Глава 9. Культура Архангельского Севера

 

§ 2. СРЕДНЕВЕКОВАЯ КУЛЬТУРА РУССКОГО СЕВЕРА

Русская средневековая культура Х - ХУIII вв. была глубоко религиозной.

Севернорусская культура в полной мере"восприняла право славное понимание истории как проявление воли Бога. Это мировоззрение получило название «про­виденциализма» (от лат. providentia - про видение), на основе которого появи лись замечательные памятники русской религиозной философии Х - ХУН вв., представленные целыми направлениями: философия истории в «Повести вре­менных лет» и вообще в русском летописании, вплоть до Двинского летописца ХУН - середины ХУIII в., а также в «Слове о Законе и Благодати» митропо­лита Илариона, в посланиях старца Филофея; этические воззрения в житийной литературе; эстетические идеи в письмах протопопа Аввакума Петрова и т.Д.

Древнейшая русская летопись начиналась словами: «Се повести времянь­ных лет...» (ПВЛ), переведенными на современный литературный язык акаде­миком Д.С. Лихачевым следующим образом: «Вот повести минувших лет...» (см.: Повести Древней Руси. ХI - ХН века. - Лениздат, 1983. - С. 124). Однако вряд ли можно согласиться с таким переводом, рассчитанным, вероят­но, на современного читателя-атеиста. Слово «времяньный» обозначает не «минувшее» время, а «земное», то есть «невечное». Отсюда перевод началь­ных слов должен приобрести провиденциалистский смысл: «Вот повести зем­ных лет». Для религиозного человека было поиятно и тогда, когда создава­лась летопись (нач. ХН в.), что «земное» время - это жизнь людей на земле до «Града Божия», «Царства Божия», то есть до второго пришествия Иисуса Хри­ста. это «земное» время было исчислено богословами в 7980 лет, как результат перемножения 19-летнего «круга Луны», 28-летнего «круга Солнца» и 15-лет­него Инднктиона (см.: Литургическое время христианской культуры // Право­славное чтение. - Изд-во Московской Патриархии, 1990. - N!! 6. - С. 1 - 5.).

В летописи Нестора (ПВЛ) впервые была упомянута Заволочская Чудь как дикая и языческая страна. Из более поздних летописных сводов, в которых чаще всего сообщались сведения о Заволочье и Подвинье, следует выделить Новгородскую летопись «старшего» (ХIII - XIV вв.) и «младшего» (ХУ в.) изводов (т.е. списков). Холмогорская и Двинская летописи были целиком по­священы истории Двинской земли (Полное собрание русских летописей. ­Л., 1977. - Т. 33). Крестьянство Поморья было хорошо знакомо с древнерус­скими летописями, о чем свидетельствуют попытки создать свое собственное, «мирское» летописание.

Огромной популярностью на Севере пользовались жития святых. Среди авторов житий следует отметить соловецких игуменов Досифея (конец ху­начало ХУI в.) и Вассиана (первая половина ХУI в.), написавших жизнеопи­сания ЗОСИМЫ и Савватия Соловецких, а также иеромонаха Антония Сийского (1578 г.). Из дошедших до нашего времени многочисленных списков из собра­ния Щукина (ГИМ, N!! 107/750), представлявшего собой уникальный памят­ник письменности и искусства книжного оформления, рукопись содержала мно­гоцветные рисунки (миниатюры). Интересна, например, миниатюра, изобра­жавшая сидящего человека с гусиным пером в руке; писец держал рукопись на коленях, рядом стоял стол с двумя пузырьками - в один налиты чернила, в другом содержалась красная краска (киноварь). На другой миниатюре была изображена монастырская школа: сидящий на возвышенной кафедре учитель («дидаскол»), а перед ним располагались «учащие» отроки с букварями в ру­ках. На многих миниатюрах можно видеть повседневную жизнь монастырской братии и крестьян, занятых полевыми работами и промыслами.

Особое чувство сострадания у читателей многих поколений северян вызы­вали жития, «саморучно» написанные вождями российского старообрядчества -Аввакумом Петровым (1620-1682) и Епифанием (40-50-е гг. ХУН в.­1682). 14 апреля 1682 г. в Пустозерске на реке Печоре были сожжены прото­поп Аввакум и инок Епифаний «за великие на царский трон хульш. Сочине­ния Аввакума, «бунтаря-протопопа» (А.М. Горький), и духоборца Епифания представляли собой ценные исторические документы эпох великого «раско­ла», повествовали в художественной форме о важных исторических событиях в жизни России ХУН в.

Предводителями беспоповского поморского раскола были братья Денисо­вы Андрей (?- 1730) и Семен (1682 -1741). Бместе с Данилой Бикуло­вым (отсюда «даниловцы») они основали в 1694 - 1695 гг. Быговскую пус­тынь для мужчин и на реке Лексе - женскую общину. Денисовы были автора­ми 119 сочинений, в том числе «Диаконовских ответов», «Поморских ответов» и др. После смерти брата Семен Денисов написал «Историю об отцах и стра­дальцах Соловецких». Б дальнейшем старообрядческие издания, несмотря на запрещения со стороны светских властей и ортодоксальной Русской право­славной церкви, буквально наводнили книжный рынок России стараниями офеней-книгопродавцев.

