2017-12-14
493
В дополнение к факторам, связанным с личностью субъекта и терапевта или ситтера, существует еще и большой комплекс нефармакологических параметров, которые обычно называют «установкой и обстановкой» (set and setting). Если не принимать в расчет детерминирующие элементы этой категории, любое понимание ЛСД реакции и ее терапевтическое использование будет поверхностным и неполным,
Термин «установка» включает в себя ожидания и намерения субъекта в отношении сессии; понимание терапевтом или гидом природы ЛСД опыта; согласие по поводу целей психоделической процедуры; подготовка и информация о сессии, а также специфические техники ведения сессии терапевтом, используемые в ходе препаратного опыта.
Термин «обстановка» относится к условиям, как к физическим, так и к межличностным, а также к конкретным обстоятельствам, при которых назначается препарат.
ВАЖНОСТЬ УСТАНОВКИ
В силу того, что ЛСД является неспецифическим активатором ментального процесса, ЛСД феномены могут быть очень разнообразными, захватывая все аспекты человеческого опыта и поведения. По этой причине существует множество установок для ЛСД сессий. Жаркие дискуссии вокруг практики использования ЛСД можно было бы легко разрешить, если бы дискутирующие по поводу достоинств и недостатков ЛСД ясно понимали, насколько важны нефармакологические факторы. В большинстве случаев споры, на первые взгляд выглядящие, как споры об ЛСД, в реальности оказываются лишь спорами о разных применениях препарата и о влиянии установки на результат ЛСД опыта. Хамфри Осмонд (Humphrey Osmond), пионер в исследовании ЛСД, проанализировал эту ситуацию на конференции по ЛСД психотерапии. Он указал на тот факт, что ЛСД является лишь инструментом, и способ его использования оказывается исключительно важным. Для иллюстрации этой мысли он попросил аудиторию представить ситуацию, когда группа людей разных специальностей попыталась бы обсудить, является ли нож опасным или полезным предметом. Хирург представил бы статистические данные об успешных хирургических операциях, полицейский рассказал бы об убийствах и расчленениях, домохозяйка рассматривала бы нож, как инструмент для нарезки овощей или мяса, а скульптор подумал бы о резьбе по дереву. В такой ситуации любая попытка выбрать что-то одно была бы абсурдной; для каждого было бы очевидным, что решающим фактором для определения пользы ножа является способ его применения. Никто не стал бы всерьез рассматривать мысль о том, что опасность или польза ножа свойственна ему самому. И все же именно эту картину мы видим в отношении ЛСД.
Ниже мы коротко рассмотрим самые главные установки, которые сопровождают назначение ЛСД, и обсудим их специфические характеристики. Первой крупной концептуальной моделью для назначения ЛСД являлся так называемый подход «моделирования психоза». Он был основным в ЛСД экспериментировании в первые годы после открытия препарата. ЛСД опыт рассматривался только в связи с психопатологией и определялся как «экспериментальный психоз» или как «химически индуцированная шизофрения». В то время препарат назначался добровольцам для исследования биохимической основы эндогенных психозов или психиатрам в ходе их профессионального обучения для того, чтобы они совершили своего рода экскурсию в мир шизофреника.
Совершенно другие установки для ЛСД сессий появились, когда стало очевидным, что опыт под действием препарата позволяет увеличить творческий потенциал некоторых людей. Препарат стал популярен в среде деятелей искусства как источник вдохновения и сотни художников, скульпторов, музыкантов, архитекторов и писателей стали добровольцами в ЛСД экспериментах. Несколько позже ученые, философы и другие творческие индивиды стали излюбленными субъектами для ЛСД сессий. Эта практика основывалась на наблюдении, что необычные состояния сознания, вызываемые ЛСД, могут вызывать озарения, облегчать решение задач и приводить к ценным интуитивных открытиям или неожиданной перекомбинации накопленной информации.
