда входило не только жилое пространство (которое все равно приходится преимущественно делить с товарищами), но и место, необходимое для отдыха и работы.. Не так уж просторно. Пару дюжин дней назад было еще хуже — когда корабль срезал угол, пройдя вблизи Солнца, чтобы затормозить и сделать маневр. Изрядную долю «свободного» пространства пришлось нагреть, иначе огромные радиаторы–охладители не справились бы с работой и остальная часть жилого пространства стала бы для обитания непригодной. Сейчас в эти «закрытые» зоны снова разрешено было входить, и хакхлийцы этому радовались. Тем не менее, по земным меркам им приходится жить в изрядной тесноте. Впрочем, хакхлийцев этот факт не тревожил, потому что никто из них не знал из собственного опыта,

что это такое — земные мерки.

* * *

Понятно, что на следующее утро когорта на работу не вышла — значительность аудиенции у самих Главных Вышестоящих была выше любой рутинной работы, которая предписывалась им дежурным расписанием. От работы их освободили, но в бочке меда оказалась ложечка дегтя — сначала Чин Текки–то целую бесконечную двенадцатую часть дня изматывал когорту вопросами, отрабатывая встречу с Вышестоящими, потому что даже и в мыслях невозможно было допустить, что кто–нибудь из' когорты сделает что–то не то или допустит какую–то оплошность.

В общей каюте все еще было жарковато, и вся когорта слегка нервничала, потому что они еще не привыкли к земному времени, на которое перешли по настоянию Чин Текки–то. И присутствие Оби тоже не помогало сосредоточиться. Даже Лизандр чувствовал запах, предвещающий скорое наступление периода сексуальной активности у Оби, и Чин Текки–то неоднократно приходилось упрекать прекрасную половину когорты за то, что они куда больше интересовались Оби, чем лекцией.

— Я требую вашего полнейшего внимания! объявил наставник. — Особенно это касается тебя, Лизандр.

Чин Текки–то выговаривал звук «з» не хуже любого члена когорты, потому что был лучшим специалистом корабля по языкам и обычаям землян, почему и стал главным наставником когорты. Но Чин Текки–то не всегда был справедлив.

— Я очень внимательно слушаю, — обиженно сказал Лизандр. — Если у кого–то на уме траханье, то только не у меня.

— Надеюсь, что это соответствует действительности, — отрезал Чин Текки–то, — Теперь смотрите!

На экране появилось изображение земной поверхности, и наставник показал на участок, где предстояло совершить высадку,

— Вы приземлитесь вот здесь. Это северный район, и поскольку ваш посадочный аппарат войдет в атмосферу над Северным полюсом, вы легко…

— Это место называется «Аляска», — вставила Таня, чтобы обратить на себя внимание.

— Мы знаем, что это Аляска, — раздраженно сказал наставник. — По своему географическому положению это холодная зона и, скорее всего, покрыта водой в твердом агрегатном состоянии, так называемым «снегом». Вам всем потребуется соответствующая одежда. После посадки ты, Лизандр, отправишься на встречу с местными жителями, взяв с собой радиопередатчик. Будешь поддерживать связь с когортой, оставшейся на корабле. Когорта будет давать тебе указания. По радио ты должен говорить только по — хакхлийски, ни в коем случае не по–английски. Ты понимаешь, почему это необходимо, Лизандр?

— Да, конечно. Мы должны быть крайне осторожны, имея дело с людьми, потому что… — Он нерешительно помолчал, затем договорил с угрюмым видом: — Потому что некоторые из них плохо себя ведут.

— Не просто некоторые, Лизандр, а очень многие. Не сомневаюсь, среди них есть и достойные личности, но в большинстве своем земляне — транжиры и грабители. Тебе известно, Лизандр, что они сотворили с родной планетой — твоей родной планетой! Во что наш корабль превратился бы, позволь мы свободно выбрасывать в воздух, воду и почву такие количества ядов!

— Подумать страшно? Просто ужас, — самодовольно объявила Полли, которую никто не спрашивал.

— Верно, Ипполита, — похвалил Чин Текки–то, — но я разговариваю с Лизандром. Ты знаешь, почему твоему народу необходима наша помощь?

— Определенно, наверняка и без каких–либо сомнений, — ответил Сэнди по–английски, но используя хак- ________________________________________________________________________________________________хлийский оборот речи, чтобы подчеркнуть собственную независимость. Но в присутствии Вышестоящего едва ли было благоразумно чересчур выставлять ее напоказ, поэтому он поспешил добавить и привычной скороговоркой процитировал: — Обитатели Земли усилили «парниковый» эффект атмосферы, насытили кислотообразующими соединениями, загрязнили низкие орбиты отходами, отравили поверхностные слои океанов синтетическими и органическими веществами, до опасного уровня повысили содержание долго живущих радионуклидов в окружающей среде, допустили эрозию почвы и исчезновение лесных массивов.

— А также — эвтрофикация! (Эвтрофикация — загрязнение речных и озерных вод биогенными пеществами, что приводит к бурному цветению воды, уменьшению содержания кислорода в ней и. т. д. (Примеч. перев.))

— жизнерадостно дополнил Демми. — Он забыл упомянуть эвтрофикацию озер.

— Ничего подобного! Я же сказал — поверхностные воды были загрязнены синтетическими и органическими веществами, ведь так, Чин Текки–то?

— Да, верно, — согласился наставник. — Но ты не упомянул кое–что похуже. Твой народ, люди земли, отличаются агрессивностью. У них есть оружие. Они ведут между собой войны и даже убивают друг друга.

— Мне знакомы записи телепередач, — резко ответил Лизандр.

— Конечно, ты их видел. Поэтому понимаешь, что налаживать контакты с людьми нужно крайне осторожно. Если окажется, что мирная встреча людей и хакхлийцев возможна, то мы откроем свое присутствие. Но первоначально нам необходимо убедиться в этом, и здесь все зависит от тебя. Мы не можем рисковать кораблем.

— Слава кораблю! — воскликнул Оби, и все дамы немедленно к нему присоединились.

— Да, слава кораблю, — повторил Чин Текки–то.

— Итак, Лизандр, какова твоя «легенда»?

— Начнем с того, — с вызовом сказал Лизандр, — что я вовсе не Лизандр, то есть на Земле меня не будут так звать.

— Верно замечено, — одобрил наставник. — Продолжай.

— Меня зовут Джон Уильям Вашингтон. Мне двадцать два года. Живу в Майами Бич, Флорида, но родители мои, Питер и Элис, погибли в автокатастрофе. Я учусь в колледже, но после гибели родителей я очень упал духом и взял отпуск, чтобы переменить обстановку. Я решил попутешествовать по Аляске, потому что этот край всегда меня интересовал. Я странствовал в одиночестве, добывал золотой песок промывкой, а теперь я собираюсь вернуться в Майами Бич, но неожиданно заблудился.

— Все правильно, — одобрительно сказал Чин Текки–то. Он помолчал, обвел глубокомысленным взглядом когорту и спросил: — Вопросы есть?

Таня вскинула руку — как положено было делать на Земле.

— Почему мы больше не перехватываем телепередачи, Чин Текки–то? Почему это перестало получаться? Нам надоели старые фильмы.