Однако задолго до старообрядцев, вероятно с ХУ В., в Русской право слав­ной церкви определились серьезные противоречия, сущность которых соста­вили споры о церковно-монастырских владениях: иосифляне (осифляне) - по имени их идеолога Иосифа Волоцкого (1439/1440 - 1515) - отстаивали не­зыблемость церковных догм и церковно-монастырского землевладения, а их противники, нестяжатели, требовали отказа от церковной собственности, про­поведовали аскетизм и уход от мира (Бассиан Патрикеев, Нил Сорский). Идеи Феодосия Косого и Матвея Башкина - «вся религия заключается исключи­тельно в любви к ближнему», «мы Христовых рабов у себя держим без каба­лы» - получили поддержку на черносошном Севере. В борьбе с иосифляна­ми нестяжатели потерпили поражение.

Оба эти движения в православной конфессии имели один, но по-разному истолкованный источник - исuxазм (от греч. «исихия» - молчание, безмол­вие). Еще в Х1У в. главой исихастского движения стал Св. Григорий Палама (Pa1amos Gregorie, 1297 - 1359; канонизирован в 1368 г.). Исихазм («умная молитва») получил распространение на Руси в ХУ - ХУН вв., особенно на F)'CCKOM Севере среди схимников и отшельников, в удаленных от центра мона­стырях, в старообрядческих общинах. Исихастами были и Иосиф Волоцкий, и НилСорский. Палама учил о созерцании Бога, о путях восхождения человека к совершенству, об «обожении» плоти» как реальном изменении ее материаль­JIыx свойств. Благая красота, по Паламе, про истекает от единства нравственно­го и эстетического. В состоянии «обожения» человек достигает вершины свое­I'Q творческого призвания. Исихазм оказал огромное влияние на все стороны духовной и культурной жизни русских людей в эпоху позднего средневековья. им обусловлен расцвет русского монашества (<<русскаяФиваида»). Исихаст­по содержанию была вся древнерусская культура-литература, духовное и иконопись, в том числе созданные на Русском Севере. В современном сознании исихия есть не что иное, как собирание сил, концентра­усилий - и духовных, и физических - с целью прорыва к богу и через Бога к другим людям, и только тогда, по мнению исихастов, человек уподобится самому Богу.

Велика роль Архангельского Севера в истории русской книжной культуры.

В определенные периоды книжность накапливалась, «проникая» на Север из центральной России, затем она «возвращалась», обогащаясь новыми памят­никами книжности и литературы. Древнейшей рукописной книгой после Ост­ромирова Евангелия (1056 - 1057 гг.) и Мстиславова Евангелия (1073 г.) было Архангельское Евангелие 1092 г., недавно изданное учеными-археографами. Рукопись Архангельского Евангелия была приобретена московским купцом С.Т. Большаковым у неизвестного архангелогородца в 1876 г. Книга, вероят­но, продолжительное время читалась в севернорусской крестьянско-посадской среде и поэтому была названа исследователями по месту ее функционального нспользования - городу Архангельску. При помощи православных священнослужителей северяне знакомились со Священным Писанием -- Библией с ее Ветхим Заветом и Новым Заветом, с богослужебными текстами и житиями свя­тых. Для домашнего благочестивого чтения широко использовались Четьи минеи (от «читать» и «месяц»); они состояли из житий святых, расположенных 8 порядке их церковного поминовения. Четь и минеи впервые в России были составлены митрополитом Московским и всея Руси Макарием (ок. 1481 ­1563), причисленным к лику святых в 1988 г. Б конце ХУН в. появились Четьи минеи Св. Димитрия Ростовского (1651 - 1709), заполнившего чтениями все дни церковного года. На Севере были распространены разнообразные житий­ные сборники, содержавшие тексты Четьих миней.

При северных монастырях сложились целые книжные центры. Богатыми библиотеками обладали Антониево-Сийский, Михаило-Архангельский и Со­ловецкий монастыри, превратившиеся в XVI - ХУН вв. в крупнейшие духов­ные и культурные центры Поморья. В библиотеке Антониево-Сийского монастыря хранилось, например, Евангелие апракос 1339 - 1340 гг., Житие Антония Сийского 1648 г. со 150 цветными миниапорами; в монастыре был собран ог­ромный архив, насчитывавший свыше 20 тысяч документов - вкладные, пе­реписные, приходно-расходные книги и другие акты.

С ХН - ХНI вв. началось значительное по масштабам движение монаше­ствующих миссионеров на северо-восток, в Поморье. Их просветительная роль хорошо известна. В XIV в. распространял христианство среди зырян (коми) св. Стефан Пермский (ок. 1346 - 1396). Он составил азбуку языка коми и пе­ревел на древнекоми язык богослужебные книги. Осенью 1379 г. Стефан на­чал проповедовать в зырянском селении Котласе, в устье реки Вычегды, где поставил первую в этом крае православную часовню. Позднее он выстроил две церкви в Усть-Выми - ВО имя Св. Николая и Архистратига Михаила. Здесь же им был основан монастырь, при котором была открыта школа для зырян­ских детей. Одним из деятельных просветителей лопарей (саамов) был Феодо­рит Кольский (1489/1490 - 1570). Он был создателем древней саамской гра­моты. Хорошо зная саамский язык, Феодорит окрестил свыше двух тысяч древ­них жителей Кольского полуострова. В 1996 г. в Коле правительством Мурманской области был установлен памятный крест в его честь.