Другая важная установка для ЛСД сессий была разработана после того, как экспериментаторы заметили, что переживания под действием препарата могут принимать форму религиозного или мистического опыта. Некоторые исследователи, заинтересованные изучением этого «химического мистицизма», попытались разработать модель и условия, упрощающие появление этих духовных явлений.
Многие разнообразные установки использовались на сессиях, ориентированных на терапевтический потенциал ЛСД для психиатрических пациентов или смертельно больных людей. Различные методы ЛСД терапии мы уже описали выше, и здесь мы дадим только их краткий обзор. В некоторых из этих исследований ЛСД назначался в плановом порядке, как любой другой фармакологический агент, безотносительно к его особым психоделическим свойствам. Эта строго медицинская модель применялась в подходах, где ЛСД использовался как антидепрессант, абреактивный или активизирующий агент. В рамках других научных проектов ЛСД рассматривался как катализатор ментального процесса и дополнение к психотерапии; психолитическая, анаклитическая и гипноделическая терапии являются примерами этого подхода. Определенные терапевтические направления, такие как психоделическая терапия или психосинтез Сальвадора Роке, имеют явно религиозную ориентацию и подчеркивают «мистико-подражающие» эффекты ЛСД.
Препарат может быть назначен в рамках индивидуальной или групповой психотерапии, и его использование может опираться на теорию и практику различных терапевтических систем – фрейдистский психоанализ, аналитическую психологию Юнга, психодраму Морено, гештальт-практику Перлза или экзистенциальную психотерапию. Анаклитический подход уделяет огромное внимание физическому контакту и поведению, сходному с поведением матери по отношению к новорожденному. Психоделическая терапия может оперировать в рамках различных религий; отдельные ее варианты также опираются на мнение о том, что все аспекты «установки и обстановки», такие как музыка, элементы природы, использование универсальных символов или чтение отдельных отрывков из священных книг, имеют огромную важность.
Практически бесконечное количество вариантов установки связано с немедицинским использованием и с домашним экспериментированием. Некоторые люди приглашают на свои сессии ситтера, в то время как другие принимают ЛСД в одиночестве или участвуют в групповых опытах. Обстановка для этих экспериментов варьируется от частной квартиры, места с прекрасной природой или рок-концерта до улицы с активных автомобильным движением или машин, движущихся по скоростному шоссе. Качество ЛСД, который можно достать на улице, более чем сомнительно, и среди возможных примесей можно встретить амфетамины, фенциклидин, STP или даже стрихнин. Количество активного вещества практически непредсказуемо. Сомнительное качество препарата, отсутствие системы поддержки и нелегальность таких домашних экспериментов может привести к паранойе или к паническим реакциям. Учитывая это, отдельные случаи возникновения психологических трудностей у людей, принявших препарат в таких обстоятельствах, не могут считаться неоспоримым свидетельством того, что ЛСД опасен сам по себе.
ЛСД и некоторые другие психоделики был отнесен к классу наркотических веществ. Это не правильно и не имеет никакого научного подтверждения. Нет никаких свидетельств того, что ЛСД или сходные препараты вызывают настоящее физиологическое привыкание и зависимость. Причины, по которым люди употребляют эти вещества или злоупотребляют ими, очень сложны и могут иметь глубокие психологические корни. Любое законодательство, которое упускает или игнорирует этот факт, в конце концов обречено на провал. Люди, вовлеченные в домашнее экспериментирование с психоделиками, относятся к разным категориям и имеют очень разные мотивации. Некоторые из них слишком молоды и безответственны, они не могут найти или просто игнорируют серьезную научную информацию о природе ЛСД эффекта и принимают препарат ради кайфа, из желания самоутвердиться или за компанию. Другие – это искатели удовольствия, пытающиеся расширить свой чувственный опыт по эстетическим, развлекательным или гедонистическим соображениям. Некоторые пары практикуют совместный психоделический опыт для того, чтобы проработать эмоциональные проблемы взаимоотношений, улучшить их качество, открыть новые каналы коммуникации и исследовать различные уровни и измерения сексуального взаимодействия. Немало людей, относящихся к группе «домашних экспериментаторов», имеют серьезные эмоциональные проблемы, разрешить которые традиционная терапия не в состоянии, или которые расстроены своей ролью неудачника в жизни. Они жадно ищут терапевтической помощи, и в силу того, что ответственное и профессиональное ЛСД лечение более не доступно, они делают попытку заняться самолечением. Также существует большая группа ответственных и развитых интеллектуалов, которые рассматривают многократные психоделические сессии как единственную возможность для философского и духовного поиска, сопоставимого с традиционными учениями, такими как Тибетская Вайрайана, Дзен Буддизм, Даосизм, Суфизм или различные направления йоги.