В конце XIV в. началась новая волна монастырского проникновения на Север. Она была связана с подвижнической деятельностью учеников и после­дователей св. Сергия Радонежского (ок. 1321-1391). Миссионерско-просве­тительская деятельность первых беломорских отшельников подготовила по­чву для новой волны монастырской колонизации, начавшейся в ХУ в. Если вначале православные миссионеры искали уединенного монашеского подви­га в Подвинье и Беломорье, то второе поколение странствующих иноков уже осознавало необходимость совмещения миссионерского служения с создани­ем крупных монастырей, которые могли бы стать духовными и хозяйственно­политическими центрами отдельных районов Русского Севера. Большую роль в расширении миссионерства сыграли архиепископы Холмогорские и Важ­ские с 1682 г. В последующие столетия православное миссионерство пошло рядом с государственно-феодальной политикой колонизационного освоения Севера.

На Русском Севере, как и во всей Московской Руси, очень рано пробудился великорусский национальный дух. Все более осваиваясь в северо-восточных лесах, Русь Московская воплотила в себе энергию духовного подъема XIV ­ХУ ВВ., а позднее, с ХУI В., усвоила религиозно-политическую концепцию Москвы как Третьего Рима. Складывалась особая восточно-христианская ци­вилизация с земско-общественным и патриархально-самодержавным строем. Если раньше русские люди боролись с набегами кочевников и вылазками псов­рыцарей, то начиная с ХУI в. Россия все более противостояла в культурном отношении кпротестантско-католическому Западу и мусульманскому Востоку. К тому же это время начался великии «исход» русских, в основном северно- руссов в Сибирь и на Дальний Восток. Традиционная русская культура в пол­ной мере отразила эти непростые геополитические процессы, к тому же осложненные стихийными потрясениями Смуты, крестьянско-посадскими мятежами и религиозным расколом.

Русская культура на Севере испытала на себе большое влияние «чудской»

культypы - карел, вепсов, коми, саамов и ненцев. Впрочем, севернорусская культура оказала обратное влияние на культуру древних северных народов. русские принесли сюда не только более совершенные формы ведения хозяй­с;тва, но и духовную культуру, христианские ценности. В течение ряда столетий русские и нерусские люди жили на Севере чересполосно, даже входили в одни и:те же мирские организации, что неизбежно вело к смешанным бракам. Легендарная «ЧУДЬ заволочская» почти полностью «растворилась» среди русско­го этноса. Укрепились хозяйственно-культурные связи русских с карелами, коми, саамами и ненцами.

К ХУI в. сложилась особая русскоязычная группа поморoв. Поморы выработали своеобразный культурно-хозяйственный тип, основанный на преобладании промыслового приморского хозяйства - рыбо­ловства и морской охоты. Поморы, однако, не оставили традиционного кресть­янского занятия - земледелия и животноводства, игравших в поморской эко­номике все же второстепенную роль. Формирование поморов происходило на территории аборигенных народов финно-угорской и самодийской групп, кото­рые оказали заметное влияние на русский этнос и сами испытали влияние рус­ских переселенцев из новгородских и ростовских земель. Постоянные русские пощтения на побережье Белого моря появились в XIV в., а в ХУ в. была засе­лена остальная территория Летнего и, частично, Поморского берега, возникли русские поселения - волости Варзуга и Ум ба на Терском берегу; в ХУI ­ХУН вв. образовались постоянные русские поселения от Поноя на Терском берегу до Зимней Золотицы на Зимнем, а также на Онежском и Карельском берегах Белого моря.

Есть еще одна черта культурного облика северян в средневековье. Наличие всеуездных органов самоуправления скрепляло единство деревни и города в бытовом и культурном отношении. По существу это была крестьянская культу­ра. И только позднее, в новое время, началось обособление городской культу­ры и ее обратное влияние на крестьянскую культуру.

В средневековье нельзя провести разграничительную линию между город­ской и деревенской архитектурой. Крестьянско-посадский Север справедли­во считается сокровищницей русского деревянного зодчества.

Двор (усадьба) на Севере в эпоху средневековья состоял из жилых и хозяй­ственных построек. В XVI - ХУН вв. крестьянский двор в Подвинье включал в себя избу (в древности - «истопка», «истьба»), сени на подсенье, тыны, мосты на подсенье, мосты на дворе, поветь, хлев, крыльцо с лестницей (всхо­дом) к избе, овин и баню. Центром двора являлась изба, обычно поднятая по­выше - на подклетах и подпольях. В верхнем ярусе помещалось жилье, а нижний использовали для хранения продуктов и разных хозяйственных на­добностей. Крыльцо обычно украшали деревянными колонками и затейливой резьбой. Всю дворовую стройку и украшения на фасадах изб делали топором, все части избы соединяли вырубкой без единого гвоздя.

О жилище средневекового северного крестьянина можно судить по архи­тектуре мирских трапезных, которые переняли черты деревенской избы: еди­ное неперегороженное пространство, печь, топившуюся по-черному, широкие лавки вдоль тесаных стен. После земской реформы середины XYI в., когда возросла роль крестьянского самоуправления, началось повсеместное строи­тельство трапезных как места волостного управления. В трапезной собирался волостной сход (<<мирской совет»), здесь хранился архив волостных докумен­тов (<<всемирская коробка»), в трапезной же проводились мирские пиры-кану­ны по престольным праздникам. Трапезную обычно пристраивали к храму (с запада), и она зачастую была обширнее самой церкви.

 

Известное представление о внешнем виде северного жилища дает древ­нейший тип деревенского храма - так называемые клетские церкви (<<древя­на клецки»), восходящие к простейшей форме жилища - срубу-клети с дву_ скатной кровлей. Самая древняя из сохранившихся на Севере культовых пост­роек - церковь Ризоположения 1485 г. из села Бородавы относится именно к этому типу (в 1958 г. она перевезена на территорию Кирилло-Белозерского музея-заповедника).

Широкое распространение получили шатровые храмы. Первые шатры были открыты внутрь молитвенного помещения, например, у Ильинской церкви села Выи на реке Пинеге (1600 г.). Из сохранившихся древ­них шатровы'х храмов большой известностью пользуется Никольская церковь под Архангельском; построенная в 1581 г., она была освящена во имя Успения Богородицы в 1584 г., с 1845 г. - переосвящена во имя Св. Николая Чудо­творца. Церковь в селе Лявля имела рубленную конструкцию не только шатра, но и главки. В 1844 - 1845 гг. во время ремонтных работ был найден анти­минс, датированный 1584 г. Никольский храм во многом напоминает башню деревянной крепости.

На рубеже ХУI - ХУН вв. наряду с сохранением традиционного «башен­ного» храма произошло его усложнение благодаря соединению четверикового сруба клетских церквей с шатровым завершением. Образцом такой постройки может служить церковь Архангела Михаила, выстроенная в Архангельске, вероятно, в конце ХУН в., перевезенная позднее (в 1740-е гг.) в деревню Ко­нецдворье Вознесенской волости под Архангельском. Позднее к ней была

трапезная, превосходившая площадь собственно храма в два раза.

Строителями храмов были крестьяне-плотники. Так, например, помор-«дре­воделатель» Василий срубил в 1430-х П. шатровый храм Ошевенского монас­тыря. ПОД1Iинно народный характер деревянной архитектуры был обусловлен не только социальным происхождением мастеров, но и тем, что заказчиком чаще всего выступал крестьянский мир - «все крестьяне волости», которые, нанимая плотников, оговаривали тип храма, сроки его сооружения и сумму оплаты. Кроме того, крестьяне заготавливали лес и оказывали плотникам не­обходимую «помочь».

 

С ХУН в. на Севере появились своеобразные ярусные церкви, состоявшие из нескольких поставленных один на другой срубов. В то же время появились многоглавые и кубоватые храмы, названные так по форме своих завершений. этот тип православных церквей был вызван реформой патриарха Никона. Для утверждения авторитета Русской православной церкви Никон считал необхо­димым возрождение древних традиций в храмовой архитектуре, и вместо шат­ровых церквей предписано было возводить храмы только «о единой, трех и пяти главах, а шатровые отнюдь не строить...» Однако наряду с новыми кубо­ватыми церквями северные мастера продолжали строить шатровые, иногда со­четая элементы тех и других архитектурных стилей. На Архангельском Севере известны Воскресенская кубоватая церковь в селе Кушереке (1609 г.), пятигла­вая, покрытая кубом церковь Климента в селе Пияла (1685 г.), две кубоватые церкви в селе Чекуеве (1675, 1687 гг.), замечательная Одигитриевская церковь в селе Кимжа на Мезени (1700 - 1769 гг.) и другие.

Культовое каменное зодчество Русского Севера было не менее значитель­ное, хотя и более позднее по времени, нежели деревянное зодчество. Первые каменные постройки появились здесь в XYI в., когда Подвинье уже входило в состав Российского государства. Жемчужиной северного каменного зодче­ства является ансамбль архитектурных памятников Соловков. Монументальные каменные стены Кремля, выстроенные в 1582 - 1596 гг. монахом Трифоном (в миру Терентий Григорьевич Кологривов; уроженец Нёноксы), надежно за­щищали монастырские храмы. Среди них выделялся грандиозный Спасо-Пре­ображенский собор (1558 - 1566 п.) - одно из крупнейших каменных со­Оруж;,:ний на Руси XYI в. Новгородские зодчие Игнатий Салка и Столыпа воз­двиглиУспенскую трапезную церковь (1552 - 1557 гг.). Трапезная палата была самым крупным одностолпным монастырским помещением средневековой Руси: площадь ее составляла около 500 кв.м.; она была покрыта высокими сводами, опиравшимися на мощный столп диаметром около 12 м. В архитектуре соло­вецких каменных построек были соединены характерные черты новгородской, псковской и московской строительных школ.

Однако были и местные черты. Так, например, на Соловках под одной кров­лей были объединены различные культовые постройки. Тот же мастер Трифон СООРУДИЛ каменные переходы внутри монастыря между Успенской церковью и Спасо-Преображенским собором (1602 г.). В Пертоминеком монастыре в од­ном здании были совмещены как мирские, так и культовые комплексы. Эти особенности вытекали из свойств местных строительных материалов: валуны и дикий камень - на Соловках и Кий-острове, тесаный белый известняк - в Каргополе. Для каменной архитектуры Севера было характерно и весьма ощутимое влияние на нее традиций деревянного зодчества. Появились и но­вые стилистические черты - это и более мощные пропорции храмов, искус­ственное усиление их монументальности, контраст между гладью стен и отно­сительно маленькими размерами окон и их наличников, незначительный ре­льеф деталей и еще большее, чем в средней полосе России, преобладание в них профилей, углублений в поверхности стен и Т.д. Все это было свойствен­но работам северных мастеров-«каменщиков» - соловецкого Трифона, двин­ского зодчего Максима Лохоцкого, Федора Спиридонова, Шаханова, а также приезжих мастеров - Аверкия Макеева на Кий-острове и Димитрия Старце­ва в Архангельске.