Таким образом, мотивация для психоделических экспериментов может быть очень серьезной и отражать самые основополагающие желания человека – жажду эмоционального благополучия, духовного удовлетворения и осознания смысла жизни. Однако нет сомнений в том, что какие бы мотивации или намерения не имели субъекты, ЛСД сессии должны проводить в безопасной обстановке и в атмосфере взаимного доверия под наблюдением опытного и ответственного ситтера. Если эти требования не выполняются, опасности и риски такого опыта могут значительно перевесить потенциальный положительный эффект.
Последняя область ЛСД экспериментирования, которая будет здесь упомянута, характеризуется установками, которые можно обозначить как деструктивные. Сюда относятся «эксперименты», целью которых является выяснение возможности использования ЛСД для ликвидации отдельных людей, выбивания показаний, промывания мозгов и химической войны. Сюда же мы относим ситуации, в которых индивиды принимают ЛСД, не зная о том, какие эффекты он вызывает, а иногда даже и о том, что они вообще принимают препарата. Опасность этой ситуации нельзя переоценить: при таких условиях не только душевное здоровье, но сама жизнь субъекта оказывается под угрозой. Иногда это может произойти случайно, например, если ЛСД путают с какой-нибудь другой таблеткой, или кусочек сахар с ЛСД принимают за обычный сахар. Однако спецслужбы, органы разведки и военные эксперты в прошлом систематически подвергали неинформированных и неподготовленных субъектов воздействию препарата для изучения его деструктивного потенциала. Иногда это делали даже исследователи-психиатры для того, чтобы выяснить, походит ли ЛСД реакция у неподготовленных субъектов на шизофренические состояния в большей степени, чем у подготовленных и информированных.
Также в прошлом достаточно часто случалось так, что безответственных индивиды в тайне добавляли ЛСД в еду или напитки своих родственников, друзей или незнакомых людей для так называемой «инициации», «психоделической дефлорации», развлечения или просто из вредности или мести. Иногда это сочеталось с другими действиями со стороны «экспериментатора», которые еще более увеличивали опасность этой ситуации. В качестве примера я могу привести встречу с группой подростков несколько лет назад на площади Вашингтона в Нью-Йорке. Когда они узнали, что я проводил исследования с ЛСД, они гордо рассказали мне о своих собственных «экспериментах», в ходе которых незнакомцам давали ЛСД, не предупреждая их об этом. После того, как препарат был принят, этих невольных подопытных кроликов отвозили в какую-то квартиру. Здесь «экспериментаторы» окружали своих жертв в неистовом танце, облаченные в туземные костюмы и маски, размахивая кинжалами и копьями. Целью этого «исследования» было изучить реакцию разных людей на необычную ситуацию. Очевидно, что при таких обстоятельствах ЛСД производил глубокий дезорганизующий эффект и вызывал острую, неконтролируемую панику и психотическую декомпенсацию. Если кто-то дает ЛСД другому человеку в тайне, без его или ее осознанного согласия, я без какого бы то ни было сомнения определю эту ситуацию и ее установку как преступные.