Признанные заповедники каменного зодчества XVI - ХУН вв. находятся в старинных городах Каргополе, Сольвычегодске и Холмогорах. Среди них наибольшей известностью пользуется величественный Христорождественский собор (1562 г.) и белокаменный храм Благовещения (1692 г.) в Каргополе; Бла­говещенский собор Аники Строганова (1560 - 1584 п.) и Введенский собор Т.Г. Строганова (1693 г.) в Сольвычегодске; Троицкий собор в замечательном ансамбле Антониево-Сийского монастыря (1583 - 1606 гг.); Спасо-Преобра­женский собор в Холмогорах (1685 - 1691 п.) и многие другие.

Обязательными атрибутами храмовых ансамблей были звонницы и коло­кольни. Колокольные звоны являлись одним из важнейших проявлений рус­ской национальной культуры, такой же ценностью, как древнерусская архи­тектура. Колокольные звоны, сопровождавшие все храмовые богослужения и церковные праздники, играли большую роль и в общественном быту помо­ров: колокольный бой отмерял время, в колокола били во время вражеских нападений, колокола гудели набатом при разорительных пожарах.

В лесном северном краю всегда находилось на высоком уровне искусство резьбы и росписи по дереву. Из пород дерева северные мастера Использовали березу, сосну, ель, лиственницу, тополь, наросты на стволах деревьев - «кап». С равным искусством была развита обработка как собственно древесины, так и луба, коры молодой березы - бересты. Для росписи применяли природные краски, олифу в качестве лака. Среди инструментов главными были топор и различные ножи. От средневекового периода больше сохранилось предметов культового характера. Шедеврами орнаментальной резьбы были иконостасы и детали «царских» мест, царские врата, киоты, аналои, сплошь покрытые ре льефной и плоской резьбой. В росписи же наряду с растительными узорами размещались сказочные звери и птицы, изображения людей, сценки из жизни. В интерьерах северных церквей, особенно в удаленных погостах и деревнях, появились резные изображения популярных святых - Николы Чудотворца, Георгия Победоносца, Параскевы Пятницы. Деревянная скульптура была осо­бенно распространена в восточных районах Русского Севера. Православная церковь стала запрещать ее изготовление, однако во второй половине ХУН в. искусство объемной деревянной скульптуры возрождается с новой силой. Мастерские по изготовлению объемной деревянной скульптуры появились в строгановских вотчинах, при монастырях и в крупных ремесленных селах (по­садах).

 

На Русском Севере издавна вырезали и ставили под открытым небом дере­вянные кресты на могилах сельских кладбищ, а также кресты обетные, «лич­ностно»-надельные, благодарственные, памятные и др. Поморские кресты сто­яли на берегах рек и морей, на волоковых путях-дорогах. На морском побере­жье они служили ориентирами для мореплавателей. Это, как правило, высокие, до 4 м, восьмиконечные кресты с небольшим «возглавием», косой переклади­ной - «распятием» и косой перекладиноЙ-«подножием». Древнейшая четырех­конечная форма креста во времена раскола стала считаться «латинской ере­сью». Церковные власти ревниво следили, насколько «законно» появление того или иного креста, не совершается ли около поставленного креста каких-либо «недозволенных» молений. Древнейший крест, относящийся к ХУI в., сохра­нился около Топецкой приходекой церкви в Шенкурском уезде; он был укра­шен резьбой и позолотой, с фигурой Иисуса Христа на вертикальной стойке, а у подножия - с фигурами Иоанна Богослова с копьем в левой руке и двухпер­стным сложением правой руки, Богоматери и Марии Магдалины. Особенно красивыми были мезенские кресты с их геометризованным шрифтом, искус­но выточенными рельефными, полихромно раскрашенными буквами.

 

В народной деревенской скульптуре особенно примечательны кровельные «коньки» на северных избах. Изображение' коня отmoдь не было единствен­Ной формой обработки охлупня. Нередко вместо коня вырезали оленя с ветви­стыми рогами. На Пинежье и в Верхней Тойме на край охлупня водружали настоящие оленьи и лосиные рога.

В архитектуре народного жилища и хозяйственных построек в течение сто­летий сохранялись приемы и формы древнерусского «древоладства». Проник­новенные слова в адрес многовековой крестьянской культуры были сказаны современными художниками слова В.И. Беловым и В.В. Личутиным, хотя их «вещное» описание крестьянского быта выглядело несколько идеализированным.

Живопись Русского Севера представлена замечательными образцами ико­нописания.

На церковных потолочных перекрытиях деревянных храмов Русского Севе­ра размещались живописные «небеса». «Небо» - это конструкция, имеющая форму пологой усеченной пирамиды, радиальные грани которой возвышались к центру. Иконостас и «небо» были доминирующими акцентами северного де­ревянного храма. Изучение сюжетов росписи позволяет по-новому раскрыть различные стороны крестьянского мировоззрения. Купол храма являлся сим­волом неба, поэтому на его церковном подобии - «небе» - крестьянские художники изображали сцены в соответствии с христианскими догматами: в центре размещалась фигура Вседержителя в окружении серафимов. Рисунки выписывались киноварью (красной краской) и другими яркими красками, со­здавая пламенеющее кольцо вокруг центральной фигуры. Иконографические сюжеты «неба» включали в себя изображение праотцов, Божественной литур­гии, архангелов и др. Росписи «небес» северных деревянных храмов - яркое, хотя и местное явление в истории русской монументальной живописи с XVI ­ХУН вв. до начала ХХ в.

Характерная черта русских церквей - наличие в них иконостаса, некоей «алтарной преграды, разделяющей два мира» (о. Павел Флоренский). Иконос­тас, однако, не только разделял, но и соединял Церковь земную с Церковью небесной - сонмом святых, Божией Матерью и самим Господом. Иконостас обычно состоял из пяти рядов: в верхнем, «Праотеческом», ряду в центре раз­мещалось изображение Бога-Отца (Саваофа), слева от него - образы Адама, Еноха и Авраама, справа - Авеля, Сифа и Ноя; в ряду пониже, «Пророчес­ком», в центре находилось изображение Богоматери (<<Знамение»), слева и справа от нее - четыре «великих» и двенадцать «малых» пророков; в «Деи­сусном» ряду в центре располагался образ Спаса на престоле, по бокам от него - образы Богоматери и Иоанна Предтечи, иконы с изображениями ар­хангела Михаила и архангела Гавриила, апостолов Петра и Павла, а также святителя Николая Чудотворца; в «Праздничном» ряду в центре находилась икона «Благовещение», слева и справа от нее - образы с новозаветными сю­.жетами - «Сретение», «Введение во храм», «Рождество Богородицы», «Успе­ние», «Преображение», «Рождество Христово», «Крещение», «Вход Господен в Иерусалим», «Вознесение», «Троица»; в «Местном», самом нижнем, ряду, в центре располагались иконы строго канонического порядка - «Евхаристия» (<<Благодарение»), «Иоанн», «Матфей», «Лука», «Марк» (четыре евангелиста), «Богоматерь», «Спаситель», «Храмовая», а по бокам - иконы местных свя­тых. В крайних правых притворах размещались образы «Архангел Михаил», Архангел Гавриил» (слева) и «Архангел Рафаил» (справа).

Согласно церковному канону, первой иконой был сам Иисус Христос, то есть явленным всему миру образом Бога - Сына Божьего, второго лица Свя­той Нераздельной Троицы. Русская церковная иконография Богоматери была чрезвычайно развитой: в церковном календаре содержалось около 260 ее икон: «одигитрия» (<<Путеводительницю», «Знамение», «Казанская», «Тихвинская», «Иверская», «Костромская, «Почаевская», «Московская», «Ярославская» и Т.д. ПервЫМИ русскими святыми стали «страстотерпцьш князья Борис и Глеб. До московских соборов XVI В., упорядочивших вопросы канонизации, общецер­ковно почитались русские святые Феодосий Печерский, митрополиты Петр и Алексий, игумен Сергий Радонежский, а также его современник и создатель «Северной Фиваидьш - монашеского края от Вологдыдо Соловков, от Вала­ама до Урала и Волги - Кирилл Белозерский (1337 - 1427) и др. Особое почитание снискали канонизированные в последние годы Дмитрий Донской, Андрей Рублев, Максим Грек и др.

На северной иконописи (школы архангельских, каргопольских, строганов-

ских и других «северных писем») очень рано, с XIV - ХУ вв., сказалось вли­яние Новгорода, позднее в ней отразилось и влияние Ростова Великого, Вла­димира и, наконец, Москвы. Основными персонажами «северных писем» ста­ли Никола Чудотворец (икона из села Каргач, XIV в.), святые Флор, Лавр, Власий и Спиридон (икона из села Типиницы, XVI в.), местные святые юродивые Гера­сим Вологодский, Про копий Устюжский, основатели монастырей Кирилл Бе­лозерский, Антоний Сийский, Александр Свирский, Александр Ошевенский, Зосима, Савватий и Герман Соловецкие и многие другие.

Появились и ремесленные объединения северных иконников. Холмогорский архиепископ Афанасий, например, организовал в Холмогорах артель из две­надцати иконописцев. Самым талантливым из них был Иван Васильевич Пого­рельский (1677 - 1755), который, кроме иконных досок, писал и светские «парсуны)), вернее, копировал «тем же куштом слово в слово» полотна кисти изографа Степана Нарыкова, например, портрет архиепископа Холмогорского и Важского Афанасия (1698 г.).

Московские иконописцы, работавшие по заказам купцов Строгановых, со­здали свое особое, так называемое «строгановское письмо» икон. В нем цени­лось техническое мастерство и тщательность исполнения. Фигурам святых на строгановских образах придавалась утонченная красота, их рисовали в золо­тых одеждах. Известны имена мастеров Про копия Чирина, Никифора, Наза­ рия, Истомы и Федора Савиных. Судя по письменным источникам, на Солов­ках в ХУН в. работали 45 иконописцев. Среди них были монахи, монастыр­ские «служки», трудники, а также приезжие «иконники» из Вологды, Костромы и Холмогор. Искусствовед т.М. Кольцова составила биобиблиографический словарь северных иконописцев ХУI - начала ХХ ВВ., в который вошли 355 статей о мастерах-иконописцах Русского Севера (1998 г.).

 

Народно-прuкладное искусство Архангельского Севера воплотило в себе практическую целесообразность, красоту форм и яркость красок. Издавна се­верных мастеров-ремесленников называли по производившимся ими вещам - бочарники, лукошечники, столяры, плотники, бердники, колесники, ковшеч­ники, кузнецы, гвоздники, гнездники (замочники) и Т.д.

Скульптурная обработка дерева была продолжением плотницкой вытески.