За последние двадцать лет у меня была возможность проводить, наблюдать и лично принимать участие в психоделических сессиях с несколькими различными установками. Я начал работать с ЛСД во времена подхода «моделирования психоза», и я также проводил учебные сессии с моими коллегами в этот период. Иногда люди творческих специальностей, философы и ученые приходили к нам, чтобы поучаствовать в сессиях получения вдохновения или осознания. Позднее я начал использовать ЛСД как дополнение к систематической динамической психотерапии и изучал его терапевтический и диагностический потенциал в среде особым образом структурированного общества пациентов. В ходе этой работы я разработал терапевтическую технику многократного назначения ЛСД. Хотя первоначально эта техника понималась как вариант фрейдистского психоанализа с использованием препарата, она постепенно переросла в самостоятельную лечебную дисциплину. В дополнение к проработке травматического материала из детства, как это практикуется в психоанализе и психолитической терапии, этот подход уделял огромное внимание важности процесса смерти-возрождения и трансперсональным переживаниям.
После многих лет клинического экспериментирования с ЛСД в Праге, мне удалось провести некоторое время в Лондоне и получить непосредственный опыт анаклитической терапии у Джойс Мартин и Полин МакКририк. В 1967 году я переехал в Соединенные Штаты и присоединился к исследовательской группе в Спринг Гров в Балтиморе, где я освоил и практиковал технику психоделической терапии. В это время я был приглашен в качестве консультанта по вопросам различных осложнений, возникших в результате немедицинского экспериментирования с ЛСД, что дало мне возможность близко познакомиться с альтернативной культурой использования психоделиков. Весь этот опыт стал богатым источником важнейших наблюдений, которые ясно показали первостепенную важность установки как детерминанта ЛСД реакции.
Определенные аспекты установки достаточно объяснимы и явны. Не трудно увидеть, что особое предварительное информирование в ходе подготовительного периода или предметы, с которыми субъект входит в контакт, могут влиять на ЛСД опыт. Однако некоторые важные факторы в прошлых работах были оставлены без должного внимания или были недооценены в силу того, что они намного более неуловимы, и их достаточно сложно опознать. Один из них – это присутствие или отсутствие вербального общения между субъектом и ситтером. Разговоры в течение сессии, которые превосходят определенный необходимый минимум, обычно делают опыт более поверхностным и менее полезным в отношении эффективного самоисследования. Однако в тех случаях, когда между субъектом и ситтером продолжительный диалог все же имеет место, природа вербального обмена становится фактором значительной важности. Это особенно верно по отношению к выбору и формулировке задаваемых вопросов. Обращаясь к субъекту, ситтер постоянно повторяет и переформулирует установку, которая была выработана в ходе подготовительного периода. Специфический выбор слов для вопроса может привлечь внимание субъекта к определенным аспектам многомерного и многогранного содержания ЛСД переживания. В крайней форме, он может в значительной степени определять направление, в котором развивается опыт, изменять его содержание и влиять на его течение.
В описательном подходе к ЛСД сессии, в центре которого находится феноменология препаратной реакции, субъекта просят сосредоточиться на некоторых формальных и сравнительно поверхностных аспектах его или ее опыта. Элементы, находящиеся в фокусе интереса – это отсутствие или наличие физических симптомов, направление эмоциональных изменений, качество искажений восприятия и степень психомоторного возбуждения или торможения. Экспериментатор хочет знать, размыто ли или четко зрительное восприятие субъекта, воспринимаются ли предметы неподвижными или текучими, имеют ли видения геометрическую или символическую природу, обострилось ли звуковое восприятие и отмечается ли феномен синестезии (например, цветовой слух или звуковое восприятие цвета). При этих условиях субъект обычно воспринимает все ЛСД феномены несколько отстраненнее, как зритель, смотрящий интересное кино. Все, что происходит во время сессии, рассматривается как результат взаимодействия между препаратом и мозгом субъекта; таким образом, принявший ЛСД играет роль наблюдателя и «репортера» этих изменений. Даже если возникают достаточно сильные эмоции, они воспринимаются исключительно как результат действия препарата, а не как проявление личности субъекта; их просто отмечают и регистрируют. В сессиях, ориентированных на психопатологические описания, релевантный динамический материал редко опознается как таковой и никогда впоследствии не анализируется. Типичными вопросами, характеризующими эту экспериментальную модель, будут предложения типа «Вы потеете?», «Ваши руки дрожат?», «Вы ощущаете головокружение?», «Отличается ли цветовосприятие от обычного?», «Вы отмечаете какие-нибудь необычные ощущение в теле?». Все отчеты о ранних ЛСД экспериментах и используемые в этот период вопросники изобилуют такого рода вопросами.