Вначале топором вырубалась заготовка, затем уже следовала собственно резь­ба, которая зачастую сочеталась с долблением, точением, выпиловкой, орна­ментальной раскраской. Особую популярность получил орнамент, образован­ный треугольными выемками в виде замкнутых слитых систем из полос, тре­угольников и кругов. Очень давно применялись различные виды окраски и отделки поверхностей из дерева. Бесцветная отделка заключалась чаще всего в пропитке дерева олифой, чем достигалась особая глубина и золотистость древесины. Замечательная деревянная посуда северян славилась по всей России.

Едва ли не каждый крестьянин умел «ладить» деревянную утварь и посуду - вальки, рубели, пивные жбаны, шкатулки, ковши, солонки-«утушки», чер­паки, ложки с резными ручками и разноцветной росписью, берестяные емкос­ти - туеса, пестери, пороховницы, разнообразные плетеные изделия из пру­тьев и корней. Но, пожалуй, ни один предмет обихода не получил столь разно­образных форм и так не был украшен, как прялка. Русская прялка состояла из стояка с лопастью для кудели и горизонтальной доски-донца. Ее форма и де­кор сложились очень рано, вероятно в XYI - ХУН вв., о чем мы можем су­дить по образцам XIX - начала ХХ вв. В Беломорье были распространены прялки с поразительно разнообразной резьбой, особенно на Летнем берегу Белого моря и в низовьях Северн.оЙ Двины. Лопасти поморских пряло к были «вытянуты» по вертикали и «заужены» по ширине доски, представляя собой симметричный лепесток с фигурным треугольным навершием. Мотивы резь­бы были представлены кругами, розетками, вариантами масок, арабесками сложного геометрического узора, миниатюрными реалистическими изобра­жениями промысловых рыб, морских птиц, северных оленей, коней, всадни­ков и Т.д. Поморские прялки украшены живописью и графикой. Очень живо­писными были каргопольские прялки, в росписи которых не было трафарет­ных сюжетов, все было «на особицу». В Ошевенском погосте, например, каждая деревня имела «свою) прялки и в то же время прялки сохраняли неизменным основное содержание: изображал ось Древо жизни - символ земли и ее пло­дородия, постоянного жизненного «коловоротю). В деревнях на Северной Дви­не на прялках часто рисовался лев, причем в пышном «травном» орнаменте; в этом сюжете явно улавливалась фабула - открыв пасть, лев гнался за всадни­ком или седоком на санях или преследовал сказочного коня. В этой картинке как бы застыл древний «звериный стилы), заимствованный позднее от скифов и пермяков северноруссами. В прялках присутствовал еще один образ - цве­тущий куст или «кушю) с птицами, что было, вероятно, подсказано фольклорными мотивами. Травный рисунок мезенских прялок не повторял «трав­ной» росписи двинских прялок: мезенские росписи изобразитель но содержа­тельнее, хотя краски неброски, суровы и значительны в своем разноцветии. Сюжеты мезенских прялок смело «выходили» в жизненные реалии крестьян­ского быта: охота, рыбная ловля, гон оленей. А вот северодвинские прялки Борка, Пучуги и Тоймы отличались многоцветным изяществом и утилитарным однообразием: прямоугольные лопасти прялок были украшены тщательно вы­резанными круглыми «городками» и «свесами» (<<сережками»), всевозмож­ными декоративными порезками по краям, ножки пряло к высокие и плоские, с фигурными перехватами. Цветовой рисунок на двинских прялках складывался из «звучного» контраста белого фона и светло-холодных оттенков красной, си­ней, желтой и малиновой краски; растительные мотивы, тонкие вьющиеся вет­ки с мелкими красными завитками и кусты с круглыми бутонами или раскры­тыми лепестковыми розетками плотно заполняли лопасти и поверхности ножек - и все это на фоне из листочков сусального золота.

Если производство прялок было преимущественно мужским делом, то до­мотканое искусство было исключительно женским занятием. Природный ху­дожественный вкус и удивительный талант северных крестьянок-мастериц npевращал полотенца, подзоры, головные уборы, женское и мужское платья в подлинные про изведения искусства.

Производство глиняной игрушки на Архангельском Севере издавна полу­чило распространение - в деревнях Андомского погоста в Шенкурском уез­де, в селах Холмогорской округи и В Каргополье. Цветовой строй «классичес­кой» каргопольской игрушки был основан на сочетании зеленых, синих, бе­лых и красных цветов чистого и яркого тона. Маленького размера (1 О - 15 см высотой), игрушки про из водят воистину монументальное впечатление. Древ­няя традиция игрушечников сохранялась еще долго, вплоть дО XIX - ХХ вв. В поморских деревнях мастерили деревянных кукол, коньки-каталки, саночки; под влиянием ненцев русские поморы шили кукол из меха; шенкурские плото­гоны и солевозчики резали из дерева медведей и птиц; холмогорцы вырезали раздвижные «павь!)) с веерообразными крыльями и хвостами из лучинок.

Очень давно был известен поморский речной жемчуг. Промысел жемчуга в северных реках начинался обычно после спада вешних вод и продолжался до наступления осенней дождливой непогоды. Большим спросом пользовался у крестьянок этот выловленный со дня рек жемчуг, им мастерицы расшивали изумительные по красоте и изяществу праздничные кокошники.