Когда ЛСД назначался в рамках исследования моделирования психоза, сессии были связаны с мощным негативным программированием. Их откровенно называли «экспериментальными психозами», а психоделические препараты – «галлюциногенами», «психотомиметиками» или «психодислептиками». Субъекты ожидали и обращали внимание на явления, которые обычно связывались с шизофренией, параноидальными ощущениями, панической тревогой, диссоциацией между чувствами и мыслями, различными искажениями восприятия, бредовой интерпретацией окружающей обстановки или дезорганизацией и фрагментацией эго. В ЛСД исследованиях с участием профессиональных психиатров с целью обучения, психопатологический фокус был особенно силен. Эти индивиды старались правильно определить и диагностировать различные изменения перцепции, необычный мыслительный процесс, необыкновенные эмоциональные состояния, вешая на них соответствующие клинические ярлыки и сравнивая их с теми явлениями, которые они наблюдали у шизофренических пациентов.
Вопросами, характерными для этого подхода, являются: «Вы отмечаете какие-нибудь зрительные или слуховые галлюцинации?», «Соответствуют ли Ваши эмоции Вашему мыслительному процессу и тому, что Вы видите?», «Отмечаете ли вы какие-нибудь ощущения или искажения в образе тела?», «Насколько Ваши переживания сопоставимы с шизофренией?», «Осознали ли Вы что-нибудь новое относительно психотического процесса?».
В сессиях, где акцент делается на эстетическом опыте и художественном вдохновении, ЛСД субъекты в первую очередь интересуются изменением восприятия форм, цветов и звуков. Они сосредотачивают свое внимание на таких явлениях как сложность геометрических рисунков, динамика оптических иллюзий и богатство синестезии. Они часто пытаются соотнести свои переживания с различными современными течениями в искусстве или с работами отдельных художников. Абстракционизм, импрессионизм, кубизм, сюрреализм и некоторые стили музыки кажутся особенно релевантными с этой точки зрения. Другой типичной чертой этих сессий является внимание к техническим проблемам и сложностям в выражении этих необычных феноменов в художественной форме. Следующие вопросы будут характерны для сессий этого типа: «Ваши видения напоминают работы каких-нибудь известных художников?», «Какой цвет является доминирующим?», «Ваши видения геометричны или объемны?», «Какая техника и какой материал будет лучшим для выражения того, что Вы видите?», «То, что Вы рисуете, изображает то, что Вы видели, или это автоматическое рисование?», «Как Ваша координация?», «Вам сложно сконцентрироваться на рисовании?», «Музыка, которая Вам слышится, напоминает Вам что-нибудь из того, что Вы слышали раньше?», «Какие музыкальные инструменты Вы бы использовали для исполнения этой музыки?», «Вы теперь лучше понимаете современное искусство?».
В психотерапевтических сессиях психолитической ориентации пациентов просят использовать сессии для самопознания и динамического понимания своих эмоциональных проблем. ЛСД явления рассматриваются как сложные символические образы, отражающие важные подсознательные процессы пациента. Различные аспекты опыта систематически дешифруются и используются как ключи к процессу отслеживания источника психопатологических симптомов. Психодинамические установки постоянно освежаются в памяти пациента при помощи таких фраз, как «Постарайтесь понять, почему Вы переживаете именно этот опыт?», «Как Вы думаете, что он означает?», «Это напоминает Вам что-нибудь из прошлого?», «Постарайтесь направить эти агрессивные чувства на их изначальный объект», «Откуда берется Ваш страх? «Проследите его до его источника», «Как Вы думаете, почему я трансформировался для Вас именно таким образом? Может ли это быть связанным с каким-то символическим содержанием?», «У вас есть какие-либо ассоциации или воспоминания, связанные с этим видением?».