В мезенском селе Кимжа лили колокола и колокольца-«боталю >, крестики, пряжки-«схваты», украшения конской сбруи (фалеры) и знаменитые коноваль­ские бляхи - своего рода цеховые знаки, прикреплявшиеся к сумке с коно­вальскими инструментами. Коновалы лечили лошадей, и бляха на коновальской сумке была непременным атрибутом лих народных ветеринаров. Главное в коновальской бляхе контур в медной пластине с прорезями вместо фона; на бляхе отливались обычно изображения двух коновалов: один ведет коня под уздцы, а другой подталкивает упирающееся животное.

Кустарная промышленность Архангельского Севера получила широкое развитие в последующие столетия, особенно в ХУIII- XIX вв., когда в север­ных городах и крестьянских волостях плодотворно трудились иконописцы, мастера серебряного и золотошвейного дела и т.Д. Изделия художественных промыслов обменивались и продавались на городских рынках и сельских яр­марках.

С давних времен северяне охотились в морях Северного Ледовитого «оки­яна» на моржей, добывая «рыбий зуб» - моржовую кость. В тундрах часто находили доисторическую мамонтовую кость. Шла в дело и «скотья» кость. По всему Северу от Холмогор до Сольвычегодска мамонтовую и моржовую кость резали, выделывая из нее гребни и посохи, узорчатые пластинки для «потаенных» ларцов и шкатулок, коробочки для компасов-«маточею>, шахмат­ные фигурки, образки и панагии. Самыми искусными были начиная с ХУI -­XYII вв. холмогорские косторезы.

Вопросы

1.О чем рассказывали жития святых?

2.Что такое «исихазм»?

3. Какую роль сыграл Архангельский Север в истории русской книжной

культуры?

4.Каковы особенностИ северного деревянного и каменного зодчества?

5. Чем характеризуется искусство резьбы и росписи по дереву на средневе­ковом Севере?

6.Расскажите о северном иконописании. Что такое иконостас и «небеса»? 7. Какие направления можно выделить в народно-прикладном искусстве на Русском Севере?

Задания

]. Прочитайте «Житие Аввакума».

2.Прочитайте «Житие Антония Сийского».

3.Нарисуйте храмовый «тройник» - церковь, трапепную и колокольню.

4. Нарисуйте типичную крестьянскую избу.

5. Посетите Архангельский государствснный музей деревянного зодчества и народного искусства.

6. Сходите на экскурсию в местный краеведческий музей.

 

Список литературы

Ар6аm Ю. Светлый Север: Рассказы и очерки о Русском Севере, его людях и народнОМ искусстве. - Архангельск, 1970.

Архангельское Евангелие 1092 года: Исследования. Древнерусский текст.

Словоуказатели / И3д. поде ЛЛ. Жуковская, т.л. Миронова. - М., 1997.

Белов В.и. Лад: очерки о народной эстетике.- М., 1989.

Берншта.м ТА. ПОМОРЬJ: Формирование группы и система хозяйства. - Л., 1978; Она же Русская народная культура Поморья в xrx - начале ХХ в.: Этнографические очерки. - Л., 1983.

Богуславская и.я. Северные сокровища: О народном искусстве Севера и егО мастерах. - Архангельск, 1980.

Громыко ММ. Буzанов А.В. О воззрениях русского народа. - М.: «Паломник», 2000.

Дурасов гп. Каргопольская rлиняная игрушка. - Л.: Художник РСФСР, 1986. Заповедный Север: Архитектура. Искусство. Ландшафт / The Russian North: Architectнre. Art. Natural Scenery / Сост. Б.В. Гнездовский; Фотогр. в.и. Са­вик. -- М.: «Советская Россия», 1987.

Зу6акин Б. М. Холмогорская резьба 110 кости... Архангельск, 1931. История северного крестьянства. Т. 1: Крестьянство Европейского Севера в период феодализма. - Архангельск, 1984.- С. 348 -- 420.

Кольцова ТА1. Росписи «неба» в деревянных храмах Русского Севера.­Архангельск, 1993; Она.же. Северные иконописцы: Опыт библиограф. слова­ря. - Архангельск, 1998.

Копанев А.Н Двор крестьянина в Подвинье в ХУН в. // Культура Русского

Севера. - Л., 1988.- С. 174 - 182.

Кукушкина МВ. Монастырская библиотека Русского Севера: Очерки по

истории книжной культуры XYI- ХУН вв. -- Л., 1977.

Лuчуmин 8 В. Душа неизъяснимая: Размышления о русском народе.- М., 1989. Морозов А.А. Родина Ломоносова. - Архангельск, 1975.

Ополовнuков А.В. Русское деревянное зодчество: Гражданское зодчество. -М.: «Искусство», 1983; Он.же. Сокровища Русского Севера. - М.' Стройиздат, 1989.

Пермиловская А Б Северный дом: Архитектурный каталог. - Петрозаводск: ПетроПресс. 2000.

Резные иконостасы и деревянная скульш)'ра Русского Севера: Сб.l Сост.

Т-М. Кольцова. - Архангельск, 1995.

Русская культура на пороге третьего тысячелетия: Христианство и культура / Гл. ред. г.в. Судаков. - Вологда: «Легия», 2001.

Скопин В.В. Соловки: История. Архитектура. Природа. - М.: Искусство Терра, 1994.

Тарановская н.В., МШ/ьцев н.в. Русские прялки. - Л.: Аврора, 1970. ЧекШ/ов А.К Народная деревянная скульптура Русского Севера. - М.: Ис­кусство, 1977.