В сессиях, главной целью которых является религиозный или мистический опыт, есть явная тенденция игнорировать описательные аспекты, психопатологические явления и травматический материал. Эстетические элементы считаются важными, но основное внимание уделяется над-индивидуальному, трансперсональному и трансцендентальному. В большой степени это также характеризует и психоделическую терапию. В сессиях, направленных на достижение пикового психоделического опыта обычно присутствует очень мало вербального взаимодействия между терапевтом и пациентом. Если же оно происходит, оно состоит их простых директивных указаний, а не из вопросов. Некоторые типичные примеры будут такими: «Не бойтесь умереть, это не настоящая смерть. Как только Вы примете смерть, вы переживете возрождение», «Это не настоящее уничтожение и разрушение – это растворение, растворение во Вселенной», «Постарайтесь использовать музыку – позвольте музыки нести Вас; погрузитесь в нее и оставайтесь с ней, постарайтесь быть музыкой», «Не боритесь с этим, позвольте этому случиться, отпускайте, постарайтесь поддаться опыту», «Мы можем подумать и поговорить позже, сейчас просто испытывайте то, что происходит, будьте собой, просто будьте!».
ВАЖНОСТЬ ОБСТАНОВКИ
В ходе моей клинической работы с ЛСД я сделал множество наблюдений, ясно демонстрирующих, что физические и межличностные элементы обстановки могут оказывать глубокое воздействие на природу ЛСД реакции. Большинство случаев, в которых внешние стимулы имели большое влияние на субъекта и были способны изменять его или ее ЛСД переживания, в конце концов, можно объяснить, основываясь на содержании глубинных динамических управляющих систем и их сложном двустороннем взаимодействии с указанными стимулами. Если обстановка включала в себя элементы, которые каким-то образом ассоциируются с компонентами позитивных СКО или позитивных БПМ, они положительно воздействовали на появление приятных или даже экстатических переживаний. В силу того, что такой опыт имеет огромный целительный потенциал и терапевтическую ценность, эти ассоциации следует систематически использовать в психоделических сессиях, и включать в обстановку помещения для процедуры как можно больше элементов, имеющих отношение к этим позитивным системам. Важность этого принципа проверена на опыте и активно используется психоделическими терапевтами.
Комната для лечения должна быть тихой, удобной, со вкусом декорированной и по-домашнему обставленной. Большое внимание следует уделить выбору тканей, картин и цветов. Красивые загородные пейзажи и изящные предметы, тем или иным образом ассоциирующиеся с творческой силой природы, обычно положительно влияют на ЛСД переживания. Это можно объяснить тем фактом, что видения прекрасной природы появляется в контексте БПМ I как часть собственного символизма этой матрицы. Подобным образом, воспоминания о путешествиях в живописные и изобильные места составляют важный слой некоторых позитивных СКО. Существуют достаточные эмпирические доказательства того, что в будущем идеальным местом для проведения психоделических сеансов будут, например, океанские пляжи, маленькие острова, пустыни, леса или рощи, горные озера и старые парки. Чистая вода в любой форме, кажется, имеет особенно сильное влияние на ЛСД субъектов; купание, душ или ванна часто могут рассеять негативные видения и облегчить приход экстатических переживаний. Одним из наиболее важных факторов обстановки является хорошая стереофоническая музыка высокого эстетического качества.
В противоположность этому, элементы, которые обычно ассоциируются с негативными СКО, способны вызывать неприятный ЛСД опыт, если они являются частью обстановки или случайным образом вторгаются со стороны. Крайним примером такой обстановки будет маленькая, некрасивая, тесная и безвкусно обставленная комната, с окном, выходящим на завод, свалку или дымящие трубы, характеризующаяся общей атмосферой химического отравления. Громкие голоса, неприятная музыка, шумы машин, самолетов или сирен скорой помощи являются примером внешнего вмешательства, которое может иметь крайне негативное воздействие на психоделический опыт. По той же причине обстановка сессий не должна напоминать субъекту атмосферу больницы, кабинета врача или лаборатории. Вследствие динамики СКО и БПМ медицинские элементы, такие как белый кафель, медицинские кабинеты, белые халаты, шприцы, пузырьки с таблетками и общая атмосфера стерильности, приводит к проявлению переживаний, связанных с болезнями, операциями, несчастными случаями, болью, мучениями и смертью. По очевидным причинам традиционная атмосфера психиатрической клиники может, в дополнение ко всему, проявить переживания, связанные с заключением в тюрьме, концентрационных лагерях или военных казармах.
Сходное влияние на содержание сессий имеют также и элементы межличностной обстановки. В этом отношении оптимальным будет присутствие на сессии нескольких хорошо знакомых субъекту людей, которым он доверяет; такая ситуация обычно очень положительно воздействует на психоделические переживания. Как будет показано ниже, идеальным решением является пара терапевтов – мужчина и женщина. Частое изменение межличностной ситуации, когда люди, незнакомые субъекту, неожиданно входят и выходят из комнаты, может приводить к негативным последствиям. Это именно та обстановка, которую можно встретить на вечеринках или даже в стенах медицинских институтов, где в помещение для сессий в любой момент может зайти группа студентов, понаблюдать за субъектом, отпустить пару шуток или неуместных замечаний и через некоторое время уйти. Это также соответствует обстановке эксперимента, в ходе которого субъект переводится из одной тестовой ситуации в другую, к нему подключают различные приборы и провода, проводят странные лабораторные осмотры, каждый час берут кровь и просят помочиться в контейнер.
Мы уже упоминали, что определенные физические стимулы обстановки могут серьезно изменять направление сессии, если они случайно совпадут с элементами СКО или перинатальной матрицы, активированной в это время. Это может быть связано с некоторыми случайными звуками; так лай собаки, звук взлетающего самолета, взрыв фейерверка, заводские или пожарные сирены или какая-то мелодия могут иметь особое биографического значение и вызывать у субъекта неожиданную реакцию. Иногда общая атмосфера комнаты, элементы вида за окном, отдельные предметы обстановки и даже самые обычные вещи могут сработать как селективные триггеры этих переживаний.
Тот же механизм наблюдается и в отношении людей, которых субъект видит во время сессии. Разные люди обычно вызывают специфические и дифференцированные реакции. Мы много раз наблюдали ситуации, в которых драматические реакции возникали каждый раз, когда определенные сестры входили в комнату для сессий. Реакции, которые запускались этим, казалось бы, невинным событием, были очень разнообразными и включали в себя сильную дрожь, тошноту и рвоту, сильные головные боли, обесцвечивание видений и возникновение одноцветных галлюцинаций. С другой стороны, в такой ситуации мы также отмечали также и неожиданные видения света, экстатические чувства, ощущения покоя и эмоциональной поддержки. Иногда весь характер сессии менял свое направление просто в результате прихода ночной смены персонала, когда новые сестры попадали в поле зрения субъекта. В присутствии некоторых сестер пациенты чувствовали себя в безопасности и испытывали по большей части положительный опыт, с другими сестрами те же субъекты в тот же сессионный день становились тревожными, агрессивными или подозрительными. Эти различия в большинстве случаев были индивидуальными и биографически детерминированными. Мы не видели, чтобы какие-нибудь сестры всегда, без исключений и просто благодаря своей личности вызывали одну и ту же реакцию, положительную или отрицательную, у всех субъектов.
Последующий анализ обычно позволял объяснить эти особенные реакции на основе личной истории субъекта или его или ее взаимодействия с этой сестрой. В некоторых случаях ключевым оказывалось внешнее сходство сестры с релевантной фигурой из прошлого субъекта, в других – похожесть ее поведения, привычек или отношения к субъекту. Иногда реакции пациентов можно было объяснить тем, что они относили сестру к интерперсональной категории, к которой они имели либо хорошее, либо основанное на конфликте отношение, например, рассматривали ее, как возможного сексуального партнера, опасную соблазнительницу, сексуального конкурента, мать, человека, занимающего зависимое или доминирующее положение, авторитета или персонификацию Суперэго.
Успешная ЛСД терапия требует глубокого понимания значения установки и обстановки для того, чтобы превратить их из источника непредсказуемых проблем и осложнений в мощный инструмент терапевтического процесса.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Заинтересованный читатель найдет дополнительную информацию о многоуровневом супер-детермирировании ЛСД опыта в первом томе этой серии, Станислав Гроф, Области человеческого бессознательного (32).
2. Интересно сравнить психоделическую картографию с четырьмя уровнями и стадиями, описанными Р.Е.Л. Мастерс и Джин Хьюстон в их новаторской книге «Разнообразие психоделического опыта» ((R.E.L. Masters and Jean Houston, The Varieties of Psychedelic Experience) (65). Авторы различают (1) сенсорный уровень(эйдетические образы и другие изменения восприятия, измененное ощущение тела, временные и пространственные искажения), (2) воспоминательно-аналитический уровень (переживание важных эмоциональных событий из прошлого, встреча с личными проблемами, межличностными конфликтами и жизненными целями), (3) символический уровень (исторические, легендарные, мифологические, ритуальные и архетипические образы) и (4) интегральный уровень (религиозные озарения, мистическое единство, вдохновение, психологическая интеграция). Первые два уровня обеих картографий демонстрируют очевидное соответствие. Карта Мастерс-Хьюстон не выделят в отдельную группу переживания смерти-возрождения, которые играют важную роль в моей концепции. Их символический и интегральный уровни объединены в картографии, представленной в этой книге, в категорию трансперсональных переживаний.
3. В рамках этой книги мы лишь кратко касаемся значения СКО для динамики ЛСД. Заинтересованный читатель найдет более детальное обсуждение этого вопроса в нескольких клинических примерах моей первой книги «Области человеческого бессознательного» (32). Другим источником информации по этой теме будет книга Ганскарла Лейнера «Экспериментальный психоз» (Hanscarl Leuner, Die experimentelle Psychose (Experimental Psychosis)) (57). Его концепция трансфеноменальных динамических систем похожа, но не идентична идее СКО. Другим подходом к той же проблеме является юнговское определение комплекса (43).
4. В этом контексте интересно отметить поразительное сходство между наблюдениями в психоделической терапии и идеей Абрахама Маслоу о метаценностях и метамотивации (Abraham Maslow) (64), возникшей в результате изучения спонтанного немедикаментозного пикового опыта.
5. Примером терапевтической философии того раннего периода может служить подход доктора ван Райна (Dr. van Rhijn) (2) из Голландии, который на ЛСД конференции представил свое видение психиатрического заведения в будущем. Оно представляло собой систему небольших комнат, в которых пациенты будут проводить целые дни в одиночестве, прорабатывая свои эмоциональные проблемы с помощью ЛСД.
6. Заинтересованный читатель найдет хороший пример ЛСД сессии, целиком прошедшей под влиянием трансперсональных аспектов, в моей первой книге «Области человеческого бессознательного (32) (случай Шарлоты, стр. 224).
7. Описание ЛСД сессии Шарлоты, опубликованное в моей первой книге «Области человеческого бессознательного», стр. 224, включает в себя множество случает иллюзорной трансформации, описанной выше.(32)
8. Заинтересованный читатель найдет полную историю случая Ренаты в моей книге Области человеческого бессознательного», стр. 52 (32).
